Выясняется, что у Петко и в мыслях не было вступать в сговор с «харамиями» и освобождать Паницу, при обыске в гостинице также не было обнаружено ничего компрометирующего: книги, платье, немного денег, несколько вполне безобидного свойства писем — и всё. За Капитана ходатайствует начальник стенографического отдела Народного Собрания, родопчанин Христе Попконстантинов. Градоначальник отвечает ему, что Капитан Киряков будет освобожден, как только будет получено разрешение от господина премьер-министра. И действительно, в середине дня Петко выходит из участка, где он был задержан, с предписанием немедленно возвратиться в Варну, предварительно «отметившись» в 5-м полицейском участке.

На другой день, 3 июня, внушительная группа друзей и почитателей Петко собралась перед гостиницей «Русский царь», чтобы проводить бывшего воеводу, но им сообщили, что он еще в 9 часов утра пошел в 5-й участок. Они отправились туда, прождали до полудня — Петко нет, как нет. Оказалось, что какое-то новое донесение тайных агентов усилило подозрения Стамболова, и Капитан Киряков был вновь задержан. Наконец, к половине второго он вышел из участка и на следующий день, 4 июня, в соответствии с распоряжением полиции, сел в поезд, который через Пловдив должен был доставить его к месту постоянного жительства, в Варну.

Друзья, обрадованные благополучным избавлением воеводы, сердечно попрощались с ним на вокзале, поезд двинулся, и никто, ни один человек, в эту минуту не подозревал, что над головой Капитана уже нависла новая смертельная опасность. Сам Петко узнает об этой опасности только в Пловдиве, куда одновременно с поездом прибудет переданный по телеграфу секретный приказ взять Капитана под стражу.

Точное содержание этого приказа осталось неизвестным, но события известны доподлинно. Вот они: по приезде в Пловдив Петко был вновь арестован. Пловдивский градоначальник Георгий Котабанов передал воеводу приставу Кавалову и старшему полицейскому Димитру Добреву якобы для допроса, в действительности же с тайным приказом в тот же вечер ликвидировать Капитана. Приставу был даже подсказан способ, как это сделать, не поднимая шума: отвезти на остров, впоследствии названный Царским, удар прикладом по темени, камень на шею — и в воду!

Вероятно, все так бы и произошло, но волей случая оказалось, что и пристав и полицейский в свое время служили в Чепеларском отряде Петко, любили и уважали своего воеводу и решили спасти его во что бы то ни стало. Они просто откладывали исполнение приказа до тех пор, пока друзья воеводы в Софии не проведали о случившемся, так что утопить его втихую в Марице стало невозможным.

Как же быть? Вопрос оставался открытым.

И вот тогда в чьей-то помраченной яростью голове — самого ли Стамболова или кого-нибудь из его ревностных помощников — родилась идея: доставить бывшего воеводу на турецкую границу и передать его туркам, чтобы те судили Капитана за его «разбойные дела» во Фракии.

Во исполнение этих зловещих замыслов пловдивская полиция отправила свою жертву через Ямбол в пограничный городок Кавакли (Тополовград). Отведав гостеприимства полицейских камер в Старой Загоре, Новой Загоре и Сливене, бывший воевода 15 июня под усиленной полицейской охраной прибыл в Ямбол. В Ямболе в ту пору было немало беженцев из Южной Фракии. Прослышав о том, что их ангел-хранитель сидит в участке, они собрались у здания полицейского управления, чтобы повидать Капитана, но ямбольский градоначальник уже получил из Софии приказ о «выдворении» Капитана Кирякова в Турцию, и не разрешал никому к нему приблизиться.

Неведомо как, но людям стало известно, зачем Капитана отправляют в Кавакли, и несколько человек решили вооружиться, подстеречь конвой на дороге и силой освободить своего благодетеля. Предводитель этого маленького отряда, сапожник Панайот Бояджиев, устроил засаду в местности Канледере, но полиция, видимо, почуяв запах пороха, изменила маршрут и благодаря этому сумела доставить слишком уж заметную жертву к самой границе.

Еще немного, и бывший гайдук, дважды капитан и славный воевода, легендарный защитник фракийских и родопских болгар, был бы как преступник передан болгарскими властями в руки турок к вечному позору Болгарии. Однако жители Кавакли помешали этой бесстыдной акции стамболовского режима. В городке загодя узнали о предстоящем прибытии бывшего воеводы, и у въезда в Кавакли большая толпа собралась, чтобы приветствовать своего любимца и, если понадобится, освободить. Прошел час, другой, солнце уже село, а знаменитого «гостя» все не было видно, и лишь в восьмом часу вечера вдали показалась процессия — пролетка, нанятая воеводой за собственный счет, и взвод конных полицейских.

Толпа оживленно зашумела, грянуло «ура». Начальник местного околийского управления Николаев, человек уравновешенный и добродушный, почувствовав возбужденное состояние умов, решил на свой страх и риск присоединиться к народу и встретить Петко как почетного гостя. Когда пролетка подъехала ближе, он любезно поздоровался с Капитаном и под руку повел в околийское управление, приказав конвою стать почетным эскортом. После доверительной беседы Николаев дал честное слово сделать все необходимое для того, чтобы Петко получил свободу, и слово свое сдержал. Благоразумный начальник околийского управления доложил властям, что ситуация в Кавакли весьма серьезна и таит в себе угрозу народного бунта. Он сумел исхлопотать приказ об освобождении прославленного арестанта, отвратив тем самым от Болгарии этот великий позор.

Видя огромную и опасную популярность родопского воеводы, Капитана Петко, Стамболов отменил приказ об аресте. Всесильный диктатор был принужден отступить, но, как покажут дальнейшие события, лишь на время. Пройдет всего два года, и рука диктатора вновь нанесет Петко удар, на этот раз сокрушительный.

Целых два года прошло с тех пор, как Капитан Петко после трехдневного веселья со своими каваклийскими друзьями, провожаемый звуками волынок и кавалов, возвратился домой, в Варну. Вновь текут спокойно дни, вновь Капитан почти ежедневно посиживает в кофейне Ахмеда-Эффенди. Обычно здесь ведутся беседы о делах минувших, порой кто-нибудь обронит горькое замечание о тирании существующего режима, о произволе властей.

Начиная с мая 1892 года в кофейню Ахмеда-Эффенди стал все чаще захаживать некий Ангел Райчев. Он принимал участие в беседах с Петко, а при встречах наедине, откашлявшись, оглядевшись по сторонам, он доверительно, шепотом сообщал Капитану, какие безобразия учинил Стамболов там-то и там-то, с кем расправился, какие имения приобрел, к какой пропасти ведет он «наше славное отечество», Болгарию. Райчев — человек средних лет, благообразной внешности, с красиво расчесанной бородой, беседовать с ним приятно, интересно, и хотя бывший воевода знает о том, что Ангел служит в полиции, он не придает этому особого значения. Мало ли людей нынче зарабатывают себе кусок хлеба работой в полиции, и вовсе не все из них согласны со Стамболовым. Поэтому Капитан Петко не таит, что дела в стране, на его взгляд, идут все хуже и хуже, что Стамболов чересчур уж разошелся и что неясно, к чему все это приведет. Помимо любезного Райчева, Капитан Петко порой встречается еще с одним человеком, занимающим официальный пост. Это — некто Иванов, управляющий царским дворцом в Эвксинограде. Царский чиновник Иванов тем не менее дорожит дружбой со славным воеводой и часто приглашает его к себе в гости.

27 июля 1892 года, в полдень, Иванов через Райчева сообщил Капитану, что вечером ждет их обоих к ужину, но чтоб они захватили с собой ракию — у него, мол, хорошей ракии нет. Петко ответил согласием: дорога во дворец пролегает мимо виноградников, предстоит славная прогулка, а после нее недурно выпить и закусить. Условились встретиться в 6 вечера в «Райском саду», а оттуда вместе отправиться в Эвксиноград. Петко пришел в Райский сад ровно в шесть, но Райчев опоздал на целых два часа, так что, когда они двинулись в путь, уже стемнело. Ангел Райчев предложил идти напрямик через виноградники «Кестерме» — мол, и ближе, и полицейские посты не заметят.