Впереди всех шли двое молодых людей. Высоко над головой они держали лампы Гименея, что могло означать лишь одно: в доме только что состоялась свадьба. Правда, обычно, перед молодоженами шли друзья жениха. Они должны были танцевать и воспевать красоту невесты. На сей раз эта деталь обряда отсутствовала. Но все равно: обоим фанатикам достаточно было бросить взгляд на молодых, чтобы удостовериться, что они побывали под брачным сводом. Невеста была во всем белом и выглядело очаровательно, как и требовалось выглядеть невесте. А что касается жениха, то он был великолепен, блистая в своих изумительных одеждах.

— Да это же свадьба! — Воскликнул Миджамин. — Только нас не предупредили, что делать в подобном случае.

— Нет, — ответил его скелетообразный друг. Самуил говорил обо всем, только не о свадьбе.

Невеста держала в одной руке какой то предмет, не то тарелку не то чашу, а другой брала оттуда монетки и кидала их собравшимся зрителям. Этот предмет не был большим и чьи-то искусные руки задрапировали его в белый сатин. Проходя мимо стоящих вокруг людей невеста вежливо заговаривала с каждым, и каждого щедро одаривала деньгами. Всякий раз, когда она вспоминала, что молодожены должны улыбаться, она улыбалась.

Не зная, что делать, Миджамин в задумчивости скреб ногтями подбородок.

— Ну что… что теперь делать? У нас у каждого всего лишь по две руки и мы не в состоянии обыскать всю эту толпу. Как ты думаешь, может быть нам надо загнать этот кортеж обратно в дом, а весь собравшийся здесь сброд разогнать? А если они откажутся повиноваться? Тогда придется пустить в ход ножи. Но, знаешь что, Елезар, мне что-то не очень по душе резать чьи-то глотки на свадьбе.

— Мне тоже. Вот на похоронах, это другое дело. Как говорится: раз уж разговор зашел о холодном мясе… И на праздновании новорожденного, думаю, я бы тоже смог. Все равно все несчастья начинаются с рождения. А потом вообще что-то уж слишком много рождаются последнее время. Но на свадьбе — нет. Слишком противоестественно! — говоря это, он не спускал глаз с кортежа проплывавшего мимо. — А эта невеста ничего: какие большие и красивые глаза и остальное, что положено, тоже на месте. А? Но… Но… Глянь-ка, глянь-ка, Миджамин! Это же внучка старика! Приглядись-ка!

— А! — завопил Миджамин.

Он бросился в толпу поздравляющих, расталкивая на ходу тех, кто оказывался у него на пути. Спустя некоторое время он выбрался обратно. Постоянно оглядываясь и злобно ругаясь, он вернулся к своему товарищу.

— Ты был прав, — озабоченно произнес он. — Это его внучка. Вот так странная история! Может быть это специально подготовленное представление, чтобы усыпить нас? Вот что, Елезар, беги к остальным дверям и зови наших людей. Пусть все немедленно идут сюда. Оставь лишь по одному человеку у каждой двери. Давай, быстро! Пока еще не поздно, и мы в силах предпринять что-то! Мы не можем терять ни секунды!

Долговязый скрылся и через несколько минут ом появился вновь. За ним следовали еще три человека. Не ахти какая помощь в создавшейся ситуации. Елезар спешил изо всех сил, высоко задирая свои голенастые ноги. Но все равно было уже поздно. Зрители, те самые бараны, которые вызвали у стражников целый поток сарказма, рванулись вперед и облепили праздничный кортеж. Еще человек двадцать, мужчин и женщин, находившихся до сих пор в узких улочках, выскочили навстречу молодоженам. В довершении всего из дома Иосифа высыпали все рабы и распевая плотным строем заслонили процессию. В окне появилась голова Аарона. Даже издалека можно было прочесть удивление на его лице. Буквально остолбенев, он не верил своим глазам. Первым делом он подумал, что целая шайка сумасшедших собралась у самого порога его дома.

Люди Самуила, положив руки на рукоятки своих кинжалов сломя голову носились вокруг празднующей толпы, словно кровожадные акулы, решившие напасть на стаю морских свинок. Единственное, что можно было сделать, так это броситься в толпу и резать ножом направо и налево. Адам-бен-Ахер заметил Миджамина как раз в тот момент, когда коротышка со злобным выражением лица давал какие-то указания своим людям. Все они явно были растеряны. Адам тут же поспешил уверить своего противника в тщетности каких-либо попыток изменить ситуацию.

— Маленькая группа людей ничего не в силах сделать с такой многочисленной толпой! — завопил он, пытаясь перекричать шум голосов. — Ты не в силах ни остановить нас, ни вернуть обратно. Или может быть ты считаешь, что убийство нескольких праздношатающихся пойдет на пользу тому Делу, которому вы служите?

— Ничего, восемнадцати благословений хватит, чтобы отмыть нас, — проговорил Миджамин голосом полным горечи. — Что теперь скажет Самуил?

Но было ясно, что то, что скажет впоследствии Самуил, теперь уже не играло никакой роли. Толпа постепенно вытекала с маленькой площади перед домом Иосифа. На ходу люди пели, кричали, танцевали. Они все направлялись вниз по улице к тому месту где несколько минут назад раздавалось нетерпеливое ржание лошадей.

Миджамин собрал всех своих товарищей, у которых был очень смущенный вид.

— В том, что произошло нет нашей вины, — заявил он с ученым видом. — Кто мог ожидать, что все христиане Иерусалима притащатся сюда, чтобы подать им руку помощи? Но раз все так неудачно случилось, раз нам так не повезло, то мы сами должны исправить создавшееся положение. Ты, Елезар, ты сейчас войдешь в дом и скажешь Аарону чтобы он тут же приступал к поискам чаши. Мы не можем тут торчать бесконечно только потому, что старик не желает умирать. И скажи еще Аарону, что, если возникнет необходимость, мы перевернем всю постель Иосифа и вспорем матрас и подушки!

— Готов биться об заклад, — сказал Елезар, глядя вслед удалявшемуся кортежу, — что они унесли чашу с собой.

Неожиданная мысль пришла в голову Миджамина.

— Действительно. Ты заметил, что невеста держала в руках не то чашу, не то маленькую тарелочку, завернутую во что-то белое? Ты думаешь, что это та самая чаша? Что они пронесли ее под самым нашим носом?

— Они бы не стали ее так выставлять. Это было бы слишком дерзко для христиан.

— На мой взгляд, они сегодня и без того проявили неслыханную дерзость, — проворчал Миджамин. — Хотя тут я согласен с тобой. Скорее всего кто-то из домашних пронес ее под своим платьем!

Затем он решительно добавил:

— А ты, Амасай, ступай к Самуилу и расскажи ему, что тут произошло. Скажи ему, что я последую за этими людьми и буду держать его в курсе всех их передвижений. И еще… дай понять, что, если чаша у них, то я вернусь с ней или… или не вернусь никогда.

Шесть часов они были в пути. Большей частью караван продвигался узкими тропами, которые почти всегда вели в гору. Великолепные верблюды Адама с величественной медлительностью шли вперед, осторожно ступая своими широкими копытами на мягких подушечках. Жара была умопомрачительной. Местность постепенно приобретала цвет пустыни, которая тянулась в бесконечность на запад от Иордана. Желтый и коричневый, желтый и коричневый. Виноградники на склонах гор были выжжены безжалостным солнцем, а ободранные фруктовые деревья тихо умирали вместе с летом. Иногда им на пути встречались стада баранов. Не в силах найти себе еды, бедные животные встречали путешественников безысходным блеянием.

Первую ночь они провели в караван-сарае, рядом с лениво текущими водами Иордана. Издалека это сооружение выглядело весьма нарядно: высокие, разноцветные крыши теснились в беспорядке за деревянной стеной высотой в шесть метров. Но вблизи поселение оказалось довольно гнусным местечком, грязным и шумным. Переехав через свод ворот, Адам тут же внимательно оглядел переполненный людьми двор. Обитатели караван-сарая, свирепые на вид, но полные чувства собственного достоинства, небольшими группами стояли тут и там, громко разговаривая, споря, смеясь. Их огромные тюрбаны мерно раскачивались в такт их движениям. Привыкшие к долгим и опасным путешествиям, они не обращали никакого внимания на то, что происходило вокруг них. Кто-то покидал караван-сарай, кто-то въезжал в ворота. Их смуглые женщины, обычно одетые в платья цвета сырой печенки, копошились каждая у своей ниши в стене, где на крошечном огне, в маленьких медных кастрюлях они готовили еду вечерней трапезы. На небольших столиках уже стояли блюда с финиками, изюмом и порезанными ломтиками кокосовыми орехами. Прибывшие путешественники явно не рассчитывали встретить здесь такое количество народа в это время года. Поэтому тут же по прибытии пришлось приступить к довольно неприятным переговорам, чтобы получить помещение в одном из сооружений, нависавших над ворюгами караван-сарая. Старый армянин, хозяин стоянки, почувствовал, что при создавшейся ситуации, он может попытаться значительно повысить цены. И он тут же приступил к реализации своих планов.