— Не смей! — Нира вцепилась в его руку, сжимавшую оружие. — Они не хотели причинить нам вреда!

— Не хотели причинить вреда?! — крикнул Георгий в бешенстве. — А кто же, только что, столкнул на нас камень?! Уж не ветер ли?!

— Успокойся, Жора. Я сейчас тебе всё объясню. Это у них вышло случайно. Отдай оружие!

Она обеими руками схватилась за арбалет, чтобы отобрать оружие у своего спутника. Георгий разжал пальцы. Нира положила его арбалет на сани и сказала:

— Жора, это — Горцы. Они такие же люди, как и мы! Они не делают нам зла. Они живут в пещерах, которые, говорят, тянутся под всеми горами и скалами Мазергалы. Они ищут красивые дорогие камни, железо, золото, делают прекрасное оружие. А то, что на нас свалился камень — простая случайность. Наверное, они только что продолбили новый выход из своих пещер. По-моему, они сейчас жалеют о том, что так получилось!

Нира повернулась и приветливо помахала Горцам рукой, давая знать, что всё в порядке. Один из Горцев в ответ тоже махнул рукой. Нира повернулась к Георгию:

— Жаль, что они такие затворники. Они ведь могли бы рассказать много нового и интересного о земле и о горах. Но, увы, при встрече они предпочитают помалкивать и быстро находят повод для того, чтобы скрыться в своих пещерах. Но если Свободный Охотник попадает в беду, Горец всегда поможет ему.

— Как же вы встречаетесь-то? — спросил Георгий. — Ведь, сама говоришь, что они всё время проводят под землёй.

— Они тоже люди, Жора, и тоже хотят есть. Они всё-таки выходят, для того, чтобы выменять у нас мясо на драгоценности и оружие. Охотники из них — так себе... Но, тем не менее, они иногда охотятся, в основном на крупного зверя. Тогда они выходят по двадцать — тридцать человек и долго гонят животное, прежде чем его убить. В таком загоне иногда участвует и Свободный Охотник. Даже я однажды помогала Горцам в этом деле.

"Ох, и удивительная же страна — эта Мазергала! — подумал Георгий. — Сначала меня чуть не угробил Зирх, потом чуть не застрелила Нира, потом эти Рты, а теперь ещё и Горцы, едва не завалившие нас камнями! За эти последние недели я пережил приключений больше, чем за всю свою, относительно спокойную жизнь"!

Георгий и Нира продолжали двигаться вперёд. Скалы вскоре закончились и путешественников вновь обступили Гиблые Леса. Деревья на берегах Склянки оказались ниже, тех, что росли на берегу Баснамы, да и располагались они не так плотно. Здесь Георгий чувствовал себя намного уютнее.

Стадо оленей преградило им путь. Вожак на миг остановился и, гордо вскинув рогатую голову, презрительно посмотрел на чужаков. Похоже, олени совсем не боялись ни людей, ни собак. Когда Георгий сказал об этом Нире, она ответила:

— Зверья здесь столько, что многие из них никогда не видели человека. Они просто ещё не научились нас бояться.

На пятый день пути им пришлось прятаться от Зирха. Собаки вовремя почуяли ужасного орла и свернули под защиту разлапистого леса. Величественная птица парила высоко в небе, высматривая добычу. Вдруг Зирх сложил крылья и камнем полетел вниз. Вскоре, совсем неподалёку, раздался полный звериного отчаяния крик животного, ставшего добычей пернатого хищника. Зирх снова появился в небе, но теперь в его когтях был олень. Орёл летел низко и медленно, тяжело взмахивая крыльями. Как только он скрылся из вида, путешественники вышли из укрытия и вновь пошли вверх по реке.

В середине шестого дня пути (вьюга всё же задержала их), Нира сказала Георгию, не останавливаясь:

— Почти пришли. За следующим поворотом — хижина Лукана.

Георгий уже успел соскучиться по тёплому одеялу и горячему очагу, поэтому он очень обрадовался этой новости и ускорил шаг.

Хижина Лукана находилась недалеко от берега, на склоне поросшего лесом холма. Это жилище по размеру было больше хижины Ниры, а в остальном — всё то же самое. Тот же частокол, те же массивные ворота. Во дворе виднелись крыши хозяйственных построек, очевидно, это были загоны для скота, кладовая и сарай для собак. Уныло, зато практично.

Ворота приоткрылись и из образовавшейся щели выбежали четыре пса. Двое из них помчались навстречу путешественникам, а двое — остались у ворот. Два бегущих пса остановились метрах в пяти от упряжки, подозрительно принюхиваясь. Собаки Ниры, не издав ни единого звука, настороженно разглядывали сородичей.

Псы Лукана развернулись и побежали обратно к воротам. В этот момент показался и сам хозяин. Он немного помедлил, рассматривая гостей, а потом двинулся им навстречу.

Это был мужчина, лет шестидесяти, крупный, высокий, бородатый. Седые пряди его длинных волос торчали из-под меховой шапки такого же покроя, как и у Георгия и Ниры. Если бы половина лица Лукана не была закрыта чёрной тканью с прорезью для глаза, Георгий подумал бы, что перед ним — весёлый Дед Мороз, настолько приветливо улыбалась открытая половина его физиономии. Лукан подошёл к Нире и обнял её.

— Здравствуй, Нира! Извини, что не вышел сразу, а послал собак. Они сказали мне, что с тобой чужой человек и что ты ему доверяешь, а я попросил их подойти к вам поближе, да послушать получше. Псы сказали, что незнакомец — порядочный человек. Им надо верить. Если не им, то кому же?!

Лукан протянул Георгию руку.

— Будем знакомы — Лукан!

— А я — Жора, — произнёс Георгий, пожимая руку Лукана. — Очень рад.

— Это хорошо. А где отец, Нира? Где Грог? Неужели заболел и отправил этого молодого человека вместо себя? — Лукан указал пальцем на Георгия.

Нира тяжело вздохнула и опустила глаза. Лукан, как показалось Георгию, сразу всё понял.

— Ничего не говори, дочка... Пойдёмте все в дом!

Лукан взял за постромки упряжку Ниры и её собаки покорно втащили упряжку во двор. Георгий и Нира вошли следом. Девушка вдруг зарыдала, из глаз её ручьями полились слёзы. Георгий осторожно обнял её за плечи. "Пусть поплачет, ей станет легче, — думал он. — Даже тогда, когда она узнала, что её отец погиб, то не пролила ни слезинки. Сильная девушка".

Георгий всё больше и больше проникался уважением к Нире. В силе и стойкости духа она вполне могла соперничать с мужчинами. И при этом она оставалась обаятельной, чуткой девушкой.

Лукан, Нира и Георгий вошли в хижину, скинули с плеч тяжёлые куртки и уселись у очага. Нира отвернулась в сторону для того, чтобы Георгий не мог видеть её зарёванного лица.

Убранство хижины Лукана оказалось более чем спартанским. Громоздкий деревянный топчан служил этому человеку кроватью. Поверхность некрашеного стола, стоявшего рядом с очагом, была чисто выскоблена. В хижине пахло рыбой и сосновой смолой. Внимание Георгия приковала одна деталь. На стене, у окна, висела картина, на которой был изображён морской пейзаж. Картина была очень хорошо написана, от неё, казалось, исходил мягкий голубой свет. Это было побережье спокойного летнего моря, каким оно бывает ранним утром. Одинокая лодка с рыбаком, вынимающим сети, покачивалась на волнах, а вдалеке гордо возвышалась над морскими просторами скала, будто бы убежавшая от своих береговых собратьев... Георгий долго не мог отвести взгляд от этой чудесной картины.

— Нравится она тебе, Жора? — спросил Лукан.

— Кто?

— Не кто, а что. Картина, конечно! А ты думал, я о Нире говорю?! — усмехнулся Лукан. Георгий смутился:

— Картина нравится, а Нира — тем более.

Голос Лукана вдруг изменился:

— Жора, Нира не для тебя. У тебя есть женщина. Меня, старого моряка-охотника, не обманешь. Я дам тебе совет — не лезь к ней. Вы — не пара. Понял меня?

Георгию стало стыдно и обидно за себя, одновременно. Его "душу" видели здесь насквозь, как "облупленную", а он не мог возразить ни слова. Потому, что всё, сказанное Луканом, было правдой.

— Понял. Хорошо понял, — ответил Георгий.

— Я знаю, — коротко бросил Лукан и, всплеснув руками, воскликнул:

— Вы же с дороги, а я вас байками кормлю! У меня как раз обед готов. Я сегодня и завтрак, и обед на троих готовил. Знал, что вы приедете.