– Ну, длинноухие! Это надо же! Меня столько раз шмонали по дороге, вертели послание, пытаясь понять смысл написанного, а на то, что на самом деле рассказывало обо мне и о них лучше всего, никто и внимания не обратил! Умно!

Гномы замялись, но вскоре и их раскатистые баски присоединились к смеху Хранителя.

– Это да! Это вполне в их стиле! Вряд ли они доверили бы бумаге то, что мог сказать обычный лист. Но расскажи нам о них! Почему вестей от них не было так долго?

– Эта история долгая и интересная. Вот только рассказывать ее я буду в присутствии старейшин.

– Тогда нам пора собираться! – Видящий аккуратно завернул послание в листья и вернул Хранителю. – Передашь это большому кругу. Послание эльфов заслуживает того, чтобы быть врученным по всем правилам. К тому же – мы не знаем, что станет с листьями вдалеке от верительных грамот.

– Значит, ты утверждаешь, что ты – Хранитель фиолетового меча Предела, осколок Триединого, и находишься в поисках Дракона?

Двенадцать седых старцев с длинными белыми бородами сурово смотрели на Элана. Он стоял в тронном зале – огромном, тонущем во мраке. Вокруг него столпились гномы, а старейшины, сидя на возвышениях, каждый на своем троне, с интересом разглядывали Хранителя и светящийся и переливающийся всеми оттенками фиолетового цвета меч Предела над его головой.

Элан пожал плечами. Когда он в ответ на просьбу представиться выхватил из собственного тела Кристальный Пепел, он ожидал какой угодно реакции – только не ледяного спокойствия, сдобренного небольшой толикой вежливого интереса.

– Пожалуй, это действительно он. – Один из старцев задумчиво пожевал губами, разглядывая Rozotm`ech Zari. – Во всяком случае, тот был таким же.

Элан удивленно посмотрел на говорившего. Даже у эльфов никто не помнил прихода прежнего Хранителя, а этот так спокойно говорит об этом!

– Впрочем, есть верный способ убедиться. – Старейшина покусал седой ус, потом решительно встал и, подойдя к оторопевшему юноше, буднично попросил:

– Дай мне его на минутку.

Элан растерянно шагнул назад, поднося Меч к спине.

– Дай, – голос Меча был хриплым и чуть надтреснутым, словно от волнения. – Тебе… Тебе это ничем не грозит.

Растерянный Хранитель протянул Кристальный Пепел вперед, впервые расставаясь с ним по чьей-то просьбе. Сияние вокруг Меча потускнело, став приглушенным, и обволокло приземистую фигуру гнома. Тот помолчал, прислушиваясь к чему-то внутри себя, улыбнулся и кивнул, аккуратно возвратив Rozotm`ech Zari растерянно молчавшему Элану. Затем закрыл глаза – и медленно сполз на землю на глазах оторопевшего Хранителя.

Он все еще стоял, когда к упавшему старейшине подошли несколько гномов и, уложив на принесенные носилки, ровной поступью вынесли его из зала.

Возле Элана оказался совсем седой старейшина, ободряюще положив руку ему на плечо.

– Гномы живут недолго. Больше людей, но гораздо меньше, чем аллорны. Около пятисот лет. Но у нас сильная воля, и если старейшина решит, что должен дождаться следующего Хранителя, чтобы засвидетельствовать его приход – никто, ни время, ни смерть не сможет ему помешать… Он был мне прадедом, и я могу засвидетельствовать, что он умер, выполнив свой долг. Пойдем, будешь гостем нашей семьи.

– Я должен идти. – Хранитель смотрел, как носилки в сопровождении старейшин выносят прочь и все больше гномов присоединяется к ним, появляясь из темноты зала.

– Ты должен пройти последнее испытание – силой гор, и тогда народ Молотов пойдет за тобой. Это будет завтра – а сегодня все скорбят по ушедшему.

Элан помолчал, глядя на печальную процессию, и двинулся за своим провожатым.

Гигантские ворота, покрытые толстым слоем ржавчины, дрогнули и начали раскрываться. Толщина их, с туловище упитанного гнома, вызывала почтение одним своим видом. Отряд гномов, дежуривших у врат, напрягся, зажглись фитили у странного вида машин, подсоединенных к бочкам с маслом, – но за воротами было пусто и тихо.

Темный зев пещеры раскрытой пастью гигантского чудовища зиял перед Хранителем.

– Когноте-грох, сумерки тьмы. Так наши предки окрестили эту часть старых штолен. Когда-то здесь добывали очень редкий, жизненно необходимый всему народу Молотов минерал. Смотри, вот он, – в руке у старейшины засветился слабым синим огоньком крохотный осколок; он был меньше горошины, меньше пшеничного зерна, однако даже в нем чувствовалась красота и какая-то светлая, чистая, играющая с миром энергия. Ты хочешь, чтобы мы пошли за тобой? Чтобы мы признали твое право быть с народом Молотов? Тогда помоги нам! Этот минерал способен покончить с угнетением нашего народа. Только идущий путем света способен не заблудиться в старых штольнях, только страж Предела способен выжить там, где сгинет и армия. И только имеющий в своем сердце частицу души гнома может найти в выработанной штольне достаточно большой кусок камня жизни – астралита.

– Если там так опасно, разве есть шансы у одного человека?

Старейшины промолчали, глядя в пол, – и тут неожиданно подал голос Кристальный Пепел. Его голос отразился от стен, зазвучав ровной и красивой нотой в голове каждого из находящихся перед вратами.

– Не вини почтенных глендов. Если и есть у кого шанс пройти в сумерках, так это у одиночки – слишком долго там плодилась темная нечисть. Конечно, лучше бы сюда вернуться попозже, после единения, однако ты все равно не можешь использовать здесь космические силы – слишком близки жерла еще не остывших вулканов. Взрыв-другой – и волна магмы хлынет в подземные туннели, уничтожая все. Этого не выдержит даже полноправный Хранитель Предела. Так что придется нам обойтись тем, что есть – а есть у нас не так уж и мало, и шансы на успех неплохие. И пусть идущие во тьму крепче сжимают секиры в руках!

Гномы все, как один, опустились на одно колено, и в ответ прозвучало негромкое, но твердое:

– Кирка крепче стали, рука крепче камня, но если в сердце живет сила гор, то тьма отступит!

Слой пыли был не очень толстым, но достаточным, чтобы заглушить звуки шагов, которые отзывались слабым эхом лишь в ушах Хранителя, обостренных до предела опасностью и особой подготовкой Меча. Тьма была почти вещественной, такой густой, что казалась осязаемой. Элан аккуратно ставил ноги, нащупывая дорогу по уходящей вниз штольне, и не мог отделаться от мысли, что с каждым вздохом он запускает в себя не просто воздух – а кусок первозданной тьмы…

– Я не могу обострить твое зрение – здесь практически нет света, так что даже если я сделаю тебе кошачье зрение, ты все равно ничего не увидишь. Зато я сместил диапазон, и теперь ты в состоянии увидеть любую тварь, чье тело теплее камня вокруг. Правда, я бы не слишком обольщался – здесь наверняка полно рептилий, а они холоднокровные. Лучше учись ориентироваться на слух и на интуицию. Ты должен суметь почувствовать врага до того, как он ударит, иначе мне придется выбираться из туннелей очень долго…

Элан подумал и закрыл глаза. От постоянного напряжения в попытках хоть что-то разглядеть они болели, став сухими, а веки резали глазные яблоки, словно в них насыпали песку. Так, расслабиться. Шаг. Осторожный стук поставленной на камень ноги, обутой в мягкую кожу – и тихий шорох потревоженного пепла, осыпающегося у ног. Пару раз Rozotm`ech Zari вспыхивал огнями радуг, помогая выбирать направление спуска на развилках, и Элан убедился что под ногами не пыль… Да и откуда ей взяться в пещерах, закрытых тысячелетия назад. Под ногами невесомо шуршал, покрытый серым налетом времени, темный и ломкий пепел. Впрочем, местами он был потревожен цепочками непонятных следов – у пещер мрака были обитатели. Кто они и чем питаются, было пока непонятно, однако Хранитель опасался, что это скоро перестанет быть загадкой.

Первое нападение произошло, когда он поскользнулся. Нога внезапно поехала по полу, до этого бывшему сухим и пористым, но внезапно ставшему гладким, как отполированное стекло. Элан закачался, пытаясь сохранить равновесие, и почувствовал чей-то стремительный рывок в свою сторону. Хранитель упал, выставив перед собой Меч – и тут же непонятная тяжесть навалилась на него, заставив испуганно откатиться в сторону, торопливо полосуя мечом перед собой. Кристальный Пепел засветился, покрывшись фиолетовой дымкой, и в ее неярком свете Элан увидел гигантскую змею, разрубленную от пасти до хребта самым первым, неумелым взмахом.