– Пришли, – немногословно высказался Молчан.

– Зимовит, зайчатину разделай, а ты Молчан, хворосту и дров натаскай, – распорядился князь.

Сам он прошел к уложенным у корней валунам, покрывшимся седыми мхами и сами вросшие в землю. Это как алтарь для родовичей, именно отсюда дерево слушает просьбы. Поклонившись, не слишком склоняя выю, кольнув острием ножа ладонь, сбросил на камень несколько капель руды, обратился как к равному человеку.

– Здравствуй хранитель лесного предела и покровитель рода. Прими до себя в гости, позволь приклонить голову под твоей кроной.

Толи ветерок качнул ветвь, толи хозяин согласился с просимым, но со стороны все смотрелось волшебно. Молчан притащив охапку дров и сбросив их в траву, молча поклонился так же как и его господин. Вот и Зимовит проделал процедуру опознавания родича.

Поев, сидели у костра, нежились от осознания домашнего тепла. Короткая летняя ночь покрыла небо мириадами звезд, расцветила, заставила любоваться. Уютно сидеть у костра создающего иллюзию защитного круга. Дерево исполин за спиной Деяна тоже ловит отблески близкого огня, навивая блики теней на всю округу поляны. Молчан не принимает участия в разговоре двух старших. Чуть развалясь на примятой траве, кажется слушает звуки ночного леса и только. Князь воспринимает это как должное, Молчан в его понимании, все равно, что клинок в ножнах, орудие войны. Зимовит другое дело, он есть муж государственный, один из прямых помощников князя, ближник. Речь тихая, не допекает матьприроду, льется как вода в ручье.

– … пользуясь своею многочисленностью и раскинутостью у границ с Диким полем, подсохшими по весне дорогами, они в одно и то же время появляются в разных местах и не дают возможности собрать сил для защиты уделов. Нет никакой возможности ни предугадать где начнется набег, ни принять каких бы то ни было мер для защиты смердов. В один миг степняки близко от Переяславля, и вот их уже там нет, маячат под Курском. Сделали наезд и пограбив стремглав, понукая лошадей бичами, и вихрем несутся далее, к всходу Хорса. Их только успели увидеть, а они уже скрылись из глаз.

– Это так княже. Еще наши с тобой деды вот так же бились с печенегами и торками, и им казалось, что хуже напасти нет, однако пришли половцы и выгнали из степи поганых…

– Когда малым был, мне пестун рассказывал как мирно начиналось знакомство с народом половцев. Степные сторожи прискакали в Медвежьи Поляны, старший заполошно поведал деду про виденное. У границ наших земель появились несметные полчища неизвестных ранее людей. Говорил, мы таких ранее не видали. На берендеев не похожи, на печенегов тоже. Дозорники из степи были вынуждены быстро уходить в наши леса. Зарь тогда спешно поднял весь наш род, ополчил соплеменников. Ясно было, что к нам сия орда не проникнет, так ведь рядом соседи, куряне, ростовчане, черниговцы, переяславцы. А ежели по летникам вглубь Руси двинут?

– А кто в то время зарем был?

– Зарем? Радибор.

– Давненько.

– Да. Так вот, наших как водится, вперед послали. Идан рассказывал, день и ночь, а потом еще день рассматривали неторопливо двигавшихся в кибитках светловолосых людей. По его словам, конные отряды покрыли в своем движении всю степь.

– Ничего себе!

– Видно не только наши племена смотрели в оба глаза, Чернигов всегда был сильным, а его правители, мудрыми или хитрыми…

Деян наклонившись в сторону, рукой ухватил дровину из кучи притащенной Молчаном из леса, уложил поверх прогоравших товарок. Огонь сперва притухнув, уходя в подполье, резко появился и побежал по древесине в стороны, поедая подсохшую еду. Обережный круг вновь осветился ярким светом, подчеркнувшим темноту вокруг. Неподалеку, со стороны болота, подала голос выпь, чему-то просмеявшись, заставила Молчана открыть глаза и оглянуться в ночь.

– Спи Молчан, мы дома. – Велел Деян и продолжил свое повествование дальше. – Князь всей орды Болуш на встрече у засечной черты с черниговским князем, успевшим привесть к границе рать, с почтением подарил владельцу лесного предела, лук, колчан со стрелами и аркан. Пояснил, что племя их, зовется куманами, что не враги русам, что воюют лишь со степняками иной крови. Выгонят тех, и хотят остаться в сей степи, где имеется вдоволь пастбищ для бесчисленных стад скота и табунов коней. Князь Мстислав Черниговский сделал вид, что поверил словам пришлого, и разошлись с миром обе рати. Прошло время, половцы обжились в степях и стали не хуже торков и печенегов совершать набеги на славянские земли. Сила их множилась, а у князей славянских не было в дому порядка и согласия.

– Это точно, каждый из них мнит себя на столе Великого князя и не отдаст главенства иному правителю. По уму, собрать бы в кулак всю силушку, у нас воев попросить и ударить на поганых! – в избытке чувств, боярин повысил голос, опять заставив Молчана открыть глаза и посмотреть на князя.

– Как же! Они защититься-то не могут, предупредить вторжение не получается. Стараются только полон и награбленное имущество отбивать. В степи орду не догнать. Хорошо, что научились перенимать караваны с награбленным перерезая обратную дорогу с Руси. Все это было бы терпимо, если не брать в расчет призывы к половцам самих князей поучаствовать в междоусобицах

– Но ведь и нас призывают?

– Но наши дружины при этом не гонят полоны через степь в Тавриду, а ежели не испить ратной чаши, захиреют вои, в смердов превратятся. Приходи и бери нас гольными руками.

– Это верно.

Деян откинулся назад, плотнее прислонился к коре дерева, думы птицами запорхали в его голове. Сейчас для него не было рядом Молчана, уплыл в сторону верный боярин, понявший, что их разговор закончен и нужно дать князю возможность самому спокойно поразмышлять.

Велика Русь, не много найдется на земле державных отчин, способных по размеру сравняться с ней. Протянулась с севера на юг, от Студеного моря до Дикого поля, где еще недавно полноправным хозяином считался каган, правитель Хазарии, а теперь властвовали племена половецкие.

Еще сотню лет тому, жизнь державы протекала как бы сама по себе в веками сложившемся русле родовых обычаев, взаимодействуя с князьями и наместниками их, воля богов в судном поединке, отмечала победой невинного. Рабство у русичей в ту пору, как такового не было, кажется, живи и радуйся раскладу привычной жизни. Но пришли на порог новые веры тихой поступью, как змеи вползли в умы простому люду. Князья не чинили препятствий, даже наоборот, приветствовали. У многих из них руки были по локоть в родной крови. Да и кому власть легко доставалась? За княжьи столы смертным боем дрались сыновья усопших родителей. Вон как недавний пример события у ляхов, Мечислав после смерти отца, Болеслава Храброго, изгнал из вотчинных пределов младших братьев, ослепил двоих близких родственников. И таких случаев много, братоубийственные распри сыпались как из рога изобилия. В основе их лежало обладание землями, лесами, угодьями и постепенное закабаление смердов, посаженых на эти земли, живших в лесах. Свободный человек, на свободной земле родовой верви, в одночасье становился смердом князя или боярина, или дружинника получившего в свое владение кусок земли от князя за верную службу. Новая жизнь заставляла русских людей гнуть спину на хозяина, боярина-огнищанина. Появились тиуну, сельские и ратайные старосты, сборщики платежей, ябедники, вирники и… церковники. Последние не гнушались употреблять слово божье во благо князю и себе, родимым. Именно за этот новый порядок на Руси и готовы были лить братскую кровь бояре. Обогащаясь, они в свою очередь раздавали куски земли, угодья и леса, своим слугам, комплектуя новыми землепользователями боярские дружины. Свободных людей становилось все меньше. Вятичи жили прежним поконом, не позволяя вторгаться в свои вотчины никому. Не раз представители христианской церкви пытались перейти границу племен, вот только зная плачевный результат таких приходов, монахов выпирали прочь, а если те становились навязчивыми, лишали жизни, прибавляя в сонм мучеников очередных служителей церкви.