Медицинская практика в институте полностью основана на китайских методиках. Внешний вид пациента — его кожа, поза, даже тембр голоса — является ключевым показателем состояния его здоровья. Если западный терапевт бросает лишь беглый взгляд на язык пациента, то для китайского врача его «карта» — важнейший ориентир при постановке диагноза. Китайский врач непременно проводит общий физический осмотр, пытаясь обнаружить внутреннее или внешнее расстройство по температуре тела, различным выделениям и расположению очагов боли. Пульс также имеет первостепенное значение. Китайский врач не только просчитывает количество ударов в минуту. Он измеряет пульс в трех местах, каждое из которых связано с состоянием различных органов, обращая внимание на силу, наполненность и ритмичность ударов в каждом из этих мест. Язык китайской диагностики также резко отличается от западного. Состояние пациента описывается в терминах «восьми принципов», которые включают четыре пары противоположных качеств — инь/янь, внутреннее/внешнее, холодное/горячее, недостаток/избыток. К примеру, больной, у которого в соответствии с западными методиками отмечают опасное повышение кровяного давления, с точки зрения китайского врача, страдает от избытка тепла. Диагноз следующего пациента с высоким давлением может оказаться совершенно другим — все зависит от каждого конкретного случая.

Большинство лекарственных средств изготавливается из растений, однако некоторые имеют животное или минеральное происхождение. Например, Ши Гао (гипс) является «холодным минералом» и используется при лечении заболеваний, сопровождающихся избытком «жара».

Нельзя не сказать, что некоторые из традиционных китайских методик выглядят порой смешными, однако весьма серьезные исследования вполне способны раскрыть механизм их действия.

А тем временем все больше и больше людей в западных странах явно во благо себе прибегают к древнейшей практике — китайской медицине. И, видимо, нам тоже не мешает над этим подумать…

В глубине бухты Аппер-Бей, совсем близко от Статуи Свободы, находится маленький остров Эллис. Сейчас там открыт Музей иммиграции, потому что в прошлом этот островок служил чем-то вроде карантинного бокса для тех, кто решил отправиться искать счастья в Америку. 12 миллионов иммигрантов за период с 1892 по 1954 год, пока функционировал остров Эллис, провели в его строениях «с видом на Манхэттен» немало томительных дней, ожидая решения своей судьбы. Многие потом остались в Нью-Йорке, смешавшись с потомками тех, кто пересек Атлантический океан на сто или двести лет раньше.

В первой половине XIX века путешествие через океан отнимало порой до 100 дней, и далеко не все пассажиры достигали американского берега живыми. С появлением пароходов время плавания сократилось до двух недель, однако от этого оно не стало менее ужасным. И все же массы людей снимались с насиженных мест и отправлялись за океан. Почему? Причин покинуть Старый свет было достаточно. Безработица, голод, политические катаклизмы, расовые и религиозные преследования. Но почему большинство, хотя бы временно, оседало в Нью-Йорке? Чаще всего потому, что этот город был в конце кошмарного путешествия, сил двигаться дальше не оставалось — да и зачем?

Население Нью-Йорка росло как на дрожжах. С 1800 года оно удваивалось практически каждые 15 лет, достигнув к началу XX столетия трех миллионов! Разумеется, этот демографический взрыв не был обусловлен рождаемостью: из первого миллиона жителей Нью-Йорка больше половины родилось по ту сторону Атлантического океана.

Едва ли не важнейшим фактором для будущего процветания Нью-Йорка были человеческие качества новых граждан Америки — прежде всего их «пассионарность». Это были решительные, трудолюбивые люди, обладавшие не только избытком адреналина в крови, но и изрядным запасом толерантности, то есть способностью уживаться с соседями, несмотря на все национальные и религиозные различия. Зарабатывая себе и своим детям на жизнь, они создавали небывалый город, не замечая, как рождается особенная, урбанистическая стихия, которой суждено стать сильнее своего создателя. Что послужило началом?

Может быть, все началось именно в 1626 году, когда губернатор голландской колонии Петер Минуит выторговал у индейцев остров Манхэттен за смешные деньги — 60 гиней, что по нынешним меркам составляет 24 доллара. Говорят, правда, что индейцам земли Манхэттена вовсе и не принадлежали — поэтому они так быстро согласились. В любом случае первая сделка на Матхэттене оказалась сверхудачной. Новое поселение получило название Нью-Амстердам, а его жители, приготовившись отстаивать свою земельную собственность силой оружия, отгородились от индейцев высокой каменной стеной. Память об этом укреплении сохраняет одна из самых знаменитых улиц Нью-Йорка — Уолл-стрит.

Первые несколько сотен жителей Манхэттена состояли на обеспечении Голландской Вест-Индской компании, и одним из условий их контракта было обязательство говорить только по-голландски. Между тем среди поселенцев Нью-Амстердама были шведы и норвежцы, французы и бельгийцы, немцы, финны, итальянцы, испанцы, турки. Неважно, что всем им пришлось стать голландцами, изменив даже фамилии на голландский манер, — это был уже Нью-Йорк в миниатюре, «зародыш» его уникальной мультиэтничности.

В 1665 году король Англии Карл II подарил своему брату герцогу Йоркскому все земли восточного побережья Америки между реками Коннектикут и Делавэр, дав тем самым понять голландцам, что рассматривает их как оккупантов. После незначительного сопротивления Манхэттен стал английским, а Нью-Амстердам был переименован в Нью-Йорк.

Преимущества географического положения Нью-Йорка были неоспоримы: порт, перевалочный пункт, центр торговли и производства. Парусники причаливали прямо к Манхэттену, сгружая и забирая товар. Дешевая рабочая сила тоже доставлялась бесперебойно: первое судно с рабами-неграми пришвартовалось к острову еще в 1646-м. Город рос и благоустраивался, получая поддержку от всех социальных групп и слоев общества. В 1698 году над Уолл-стрит поднялись кресты церкви Св. Троицы, и среди тех, кто финансировал ее строительство, был знаменитый пират — капитан Уильям Кидд.

Нью-Йорк обречен был всегда находиться в эпицентре политических бурь Америки. Здесь, на просторах Бруклина, сражался с англичанами генерал Джордж Вашингтон. С речи в Купер-Юнион начал борьбу за президентское кресло Авраам Линкольн. Став фактически первым городом Америки, Нью-Йорк еще не был первым городом планеты. Для этого требовалось одно: возглавить технический прогресс, и Нью-Йорку это удалось в полной мере. 1807-й — Роберт Фултон испытывает первый пароход на Ист-Ривер, вблизи Манхэттена. 1824-й — в жилых кварталах города появляется первое газовое освещение. 1837-й — в лаборатории Нью-Йоркского университета Сэмюэль Морзе изобретает телеграф. 1838-й — первые паровые суда приходят в Нью-Йорк из Европы.

К лидеру, как известно, тянутся, и первая волна иммиграции хлынула в город в 1840 году. Она состояла из ирландцев-католиков. В Нью-Йорке их встретили протестанты — так возникла первый религиозный конфликт. Впоследствии противостояние «католик–протестант» сменилось более серьезным противостоянием «белый–черный».

Впрочем, ни этнические проблемы, ни эпидемии, ни банковские кризисы не могли остановить поступательное движение Нью-Йорка. 1854-й — на Международной ярмарке в Нью-Йорке продемонстрирован первый в мире лифт. Его изобретатель мистер Отис на глазах у всей публики поднимается в своем лифте на изрядную высоту и приказывает обрубить трос. Лифт падает, но специальные захваты моментально блокируют падение, словно доказывая всем: лифт существует! 1878-й — компания «Белл» открывает в городе первую телефонную линию. 1882-й — осуществлен запуск мощного генератора, изобретенного Томасом Эдисоном, и некоторые районы Нью-Йорка впервые получают электрическое освещение. 1883-й — завершен Бруклинский мост. Его главный конструктор Джон Рэблинг гибнет на берегу вследствие несчастного случая, а сын Вашингтон, работавший главным инженером, получает серьезное ранение. Вскоре мост становится «излюбленным» местом для самоубийц.