– Пора, – Илиль, не прерывая танца, выдернула откуда-то из-под волос небольшой клинок.

Кристальный Пепел бережно лег на его матово-волнистую поверхность – и фиолетовое сияние заполнило зал.

Это было прекрасно. И невыносимо тяжело. Легкие разряды пробегали между клинками, устремлялись по шелковистым волосам к очередной коленопреклоненной фигуре, стоящей у стены с вытянутым мечом. Волосы на миг окутывали ее – и еще один эльф освобождался от древнего проклятия. А танец продолжался. Энергия Предела лилась, заполоняя собой зал, и больше всего хотелось рухнуть и лежать без движения.

На руках, стиснувших рукоять меча, выступила кровь – однако Илиль, по-прежнему легко улыбаясь побледневшими губами, шептала: «Еще!», и танец продолжался.

Они обошли зал по кругу. Потом еще и еще раз. Аллорны, бледные, с горящими глазами, смотрели на свою королеву – и гордость, и отчаяние светились в их глазах. Сейчас все они были раскрыты: юнцы и старики, ветераны и молодые и недоверчивые маги – они все сняли защиту перед той, в которой вновь признали свою королеву. И она вела этот невыносимый, непередаваемый по тяжести танец – вела легко и свободно, улыбаясь одними губами, прекрасная и величественная. И магия Предела, магия Меча и Хранителя изливалась через нее, никак не приспособленную для этого.

Но королева держалась. На магии танца, на древней крови, на силе и упрямстве именно королевы – до тех пор, пока последний из ее детей не упал на пол бального зала – потерявший сознание, обессиленный, но… здоровый. Лишь тогда она позволила себе победно взмахнуть руками – и закрыть глаза.

Водопад волос взвился, вихрем окутывая застывшую фигуру, музыка прервалась, треснув незаконченной гармонией, – последний танец королевы закончился. Она ушла навсегда, выполнив самый главный долг матери – защитив своих детей.

Обессиленный Элан бережно опустил обмякшее тело, плотно окутанное волосами, посреди бального зала – и лишь после этого потерял сознание.

Эльфы проводили его до опушки. Молодежь рвалась «сопровождать Хранителя до пределов Вселенной или еще дальше», и стоило большого туда отговорить бесшабашных юнцов от немедленного похода. Лишь довод о том, что они могут стать обузой Хранителю в подземельях гномов, успокоил не в меру горячие головы. Старший из них, из ветви хьернов, смотритель границ, оказался более толковым – он вкратце описал дорогу до предгорий и указал примерное место, где находится вход в земли народа Молотов. Почти весь путь можно было пройти вдоль дорог, а то и пристать к какому-нибудь торговому обозу. Недалеко от гор раскинулся большой купеческий город, и движение телег с товарами было довольно плотным. Элан немного опасался незнакомых людей – однако эльфы заверили его, что купцы всегда с уважением относились к народу Молотов, и его нынешний вид может сыграть ему на руку.

Подорожная и верительные грамоты, выданные ему большим кругом аллорнов, заверенные печатью самого Улаайна и завернутые в вечные листья меллорна, наверняка помогут ему в горах, но вряд ли на равнинах. Так что на первое время ему лучше их приберечь и представляться воином народа Молотов, пробирающимся к своим, по болезни отставшим от каравана, который он взялся охранять.

Много еще советов могли бы дать заботливые эльфы, пока наконец не показалась опушка, и Элан, торопливо пожав руки провожатым, зашагал в сторону торговой дороги – с утра безлюдной, но с плотно укатанными колеями. Аллорны еще постояли, печально глядя ему вслед, и вскоре развернулись, растворившись в лесу: предстояла война и нужно было начинать к ней готовиться.

Дорога вспухла очередным бугорком, и Элан торопливо подставил ладонь. Монета, весело сверкнув на солнце, упала ему в руку. Хранитель сунул ее за пазуху, мысленно поблагодарив провожатых за обстоятельность. Узнав, что он отправляется в путь один, эльфы сшили ему одежду. Внешне неброскую, немного мешковатую, похожую на крестьянскую и потому не привлекающую к себе внимания, но оказавшуюся очень удобной. В нескольких отделениях уместилось множество мелких, но необходимых в пути мелочей – от тонкой и прочной веревки до небольших, завернутых в специально предохраняющие от очерствения листья лепешек, которые эльфы пекли для путешественников. Нашлось место и для потайного кармана, куда Элан складывал монеты, найденные по пути. Несколько медных, необходимых для расчета, он быстро припрятал, чтобы не вызвать подозрений, но за остальными даже не нагнулся, равнодушно роняя их в пыль: не пристало гному носить с собой кучу меди.

– Опа! Это что впереди за свалка? – Меч давно взял на себя функции наблюдателя, поскольку Элан, погруженный в свои мысли, не замечал самых очевидных вещей.

– Где?

– Да вон же, в двух полетах стрелы впереди – и чуть правее. Похоже, обоз щиплют. Вот тебе прекрасная возможность заиметь благодарных и снисходительных к твоим чудачествам попутчиков. Вперед!

– Да у меня даже оружия нет! Сам говорил, что размахивать тобой без надобности не стоит – виданное ли дело, гном с мечом.

– Думаю, к тому времени, когда ты туда доберешься, свободного оружия там будет валяться немеренно. Подберем тебе что-нибудь гномье. И вообще – пока мы тут препираемся, там люди гибнут! Давай бегом!

Если караванщики и пытались держать хоть какой-то строй, то к тому времени, как запыхавшийся Хранитель продрался сквозь разросшиеся кусты, маскирующие место засады, от него не осталось и следа. Два десятка телег, сбившихся в кучу, дерево поперек дороги и почти полсотни человек, ожесточенно что-то кричащих в пылу схватки, – вот что увидел растерявшийся Элан.

– Опять не туда смотришь. Вон, гляди, глава каравана – пока он держится, шансы еще есть. И не забудь, ты теперь гном!

Хранитель вздохнул, подскочил к ближайшему бородачу в зеленой, перевитой травяным кушаком одежде, размахивающему огромной секирой, и со всей дури огрел его по затылку. Выхватив из его рук столь любимое гномами оружие, он взревел, оглушив всех на поляне, и принялся вращать секирой, прокладывая дорогу к богато одетому купцу с изогнутой саблей, ловко обороняющемуся от трех наседавших разбойников.

Внезапно Элан, до этого старавшийся никого не задеть и норовивший вместо смертельного удара оглушить врага, почувствовал резкую боль – в плечо вонзился небольшой метательный нож. Острая волна ярости словно окрасила мир в багровые тона, он заревел, подобно медведю, и кинулся на своих обидчиков, мигом превратившись в смерч сверкающей стали, одинаково опасный как для своих, так и для чужих. Впрочем, и караванщики, и разбойники оказались людьми опытными, уже имевшими дело с гномами. И если первые торопливо отходили, норовя оказаться за спиной у разбушевавшегося берсерка, то вторые тут же пустились наутек, на ходу отшвыривая оружие и ныряя в ближайшие кусты…

Через пару минут все кончилось. Последних, самых нерасторопных разбойников достали стрелы, пущенные воспрянувшими духом купцами, и секира Элана. Он остановился, с трудом переводя дух, и выпустил из рук вдруг ставшее неподъемным оружие.

Глава купцов уже спешил к Хранителю, оценивающе измеряя взглядом грозную фигуру:

– Благодарю за своевременную помощь великого воина народа Молотов! Если бы не ваше вмешательство, нас бы перерезали, как кур, в этой ложбине. Каравану очень повезло, что вы проходили мимо. Позвольте, мы обработаем ваши раны!

Дождавшись усталого кивка Элана, купец махнул рукой, и около Хранителя тут же оказался маленький человечек, изучающе оглядывающий его плечо.

– Не беспокойтесь. Юджин – опытный лекарь и сделает все, как нужно. Вы позволите разрезать вашу куртку?

Элан недовольно поморщился. Расставаться с подарком эльфов не хотелось. Оглядев небольшую рукоять ножа, он аккуратно задрал куртку, чтобы не увеличить прореху на ткани, затем так же поступил с рубахой. Рука слушалась плохо, было больно, зато одежда почти не пострадала.

– Нечего хорошие вещи попусту портить! – буркнул он, скрывая досаду от вновь проснувшейся боли.