— Я знаю, что ты надо мной подшутил.

Я пытался подавить свой смех, но безрезультатно.

— Нет, — потряс я головой. — Это правда, Губка Боб — мудрый чувак.

Она презрительно усмехнулась и направилась к своему шкафу, чтобы взять небольшую коробку из-под обуви, которую она принесла к своей кровати и открыла. Мой хохот стих, как только она вынула ручку и небольшой девчачий блокнот, который лежал поверх груды отдельных листов бумаги. Я присел на кровать, коробка была между нами. Я хотел посмотреть, что это были за листы бумаги, но что если они были чем-то наподобие дневника, и она бы не хотела, чтобы я их читал? Хотя, с какой стати тогда она вообще бы их приносила, если бы не хотела, чтобы я их видел. Так что я взял несколько, пока она делала надпись на своем блокноте. Это были цитаты. На всех трех листках, которые я держал в руке, ее почерк выглядел по-разному.

Ее почерк был отчетливым. Сердилась ли она, когда это писала? Что разозлило ее? Просматривала ли она эту цитату, чтобы помочь себе пройти через подобное? Я хотел спросить у нее, но вместо этого прочел следующий клочок бумаги.

От этого я начал улыбаться, потому что четко осознавал и мог себе представить, как она хватала свою коробку во время одного из шоу Опры. Писала она прописью и в спешке, будто было важно не забыть и записать, чтобы она могла сделать из нее выводы. Было такое ощущение, будто я заглянул Блу в душу, а моя, в свою очередь, стремилась ее утешить.

Она наблюдала за мной. Я чувствовал, что ее глаза изучали меня, то, как бы я мог реагировать. Я начал читать следующий клочок, который был написан самым красивым почерком, как у моей мамы, когда та писала письма своей двоюродной тетушке в Англию.

Теперь я взглянул на нее, на самом деле посмотрел и увидел беззащитность под ее храброй внешностью, которую она всем демонстрировала, и поднял клочок бумаги вверх.

— Вот тот. Его я держу для тебя, потому как, по-моему, ты ждала достаточно долго.

— Хорошо.

Я свернул его, вытащил бумажник из своего заднего кармана и припрятал в один из отделов. Мне хотелось прочесть их все, изучить ее сердце и душу. Нужно было задать ей кучу вопросов. Но всё же я так сильно хотел ее поцеловать, что все остальные мысли отошли на второй план. Тогда я потянулся к ней, приблизил ее лицо к своему и поцеловал.

Господь всемогущий, мне нравится ее целовать! Если это все, что я мог бы делать с ней до конца своей жизни, то был бы доволен. Мы целовались четыре раза, и каждый последующий поцелуй оказывался лучше предыдущего. По вкусу она была как смесь кофе с чем-то сладким, отчего мое сердце сходило с ума по ней, по ней, которая чертовски потрясающа и сама по себе.

Я бы продолжал целовать ее, если бы мое сердце не перестало биться, когда я услышал, как Бен выкрикнул «Папа дома». Я соскочил с кровати и прошел в другой конец комнаты, прежде чем Блу поняла, что произошло.

— Что? — спросила она так, будто обжиматься с парнем, когда ее отец дома, было абсолютно естественным.

— Правило свиданий сто первое: соблюдай отцовское правило кругов личного пространства по отношению к его дочери в его доме, особенно, когда он тоже дома. Конечно, первую часть можно стереть, мы все так делаем, но вторую? Черт побери, нет. — Я поднял руки в знак протеста, качая головой от ее шаловливой ухмылки. — Мне нравится то, где сейчас находятся мои яйца, большое тебе спасибо.

Блу поднялась с кровати и не спеша направилась ко мне. Я чуть кирпичей не наложил, пока следил за дверью.

— В любую секунду она широко распахнется и он придет за моим мужским достоинством. Неужели ты хочешь себе подружку вместо парня?

Она хихикала. Хихикала, ради всего святого! После, когда мне показалось, что сердце собиралось меня подвести, ее грудь оказалась напротив меня, а губы — возле моего уха. Думаю, я уже собирался рухнуть в обморок, когда она прошептала:

— Он не войдет сюда. Он ничего не скажет, потому что ему все равно.

Затем она через мое плечо дотянулась и прицепила маленький кусочек бумаги к уголку плаката с цитатами Шекспира. Она вернулась к своей обувной коробке проникновенных цитат и быстро пробежала по ним пальцами, не глядя в мою сторону. Бросив взгляд через плечо, я увидел цитату Спанч Боба. Ее почерк был ровным и свойственным женщинам.

— Ты поместишь их полностью все? — спросил я, поглядывая на дверь, несмотря на ее уверенность, так как просто неестественно для отца не беспокоиться о том, был ли парень в комнате у его дочери за закрытой дверью.

— Нет, не все из них. Просто в определенный момент все они занимают свое место на стене, но когда они перестают быть для меня актуальными, я снимаю их, и они попадают сюда.

— Есть ли тут хоть одна с момента твоего переезда, которую ты бы хотела повесить? — спросил я, снова садясь рядом с ней и коробкой.

Она на мгновение замолчала, и я почти мог видеть, как винтики в ее мозгу вращались, когда она медленно опустила крышку обратно на коробку и посмотрела на меня, наши взгляды встретились.

— Нет. После прошлой ночи моя жизнь круто пошла вверх и я не думаю, что хоть что-нибудь теперь будет уместным в данный момент. — Затем она улыбнулась, погладила крышку и забросила ее обратно в шкаф. Я схватил коробку с плакатами и начал добавлять их в коллаж интересов Синей Птицы Счастья.

Мы все болтали и болтали, в то время как вместе трудились над распаковыванием нескольких коробок в ее комнате. Четырех, если быть точным. За исключением стены с плакатами и цитатами, комната была довольно минималистической, в отличие от большинства девушек, которые хранили каждую безделушку, которая когда-либо была им подарена. Как если бы Блу провела грандиозный отбор, прежде чем переехать сюда. Либо так, либо она не любила непрактичные вещи, что очень даже на нее похоже. Было похоже, что она по-настоящему избирательна в своих желаниях, и я чувствовал себя хорошо от того, что она выбрала меня.

Был бы я незнакомцем, который вошел к ней в комнату, я бы тут же почувствовал, будто знал ее. Танцы. Музыка. Книги и телесериалы, в плане цитат и искусства. Никаких плюшевых медвежат, рюшечек и, что больше всего меня удивило, никаких фотографий. Не было ни одного фото ее друзей или семьи, не считая той единственной, которая стояла на ее прикроватной тумбочке. Совсем ничего не было. Тем не менее, должен признать, я был рад отсутствию у нее фотографий с ней и ее бывшими парнями. Не думаю, что я бы хорошо с этим всем справился.

Было смешно думать, что еще вчера я не знал этой девушки и что ее не было в моей жизни. Теперь, когда она была здесь, меня до смерти пугала пустота, которую она бы оставила на прощание, если бы когда-либо бросила меня.

Мы оба были, как выжатый лимон. Полуночные посиделки были наполнены новыми впечатлениями и незнакомыми эмоциями; меня поглотили чувства, которые я бы никогда не подумал, что существуют. Блу включила свое стерео, оно было похоже на смесь Джека Джонсона и музыки в стиле «кантри». Она сказала, что это были «The Beautiful Girls». Я не узнал название, но мне понравилось, что ее интересовали вещи, отличные от других девушек в школе. Если бы она включила этих парней из «One Direction», то во мне бы что-то надломилось. Но вместо этого она прижалась ко мне, и я поглаживал ее красивые волосы, пока она рассказывала мне о группе.