j ^^,χί jL «LJ "A^ ^.J t5^^ c^sij ß^r ->J?..3 ^^ C^wl J^»IÄ jb Jb ç<^^ Ь |3 X*l с1)Ц^ Ji.ij.x^ cJljl> j ^ jAj Jj^ui c^Àsw (л. 10a) jb Ь ^р IAJ

^i ^ jJ^jTly U' JJ&L^'^r'j ^ «Однажды Муса, мир ему, был в

месте [тайных] молитв. Он услышал призыв: „О Муса, защити моля-

щего о помощи!". Когда он вышел из этого места, прилетел голубь

[и сказал]: „О Муса, спаси, спаси!". Муса открыл свой рукав, и голубь

юркнул туда. Через некоторое время появился сокол [и сказал]: „Ты

спрятал мою добычу в рукаве, отдай ее мне!" j[Myca] сказал [ему]: „Бог

мне повелел: защищай молящего о помощи!". И Муса простер руку для

того, чтобы вырвать кусок мяса из своего бедра и дать его соколу.

Сокол ;[тогда] сказал: „О Муса, разве ты не знаешь, что [есть] мясо

пророков нам запрещено? Я даю обет не трогать [голубя]!". Затем

сокол поднялся и стал кружить в воздухе прямо над головой Мусы.

[Тогда] голубь сказал: „О Муса, выпусти меня!" [Муса] сказал: „Сокол

здесь, он налетит и схватит [тебя]". Голубь сказал: „Давший обет не

схватит и не нарушит |обета]!". [Муса] выпустил голубя, тот присоеди-

нился к соколу, и оба они стали кружить [в воздухе]. |[Бог] повелел: „О Муса, соколом был Гавриил, а голубем Михаил, они хотели тебя

испытать, как ты даешь обет"»

10 .

К изложенной в Коране истории Моисея этот рассказ не имеет

никакого отношения. Заметная в нем буддийская окраска показывает, что своим происхождением он обязан совсем иным источникам, кото-

рые мы теперь вряд ли можем определить. Но в данном случае для

меня важен не вопрос о происхождении, а вопрос о назначении этого

рассказа. Характер суфийского маджлиса нам достаточно известен

из жизнеописания шейха Абу Са'ида ибн Абу- л- Хайра

п

. Мы знаем, что

шейхи охотно иллюстрировали свои проповеди на маджлисах притчами

9 Описание рукописи см.: Rieu, Catalogue, vol. I, p. 342a (Or. 249). <Текст и

перевод Hyp ал- *улум см. в наст, томе, стр. 225—281. — Ред.>

ίο Зтот же рассказ, в несколько измененной редакции, где главным действую-

щим лицом является не Муса, а пророк Мухаммад, мы находим в Булбул- наме Фа-

рид ад- Дина 'Аттара (Рукопись Аз. муз., Nov. - 293, < С Ы66> л. 194а).

11 См.: Жуковский, Тайны единения, passim и особ. стр. 91, стк. Î8 и ел.

66

и сравнениями, призванными лучше доводить до понимания малоподго-

товленных слушателей трудно постижимые религиозные доктрины.

Едва ли можно сомневаться в том, что подобные рассказы были в свое

время вплетены в проповеди Абу- л- Хасана. Сами проповеди, конечно, не могли сохраниться, так как вряд ли они записывались. Определен-

ного плана они, вероятно, не имели, а поэтому вполне понятно, что

последователи шейха не могли сохранить их в памяти со всеми по-

дробностями. Однако вплетенные в них рассказы имели определенные, четкие сюжеты, были большей частью облечены в острую форму анек-

дота и глубоко врезались в память слушателей. Все это привело к

тому, что от знаменитых шейхов до нас дошло большое число таких

рассказов, тогда как ни одна их проповедь полностью не сохранилась.

Труд Абу- л- Хасана Харакани продолжил его ученик, известный

шейх ал- ислам Абу Исма'ил 'Абдаллах ибн Абу Мансур Мухаммад

ал- Ансари ал- Харави. Этот выдающийся человек, пренебрегший бле-

стящей карьерой ученого юриста для того, чтобы закончить жизнь

скромным отшельником в Газургахе

12 ,

предместье Герата, оказал

большое влияние на развитие суфизма. Его ученость, даже с точки

зрения жителей Востока, обычно обладающих удивительной памятью, была просто баснословной. О своих занятиях он сам рассказывает

нам так:

«Я знал наизусть семьдесят тысяч арабских стихов и сто тысяч

персидских, можно сказать, как стихов древних поэтов, так и более

новых, и каждый из этих [стихов] был непросверленной жемчужиной.

Утрами и вечерами я занимался чтением Корана, а днем учился.

Я исписывал шесть листов [бумаги], заучивал их наизусть, а затем пе-

реходил к упражнениям. Я так распределил свое время, что ни "одной

минуты не был без дела, и у меня не оставалось излишка времени, скорее мне его не хватало. Почти все дни бывало так, что я вплоть до

[последней] вечерней молитвы довольствовался [одной] лишь трапезой.

По вечерам (или ночам? — Е. Б.) я писал при светильнике хадисы.

У меня совершенно не было свободного времени: когда я писал, мать

12 Изображения его могилы в Герате см.: Niedermayer, Diez, S. 61.

,

13 Маджалис ал- 'ушшак, рукопись Аз. муз., аб 574а, < В 669>, л. 53а, то же еж.

лит., стр. 60.

5* . 67

отламывала кусочки хлеба и клала их мне в рот. Бог дал мне такую

память, что я запоминал все, что выходило из- под моего пера, так что

я знал наизусть триста тысяч хадисов и миллион иснадов. То, что я

сделал по разыскиванию хадисов великого защитника пророчества (да

помолится бог о нем и его домочадцах и да благословит их), еще

никто и никогда не делал».

Несмотря на благоприятные обстоятельства, Ансари стал ощу-

щать некую неудовлетворенность и тоску. Он чувствовал, что одно

только собирание хадисов не является правильным путем к проникно-

вению в глубины религиозного настроения. Ему нужен был руково-

дитель, который бы мог указать ему путь, и такой руководитель дей-

ствительно появился в лице необразованного и простодушного Абу- л-

Хасана Харакани. Ансари так описывает свою встречу с учителем: «'Абдаллах (т. e. сам Ансари.— E. Б.) жил в пустыне, он отпра-

вился искать живую воду и неожиданно встретил Хасана Харакани; там он нашел источник живой воды, и он выпил этой воды столько, что не осталось ни 'Абдаллаха [Ансари], ни Харакани; Пир- и Ансари

(почетное прозвище Ансари в старости.— Е. Б.) был скрытым кладом, ключ к нему был в руках Харакани».

Случилось так, что ислам потерял большого ученого- богослова, а взамен получил глубокого исследователя мистики, труды которого

и до сегодняшнего дня не утратили еще значения. Основательное тео-

логическое образование оберегало Ансари от экстремистских воззре-

ний, присущих более поздним суфиям. Будучи приверженцем ханбалит-

ского толка ислама, он стремился согласовать мистицизм с ортодо-

ксальными вероучениями. Он питал отвращение к умозрительным со-

физмам и составил послание «В порицание калама», в котором он резко

критикует словопрения аш'аритов

15 .

Личность Ансари уже давно привлекла внимание европейских

востоковедов

16 . Но, к сожалению, изучение произведений Ансари огра-

ничилось только изучением его поэзии, а крупные его прозаические

труды до сего времени являются terra incognita для большинства во-

стоковедов. Большой текст Табакат ас- суфиййа Ансари все еще ждет

своего издателя

17 . Написанное Ансари на арабском языке произведе-

ние Маназил ас- са'ирин (классификация макамов — состояний на пути

к мистическому прозрению)—книга, которая в течение многих веков

оказывала влияние на суфийскую литературу

18 — доступна лишь в лито-

14 'Абдаллах Ансари, «Псевдо- Маназил», рукопись из коллекции В. Â. Жуков-

ского, № 14, л. 23а (см. Розенберг, Список, стр. 485 и ел.). Этот отрывок был уже

процитирован В. А. Жуковским в его работе «Песни Гератского старца».

15 Goldziher, Vorlesungen, S. 329, Anm. 14.

ч

ί δ Важнейшая работа о нем: В. А. Жуковский, Песни Гератского^ старца. Кро-

ме того, надо еще упомянуть следующие работы: небольшой этюд Г. Эте (см. Ethé, •GIPh, S. 232); Ethe, Catalogue of the India Office; Sachau and Ethé, Bodleiana; Dorn, Catalogue. <См. в наст, томе, стр. 300—309, а также БС II, № 38, 39. — Ред.>.