пост свой, если захочет Аллах!" Я проснулся, о 'Абд ал- Вахид, но тоска
по ней мецк мучает». 'Абд ал- Вахид рассказал дальше: «Только что
успел он закончить срою речь, как на нас напал отряд aparoi. Юно-
101
ша бросился им навстречу, и я насчитал девять врагов, убитых им.
А сам он [пал] десятым. Я прошел мимо него, а он обливался своей соб-
ственной кровью и громко смеялся, [утопая] в ней, пока не покинул этот
свет. И как прекрасно говорит поэт:
О ты, обнимающий мир бесконечный,
вечером и утром обманутый и вводящий в заблуждение.
Почему ты ие выпустил из объятий мир,
чтобы обнимать в раю дев?
ЕСЛИ ТЫ желаешь обитать в вечных садах,
ты не должен мнить себя неуязвимым от пламени ада.
ПЕРСОНИФИКАЦИЯ МЕСЯЦЕВ В ИСЛАМЕ
В моей статье «Райские девы (гурии) в исламе»
1 я обратил вни-
мание востоковедов на весьма своеобразную категорию суфийских
легенд, прибегающих к персонификации добрых дел праведника в
образе прекрасных девушек и злых дел его в виде девушек безобраз-
ных. Это явление я .пытался объяснить как следы зороастрийского
влияния, связывая вместе с тем и мусульманских гурий с зороастрий-
скими каник рушан. Ныне я нашел крайне любопытную параллель
к этим легендам, тоже носящую явные следы зороастрийского влияния.
Это небольшой рассказик, включенный в биографию известного
шейха 'Абд ал- Кадира ал- Джили или Гилани, носящую название
Бахджат ал~асрар ва ма'дан ал- анвар
2 и принадлежащую перу некоего
Hyp ад- дина Абу- л- Хасана \Ал,и ибн йусуф ибн Джарира ал- Лахми
аш- Шаттанауфи, родившегося в Каире в 644/1246- 47 г., состоявшего
главой чтецов Корана при мечети ал- Азхар и умершего в 713/1313-
14 г.
3 .
Жизнеописание это, хотя и изобилует весьма обстоятельными ис-
надами, ссылками на очевидцев и крайне точной датировкой отдель-
ных событий, однако тем не менее в большей своей части дает только
ряд легенд, связанных с именем великого шейха. Восстановить по нему
исторический облик 'Абд ал- Кадира едва ли возможно — положитель-
ных данных весьма мало, и требуется крайне строгий критический
анализ для того, чтобы отделить ΉΧ от легендарных наслоений. Но
зато работа эта дает другой, не менее ценный материал — она весьма
ярко показывает нам, каково было представление суфиев XIII в. о их
великом предшественнике. Несомненно, что созданный ими облик
совершенно вытеснил реальную фигуру <^шейха>, ибо на муридов зна-
чительно больше влияли рассказы о грозном и величавом чудотворце, чем небольшие крупицы исторической действительности, сохраненные
легендой.
Интересно отметить, что иранское влияние чувствуется в очень
многих из этих преданий. Весьма возможно, что это следует отнести
на счет персидского происхождения *Абд ал- Кадира, которое довольно
резко подчеркивается некоторыми из рассказов. Так, например, не-
однократно упоминается, что некоторые из багдадских богословов
относились к шейху в начале его карьеры довольно пренебрежительно, называя его <^АЛ 1д <«ЭТОТ аджами» — т. е. иранец. — Ред.у> Во-
1 См. ст.: «Isîamica», Lipsiae, 1925, S. 263 sq. < в наст, томе стр. 84—102. — Ред.>
2 Издания: Каир Î304 (1886-7) и Тунис 1302 (1884- 5).
3 Brockelmann, GAL. Bd II, S. 118; ас- Суйути, Хусн ал- Мухадира
(Rosen, Collect.
Şcientif. I, Ко 44, < В 1049>, л. 1226, № 43 < С 742>, I, л. 265а)- .
103
прос этот подлежит более тщательному исследованию, причем изуче-
ние дошедших до нас в довольно значительном количестве прозаиче-
ских и поэтических произведений шейха может дать весьма ценные
результаты. Особенно важно было бы установить подлинность свя-
занного с его именем дивана на персидском языке
4 . Оставляя эт.з
в стороне, перехожу к специально интересующему меня в этой био-
графии рассказу. Вот что сообщает нам Шаттанауфи
5 : «Рассказывает
Абу- л- Касим Дулаф: „Я и Абу- с- Су'уд Абу Бакр ал- Хауди и шейх
Абу- л- Хайр Бишр ибн Махфуз ибн 'Унайма и шейх Абу Хафс 'Омар
ал- Камимати .и шейх Абу- л-
е Аб'бас Ахмад ал- Аскафи и шейх Сайф
ад- Дин *Абд ал- Ваххаб, сын шейха
? Абд ал- Кадира сидели у шейха
нашего Мухйи- д- Дина
? Абд ал- Кадира ал- Джили,
да возрадуется о
нем Аллах, под вечер в пятницу, последний день Джумады II 560 г.
<ЧЗ мая 1164 г.]>, и он беседовал с нами. Внезапно вошел юноша
прекрасного облика, сел возле шейха и сказал: ,,Привет тебе, друг
Аллаха, я—месяц раджаб, пришел я поздравить тебя « уведомить
о том, чему назначено случиться в течение меня, — это общее благо".
И не видели люди в этом месяце раджабе ничего, кроме блага.
И когда настало воскресенье, последний день его <^ 12 июня 1164 г.>, пришел человек отвратительного вида (а мы опять были у шейха), и сказал: „Мир тебе, друг Аллаха, я — месяц ша'бан, пришел я по-
здравить тебя и уведомить о том, что случится в течение меня—это
мор в Багдаде, недород в Хиджаз- е и меч в Хорасане". Говорил (рас-
сказчик) : и случился в этом месяце великий мор в Багдаде, и пришло
известие о сильном недороде в земле Хиджазской и о мече в Хорасане.
И болел шейх несколько дней в рамадане, а когда настал вторник»
29- е число его, <^9 августа 1164 г.^> (а мы опять были у него и при-
сутствовали тогда еще шейх 'Али ибн ал- Хити и шейх Наджиб ад- Дин
е Абд ал- Кахир ас- Сухраварди и Шейх Абу- л- Хасан
ал- Джаусаки и
кади Абу Йа'ла Мухаммад ибн Мухаммад ал- Барра'), пришел муж
светлого облика и величавый и сказал ему: „Мир тебе, друг Аллаха, я — месяц рамадан, пришел я извиниться пред тобой за то, чему было
предназначено случиться с тобой в течение меня и проститься с тобой, и это последняя моя встреча с тобой". И затем ушел. Говорил (рас-
сказчик): и умер шейх, да возрадуется о нем Аллах, в раби* II сле-
дующего года <февраль — март 1166 г/> и не дожил до другого
рамадана... К говорил мне сьга его, шейх Сайф ад- Дин 'Абд ал- Вах-
хаб, да помилует его Аллах, не было месяца, который не пришел бы
к нему прежде, чем начаться, и если Аллах всевышний предназначал
быть в нем злу или беде, он приходил в отвратительном виде, если
же Аллах всевышний предназначал быть в нем обилию и благу или
благодати и безопасности, приходил в прекрасном облике».
Первое, что поражает в этом рассказе, это совершенно не свой-
ственная исламу персонификация месяцев, предстающих перед шейхом
в человеческом образе. На почве ислама такое представление едва
ли может быть объяснено, и мы тщетно искали бы для него обосно-
вания в сочинениях ортодоксальных богословов. Приходится поневоле
предполагать здесь постороннее влияние, причем сразу же бросается
в глаза полная аналогия с гениями месяцев и дней зороастрийского
календаря. Если вспомнить, что в календаре старого Ирана каждый
месяц, каждый день и даже определенные отделы каждого дня имели
4 Единственная рукопись см.: Ethé, Catalogue of the India Office, № 930, p. 580.
Литографирован диван в Каунпоре в 1902 r,
5 См.; Бахджат ал- асрар, стр. 22,
104 ' .
своих собственных покровителей из числа духовных сил
6 , усмотреть
здесь зороастрийское влияние будет весьма нетрудно. Вопрос о пер-
сонификации этих сил в человеческом облике тоже особого затруднения
не представляет, ибо примеры таковой в Авесте достаточно часто
встречаются
7 .
Более того, можно даже установить, что такая персонификация
в старом Иране могла быть инсценирована. Кисрави в Кытаб ал- ма-
хасин ва- л- аддад рассказывает, что у Сасанидов в день Ноуруза к