- Допрыгался,- прокомментировала с дерева Карролина Каррловна,- Плетётся так, что и пятки не сверкают. Если семь лап осталось, то сколько же это, интересно, пяток будет? Было восемь лап, значит, и восемь пяток. Стало семь лап, значит, будет… Будет… Что-то я совсем запуталась.- Ворона крылом почесала затылок.- Кар-роче, на одну пятку меньше будет, и весь разговор. Ар-рифметика.

Карролина Каррловна так усердно занималась вычислением, что даже просмотрела, как на поляну вышел Мишка. Тот самый, по фамилии Плюшевый, у которого зубы болели. На плечах медвежонок тащил тяжеленную, со многими «блинами» штангу.

«Силён,- одобрительно подумала о нём ворона.- Идёт со штангой и хоть бы пошатнулся… А Роза-то, Роза,- вдруг заметила птица - Вы только поглядите. Неужто ей вода помогла?! Румянец так на щеках и играет! Ожила, стало быть».

Мишка тоже заметил Розу.

- Вы не скажете, здесь мальчик не проходил?- обратился он к ней.- Он мне последнюю карамельку отдал, с медовой начинкой, такую вкусную, а я даже его и не поблагодарил. Нехорошо вышло.

- Беда, Миша, беда,- с трудом выговаривая слова, заговорила Роза.- Жаба с пауком направили его к людоеду. Видишь, знак перевесили. Жаль, я так поздно очнулась и не смогла мальчика предупредить. Помоги ему, Миша, пожалуйста!

Медвежонок бросил штангу наземь. Громко звякнули «блины».

- Надо скорей его догнать,- сказал он.- А то попадёт в беду.

- Точней, в еду. Быстрей, Миша, пожалуйста, быстрей, а то поздно будет.

Последние слова Роза произнесла еле слышно - она чувствовала себя ещё не совсем хорошо.

Мишка бегом бросился вдогонку за мальчиком. Штанга так и осталась лежать на земле.

Ворона, наблюдавшая за происходящим сверху, на секунду задумалась. Затем, посмотрев на свою правую лапку, побывавшую не так давно в капкане, Карролина Каррловна решительно произнесла:

- Надо бы мальчику помочь. Хар-роший мальчишка, отзывчивый… Михаил,- крикнула она вдогонку медведю,- Михаил, погодите, я с вами!

Людоед Ням Нямыч Куле-Бяка жил в большой пещере, находившейся чуть в стороне от тропинки, по которой Илыо направила жаба Кваверза. Помещение было обставлено старомодной массивной мебелью. В углу висели часы. Стрелки на них были изготовлены в виде обглоданных косточек - та, что побольше, показывала минуты, которая поменьше-часы.

Ням Нямыч сидел в кресле-качалке и читал «Книгу о вкусной и здоровой пище». Пальцем он то и дело поправлял сползавшие на кончик носа очки - людоед страдал близорукостью. Уютно потрескивали поленья в камине. Тепло, спокойно. Одно плохо - есть хочется. До чтения ли тут, когда живот от голода подвело?

«Лапы протянешь от такой житухи,- подумал людоед, отложив книгу в сторону - Прямо не жизнь, а вегетарианство. Сколько дней мяса в рот не брал, фруктам и пробавлялся… Тяжело мне, старому, на добычу ходить. Разве угонишься за молодыми? Они же сейчас все спортом занимаются. Нарвался как-то на боксёра. Хотел его в рот отправить, а он меня самого отправил… в нокаут. Вот челюсть разбил.- Ням Нямыч потрогал подбородок, «поиграл» челюстью, вздохнул.- Такие пироги с маком. Пришлось новую челюсть вставлять, металлическую. И то беда: открываться-то она открывается, а вот закрывается не всегда. Я её уже и растительным маслом смазывал - не помогает. Сливочным бы попробовать, да где его взять, сливочного? Давненько его в лесную лавку не завозили. Жалобу, что ли, написать? В журнал «Лесное хозяйство». Экая бесхозяйственность, однако…

Людоед встал с качалки, прошёлся по комнате. Остановился. Потянулся. Затем; обращаясь к собственному отражению в большом овальном зеркале, сказал:

- Ох, так есть хочется, что просто сил нет. Думал, чтение отвлечёт… Хоть бы на огонёк кто забрёл. Посидели бы по-человечески. Да я любого готов с распростёртой пастью.. ой, то есть я хотел сказать: с распростёртыми объятиями., любого готов встретить.

Ням Нямыч представил, как он встречает гостя с «распростёртыми объятиями»: разинул пасть во всю ширь, только зуб золотой в зеркале сверкнул. Разинуть-то разинул, а вот закрыл еле-еле, с каким-то ржавым скрипом. В животе от голода заурчало. «Кишки марш играют,- сообразил людоед - Траурный марш по завтраку и обеду».

Понурив голову, он не то завыл, не то запел:

«Ой, что это я пою? Ещё услышит кто,- вдруг прекратил Ням Нямыч свои вокальные упражнения - Правду говорят, что у сытого на уме, то у голодного на языке. Заговариваться стал, вернее, запеваться. Такое, впрочем, и с людьми бывает. А людоедам ведь ничто человеческое не чуждо».

И он стал петь дальше:

Людоед замолчал, задумался, даже как будто задремал.

Стук в дверь вывел его из забытья.

- Входите, входите, не заперто,- встрепенулся он.

Дверь отворилась, и вошёл Синичкин.

- Извините, я, кажется, не туда попал,- сказал он.-Снова заблудился. Я иду к Бурому болоту. Мне Нечистую Силу надо.

При виде человека Ням Нямыч засиял от счастья. Его рот как-то сам собой растянулся в радостной дружелюбной улыбке - и не подумаешь, что у людоеда может быть такая хорошая улыбка.

- Проходи, милый мальчик, гость мой дорогой. Что же ты в дверях застрял?- голодно облизнувшись и проглотив слюну, умильно выдавил он. А про себя сокрушённо подумал: «Ну и худой. Будто три дня не ел. Прямо диетический какой-то».

Людоед засуетился перед мальчиком, но не забыл на всякий случай уточнить:

- Слушай, а ты боксом часом не того., не увлекаешься?

- Нет,- ответил Илюша,- Я футбол люблю. И шахматы ещё.

- Очень рад, очень рад. Шахматы - это замечательный вид спорта. Безопасно-вкусный, так сказать. Я, когда в шахматы играю, скорей коней норовлю «съесть».

Вдруг непонятно откуда послышалось глухое «ку-ку, ку-ку». Синичкин оглядел комнату, стараясь отыскать глазами часы с кукушкой. Часы действительно имелись. Но без кукушки. Видя недоумение мальчика, Ням Нямыч разъяснил:

- Эго я вчера кукушку из настенных часов проглотил. От голода. Она теперь у меня каждый час в животе кукует. Деревянная, не переваривается. Может, уже там и гнездо свила, ха-ха-ха. Вот такие пироги. Да ты проходи, садись. Смотри, какое мягкое креслице.

- Спасибо, ноя спешу,- сказал Синичкин и направился к выходу.

Людоед преградил ему путь:

- Ну куда ты спешишь?! Посиди, отдохни.

И, схватив Илюшу за рукав, он силой усадил его в кресло.

В тот же миг невесть откуда выскочили металлические рычаги и намертво прижали Синичкина к спинке кресла - ни встать, ни пошевелиться.

- Ой, что это?- испугался мальчик.

Ням Нямыч самодовольно пояснил:

- Это я сам смастерил, из старого кресла. Схему этой ловушки я нашёл в журнале «Умелые лапы»… Ты пока усаживайся поудобней, ха-ха, а я огонь посильней разведу. А за обедом,- людоед облизнулся,- за обедом мы с тобой поближе познакомимся. Людоед лучше всего познаётся в еде.

Ням Нямыч захлопотал по хозяйству: подбросил в огонь поленьев, налил в котёл воды, почистил сковороду.