— Я понимал, что вы не предоставите нам такие сведения, — сказал он вежливо. — Но был удивлен тем, что нас пригласила областная администрация и дала разрешение на это».[181]

Порой спецслужбам иностранных государств помогала обычная российская расхлябанность, которая расцвела пышным цветом в начале 90-х годов.

2 сентября 1994 года газета «Комсомольская правда» похвасталась находкой на парапете в центре Ленинского проспекта Москвы тетради, в которую полковник Сюсюткин вносил сведения секретного характера. Газета резюмировала: «При товарище Сталине владелец «Рабочей тетради», очевидно, уже следовал бы эшелоном «Москва-Владивосток» куда-нибудь в сторону Колымы. При товарище Брежневе полковник Сюсюткин, вероятно, был бы разжалован в рядовые, уволен в запас и радовался тому, что смог устроиться сторожем в бане с окладом 70 рублей. При товарище Горбачеве в печати развернули бы широкую дискуссию на тему «Стоит ли наказывать оступившегося полковника?» Ныне же… Ныне остается только удивляться, что в российской армии еще остались какие-то секреты».

По мнению заместителя начальника управления контрразведки МБ РФ генерал-майора Вениамина Каширских: «Характерным для деятельности иностранных разведок в России стало сегодня то, что постоянно, но не очень доказательно приписывалось нашим спецслужбам, — тотальность, наступательность и даже некоторая бесцеремонность. Ослабление административного режима и правовой нигилизм создали благоприятные условия для разведчиков. Методы ведь мало меняются. Агентурная работа и использование специальных технических средств были и будут определяющими в деятельности любой спецслужбы. Нового еще никто не придумал, но возрастает масштабность деятельности иностранных разведок, а это не позволяет нам расслабляться».[182]

«Сегодня некоторые иностранные специалисты устроили настоящую охоту за передовыми учеными и пытаются любыми способами устроить их выезд из России. Много подобных акций удалось предотвратить, но проблема осталась».[183]

6.8.6. Иностранными странами стала более активно проводиться разведка, порой вообще не отрываясь от стула. «С конца 1990 года различными управлениями ФСК (в прошлом — МБ, КГБ) стал фиксироваться буквально шквал писем-опросников и анкет, засылаемых из США, ФРГ, Великобритании, Франции в адрес предприятий и учреждений России, причем чаще всего режимных. Отправителями писем являлись либо компании упомянутых стран, либо их представительства на территории Российской Федерации.

Начало этому процессу положила американская фирма «Беттеримарч файнэншл менеджмент», которая еще в 1989 году предложила свои услуги в области конверсии и пообещала создать для этих целей фонд в один миллиард долларов США. Денег этих никто не видел, зато фирма добыла массу ценной информации по отечественному ВПК. Сделав свое дело, фирма в буквальном смысле слова ушла в небытие. Теперь можно только гадать, что за силы стояли за ней и чей заказ она выполняла.

Свято место пусто не бывает. На смену фирме-призраку пришли «Инвеншнл интеллекчуал проперти реджистер» и «Совтех инкорпорейтед» (США), «Линденбаумгруппе» и «Требаг» (Германия), «Джи-ви-эм интернэшнл» (Великобритания», российско-франко-швейцарское совместное предприятие «Европа» и целый ряд других организаций, среди которых заметно выделялись солидные американские университеты. Под видом предложений (нередко весьма заманчивых для российских предприятий) о совместном участии в конверсии западные доброхоты занимались сбором информации прежде всего по оборонному комплексу России…

В одном из заключений о последствиях анкетирования, составленном экспертами оборонных отраслей промышленности, отмечалось: «Отдаленные последствия оцениваемой акции сомнений не вызывают и вряд ли могут квалифицироваться иначе, как подготовка условий для промышленного шпионажа, подрыва конкурентоспособности и установления подконтрольного функционирования промышленности России».[184]

Технология получения информации путем анкетирования известна давно. Заметим, что это один из вариантов открытой разведки, о которой мы уже говорили в первой книге.{42}

6.9.1. После падения царского режима в России бывший товарищ министра внутренних дел П.Г. Курлов написал: «Нет ни одного правительства в мире, начиная с абсолютной монархии и кончая советской властью большевиков, которое не было бы вынуждено, в целях своего существования и самосохранения, отказаться от борьбы со своими политическими врагами, признавая направленные против существующей власти действия лиц иных убеждений преступлениями, а потому не только карать их на основании уголовного закона, но и в большей части случаев предупреждать самое возникновение этих преступлений».[185]

При этом, следует под иными убеждениями понимать противоречащие основам государственного строя, т. е. говоря современным языком, конституции страны. Вот тогда будет практически адекватный перевод текста написанного по-русски около ста лет тому назад. Царский генерал назвал вещи своими именами. Советские специалисты и их наследники послеперестроечной России в силу разных причин вещи своими именами называли редко. Впрочем, и он сказал это уже после крушения той старой России. Крушения, которое и произошло по причине неадекватной реакции высшей власти на проблемы внутренней безопасности страны.

Курлов справедливо уточнял: «Правительству приходится иметь дело не только с фактами, но и с намерениями. Трудностью своевременного ознакомления с такими намерениями, в целях предупреждения преступлений, объясняется и трудность розыска, которая почти непонятна для рядового обывателя, вследствие того, что политический розыск оперирует не после, а до совершения преступления».[186]

6.9.2. Сколько красивых речей было произнесено критиками КГБ СССР о необходимости ликвидации в системе госбезопасности политического сыска? Что в этом было больше глупости (это когда не понимают, что говорят), циничной лжи (это когда понимают, что говорят глупости, но называют это мудростями) или боязни разоблачения свой связи с госбезопасностью (см. пункт 11.3.2.2. настоящей книги) сказать трудно. А ведь, по сути своей, КГБ СССР только продолжало использовать рекомендации, высказанные выше бывшим царским генералом. Что естественно, то не безобразно. Но это вообще, а в политике демагогия — обычная вещь. И, к сожалению, чем круче демагогия, тем чаще эффективной является политика. Эффективной для конкретных политиков, но не для страны в целом.

С какой помпой после августа 1991 года заявили о ликвидации политического сыска.{43} И здесь то ли ложь, то ли глупость. Правда, последнее более вероятно. Серьезно в «революции» такого рода верят только глупцы.

Кстати, ликвидировали политический сыск в КГБ простым способом. Сотрудников этого подразделения, не особенно изменяя его структуру, всех оптом перевели в другое по названию управление. Почти все они остались в тех же кабинетах. Люди те же, дела должны быть новыми. Оно вроде бы на бумаге так и было.

Этот же способ применяли и потом. «…После создания ФСК руководство ведомства сделало изящный пируэт, создав Управление по борьбе с терроризмом. Однако финт, непонятный для посторонних, был ясен для самих сотрудников. Как ни назови, но первичным в деятельности управления является политический сыск. И это было нормально для любой другой страны, кроме нашей. Предупредить акт политического терроризма можно, только владея полной, и желательно изнутри зоны риска (оппозиционной политической или общественной организации) информацией. А это…Короче, те же яйца, только в профиль».[187]