— И ты ощущаешься чертовски изумительно вокруг меня, детка, но ты уверена? — Он посмотрел ей в глаза, впиваясь в её бедра пальцами. — Уверена, что хочешь позволить мне трахнуть тебя... заняться с тобой любовью?

— Дрю! — взмолилась она, отстраняясь на несколько дюймов, а затем снова прижалась попкой к его мускулистым бедрам, ещё раз принимая в себя его толщину. — Боже, да! Пожалуйста, ты мне нужен! Мне нужно ещё больше.

— Хорошо, детка, ты получишь больше, — хрипло прорычал он.

Сильнее сжав её бедра, он вышел из неё почти полностью и вновь жестко погрузился на всю длину. От его глубокого толчка Дженевьева откинула голову назад и застонала, двигая бедрами в едином с ним ритме, отдаваясь полностью, даже несмотря на то что осознавала, насколько плохая это идея.

Джен не знала, как долго продолжалось их совместное безумство, во всяком случае, намного дольше, чем с Чарльзом, в этом она было чертовски уверена. Дрю казался неутомимым, он выходил из неё и снова врывался жесткими толчками под стать её безумной страсти. Он все время рассказывал, насколько она тугая, какое прекрасное у неё тело, и как восхитительно она его сжимает.

— Боже, ты великолепна, детка, обожаю, как твое влажное и тугое влагалище сжимается вокруг моего члена, обожаю трахать тебя, — прорычал он ей на ушко, покручивая пальцами соски, заставляя её стонать и задыхаться, когда она снова оказалась на пике оргазма.

— Дрю, пожалуйста! — взмолилась она, прижимаясь к нему, вбирая его член ещё глубже в себя. — Не останавливайся, пожалуйста, не останавливайся.

— Никогда, детка, — поклялся он. — Не собираюсь останавливаться, пока ты не кончишь на моем члене.

Дженевьева чувствовала, что вот-вот сделает это. Даже после тех сильных оргазмов, которые Дрю подарил ей раньше, она осознавала, что пик, на который взлетела сейчас, станет чем-то особенным, более глубоким удовольствием. Она ахнула и застонала, ощущая, как Дрю шлепает тяжелыми яйцами по её раскрытому лону, подразнивая чувствительный и припухший клитор. В тоже время Дрю глубоко входил в неё, подводя все ближе и ближе к кульминации.

— Дрю! — она то ли простонала, то ли прохныкала его имя, но почему-то не могла остановиться. — О боже, Дрю, так хорошо!

— Мне тоже хорошо, детка. Я уже близко. Хочешь, чтобы я?..

— Кончай в меня, — безрассудно застонала Дженевьева. — Сделай это, Дрю, я хочу, чтобы ты... хочу, чтобы ты кончил внутри меня.

— Боже, детка, ты такая сексуальная, когда так говоришь, — простонал он. — А ты тоже близко? Как думаешь, сможешь кончить на мой член, пока я трахаю тебя?

— Да! — почти всхлипнула Дженевеьева. — Да, боже, я кончаю... сейчас!

Она почувствовала, как напряглись и сжались её внутренние мышцы вокруг него, всасывая член внутрь как можно глубже, а затем забилась в собственном оргазме.

Дрю, должно быть, ощутил, как она сжалась вокруг него, и, толкнувшись глубоко в её лоно, замер, его член стал ещё толще.

— Боже, Джен! — застонал он. — Кончаю... ничего не могу с собой поделать. Кончаю прямо в твое тугое лоно.

— Сделай это! — снова повторила Дженевьева. Она знала, что это безрассудно, что после этого их отношения бесповоротно изменятся, но почему-то ей было наплевать. Она просто осознавала, что не желает выпускать Дрю из себя, она хотела удержать его внутри себя как можно дольше.

Он, казалось бы, застыл навечно, впившись пальцами в её бедра, удерживая на месте, полностью её заполняя. Наконец, она услышала, как он вздохнул и упал вперед, прижимаясь грудью к её спине.

С тихим стоном, полностью истощенная, Джен упала на бок, и Дрю завалился вместе с ней, так они и лежали на постели, прижимаясь друг к другу и млея от наслаждения.

— Боже, детка, — притянув Джен к себе, пробормотал Дрю в её волосы. — Если ты решила пресечь черту, то делаешь это на совесть. Восхитительно.

— Да, это было восхитительно, — прошептала она и заплакала.

— Эй... эй, с тобой все в порядке? — Он перевернул Джен лицом к себе, не сводя с неё обеспокоенного взгляда.

— Прекрасно, — соврала Дженевьева, избегая его взгляда.

— Черта с два, прекрасно, — настаивал он. — У тебя слезы на глазах. Что это значит, Джен? Я сделал тебе больно? Я старался действовать не слишком грубо, но, возможно, увлекся в конце...

— Ты н-не причинил мне вреда. — Обняв себя, она уткнулась лицом в постель, промокнув глаза простыней.

Как она могла рассказать Дрю, что её слезы не имеют никакого отношения к физической боли... а к эмоциональной? Дело не в том, что она сожалела о сделанном — ничего подобного. Да, они пересекли черту, совершили то, чего не следовало, но не об этом она переживала. Так уж случилось, что она отдала мужчине, лежащем сейчас рядом с ней, не только свое тело, но и сердце.

Она пропала и совершила самый глупый поступок из возможных — она запала на Дрю, даже несмотря на то что знала, их отношения временные, и в реальном мире, за пределами «Страстного шепота» не имели шанса на продолжение. Дрю слишком молод для неё, и они вместе работали, они могли бы преодолеть одно из этих препятствий, но не оба сразу. И кроме того, он с радостью найдет девушку своего возраста, когда этот уик-энд, наконец-то, закончится.

Когда они уедут отсюда, вернутся в Сарасоту, к своей старой жизни, к старым отношениям, ей будет даже больнее, чем после развода с Чарльзом. Потому что Чарльз хоть и был время от времени просто очаровашкой, прежде чем стал холодным и отстраненным, никогда так, как Дрю, не затрагивал её сердце. Раньше Дрю пошутил, что «Ледяная Королева» растаяла, но он и не догадывался, насколько оказался прав. Он действительно растопил её толстые ледяные стены — он убрал её эмоциональные щиты, а без них Дженевьева чувствовала себя обнаженной и уязвимой, как черепаха без панциря.

— Детка? — тихо прошептала он ей на ухо, и в его низком голосе слышалось искреннее беспокойство.

— Я просто... не могу об этом сейчас говорить, хорошо? — прошептала она наконец и снова замолчала. — Можешь... можешь, просто обнять меня, Дрю? Просто обнимай меня ещё хоть одну ночь.

— С удовольствием обниму тебя, детка, — пробормотал он. — Но давай сначала устроимся поудобнее.

Они оба были всё ещё наполовину одетыми, и Дрю сначала разделся сам, а потом помог Дженевьеве избавиться от свитера и лифчика. Когда она задрожала от слишком холодного воздуха в коттедже, он протянул ей футболку, которую одел под свитер, и Дженевьева с благодарностью её приняла. Огромная футболка с легким пряным ароматом была теплой и доходила ей до середины бедра, больше напоминая платье.

Как только они переоделись в более комфортную одежду(или в случае с Дрю, разделись), он притянул Джен обратно на постель и накрыл их обоих одеялом. Дженевьева задрожала от холодных простыней, но Дрю притянул её к себе, укутывая своим большим телом, так они и лежал на маленькой кровати, согревая друг друга.

Уставшая от взрыва наслаждения и ошеломительных эмоций, нахлынувшими после оргазма, Дженевьева почувствовала, что засыпает, убаюканная полыхающим в камине огнем. Она наблюдала за тенями, танцующими на стенах, и наконец заснула в уютных объятиях Дрю.

* * * * *

Дрю проснулся на рассвете, дрожа от холода. Посмотрев из их импровизированной кровати на камин, увидел, что огонь догорел до едва тлеющих угольков — неудивительно, что стало холодно!

Оставив Дженевьеву на кровати, Дрю выскользнул из-под одеял и подбросил несколько поленьев в камин. Увидев взвившееся пламя, облизывающее дрова, Дрю удовлетворенно кивнул. Ну вот, так то лучше.

Он вернулся в кровать озябший от холода. Но когда попытался, не разбудив Джен, тихо скользнуть под одеяло, увидел в тусклом мерцающем свете камина, что она уже проснулась.

— Дрю? — прошептала она вопросительно.

— Извини, огонь в камине почти погас, — пробормотал он, устраиваясь под одеялом рядом с ней. — Не хочу, чтобы мы окоченели.