Эта мысль не давала покоя несколько дней.

Пришел журналист в гости к своему бывшему сослуживцу.

Вот только теперь этот сослуживец поднялся до редактора газеты.

Стояли на лестнице, курили, беседовали…

Дверь, ведущая с лестницы в коридор редакции, была открыта.

И минуты не проходило, чтобы в этом коридоре не маячили сотрудницы — красивые молодые женщины…

— А кадры у вас ничего, — наконец, не выдержал журналист. — Есть на что посмотреть…

Знакомый самодовольно хмыкнул.

— Стараемся… Кого попало не берем…

Тут в коридоре показалась еще одна женщина — невысокая, уже немолодая, начавшая полнеть, с лицом, словно вырубленным из пня.

— А вот с этой, ты уж извини, вы подкачали, — заметил журналист небрежно.

Редактор обмер.

Потом буркнул, глядя куда-то под ноги:

— Это моя жена.

Подумал немного и поправился:

— Моя бывшая жена.

В середине 90-х поссорились две газеты.

Полгода изощрялись в колкостях и обливании друг друга помоями…

Но преуспел на этом поприще скорее всего аналитический еженедельник, а не городская газета.

Не случайно главный редактор последней, как рассказывали очевидцы, по четвергам начинал свой рабочий день с того, что бегал по кабинетам и кричал, что немедленно выгонит любого, кто будет читать «эту сраную газету»…

Запрещенный еженедельник сотрудники городской газеты в рабочее время все-таки читали.

Уходили в туалет, запирались в кабинке и читали…

Журналист решил одним ударом убить двух зайцев — обругать казачество, которое в начале девяностых, возрождаясь, понаделало глупостей, и наехать на областную администрацию, бездействие которой содействовало казацкому головотяпству.

Статья была опубликована, а дня через два из Новочеркасска позвонил какой-то атаман.

Атаман поблагодарил автора за большую и объективную статью, которая высветила проблемы в возрождении донского казачества.

Журналист выслушал его с кислым выражением лица.

— Блин! — сказал он, положив трубку. — Теперь мне для полного счастья не хватает подобного звонка из администрации!

Из администрации, к счастью, не позвонили.

Экономический обозреватель написал статью о паленой водке.

В том смысле, что сейчас, покупая алкогольные напитки, нет никакой уверенности, что в магазине тебе действительно продадут водку заводского производства.

Три четверти всей алкогольной продукции разлиты в подпольных цехах…

И так далее.

Финал он украсил эффектным утверждением, что лично для нас (в смысле, сотрудников данной газеты) проблемы купить настоящую водку нет — за углом, рядом с редакцией, есть проверенный магазин…

Рядовая проходная статья имела неожиданный результат.

Через пару месяцев, когда финансово-коммерческую деятельность газеты проверяли налоговики, инспектор вдруг заинтересовался:

— Эта статья рекламная?

— Нет.

— Как же — нет, если она содержит все признаки рекламного материала? В конце, например, даже точно указано местонахождение магазина…

Журналиста пригласили на свадьбу.

Невесту и жениха он видел первый раз в жизни, но очень быстро познакомился с соседями по столу и неплохо провел время.

В разговоре посетовал:

— Да вот, скоро в Москву лететь, а паспорт уже месяцев восемь как просрочен…

Соседи немедленно загорелись желанием помочь:

— Никаких проблем! У нас там друзья работают!

Несмотря на возражения, вытащили сильно пьяного журналиста из-за стола, посадили в машину и отвезли сперва в фотостудию, а потом — в районное отделение внутренних дел.

В фотостудии сделали снимок, поддерживая журналиста в двух сторон, чтобы он не упал со стула.

В районном ОВД забрали просроченный паспорт, прислонили к стене и велели подождать двадцать минут.

И действительно — через двадцать минут вынесли паспорт с новой фотографией.

После чего вернулись обратно, за свадебный стол…

Все, кто видел новую фотографию в паспорте, говорили:

— Какое у тебя лицо! Серьезное, сосредоточенное… Даже суровое!.

Журналистке родители подарили старенький "Москвич" ядовито-желтого цвета.

Не знаю, кто был ее учителем по вождению.

Фильмов «Такси», «Такси-2» или «Такси-3» тогда еще в природе не существовало.

Скажу лишь, что тормозами она не пользовалась принципиально.

Как шла на шестидесяти километрах, так, не сбрасывая скорость, заворачивала за угол.

У бедного "Москвича", как в голливудских боевиках, при этом визжали шины, и машина не переворачивалась только чудом.

Раз пять она попадала в аварийные ситуации, но все ей сходило с рук — отделывалась легким испугом.

Зато на машину было страшно смотреть — вся в пятнах от шпаклевки, бампер гнутый, лобовое стекло с трещиной…

В редакции ее тачку называл аббревиатурой "ЁБ" — "ё…ный броневик".

Как-то вечером она ехала домой и два мужика попросили, чтоб их подвезли.

Журналистка согласилась: лишняя копейка еще никому не помешала.

Но мужики через пару-тройку кварталов попросили остановиться.

Вышли из "ЁБа" на трясущихся ногах и сказали:

— Спасибо, девушка, мы лучше пешком дойдем…

Журналисты — как правило, законченные гуманитарии: журфак, филфак, истфак…

И нисколько не стесняются признаться, что в точных науках несильны.

Один корреспондент, например, во всеуслышание заявил:

— Если меня поставят к стене и скажут: "Расстреляем, если не сможешь объяснить, чем косинус отличается от тангенса!..", я скажу: «Черт с вами, ребята, стреляйте! Понятия не имею, что это за хреновина и зачем она вообще нужна!..».

Корреспонденту поручили написать статью о проблемах и достижениях предприятия городского значения.

Но едва он вышел на улицу, как встретил знакомую, на которую давно запал, а она не давала.

Остановились, разговорились, и тут корреспондент почувствовал, что сегодня явно что-то получится…

На предприятие он, разумеется, не пошел.

Утром редактор спросил:

— Был?

Корреспондент соврал, что был. Он рассчитывал сходить туда сегодня днем.

— Очень хорошо, — сказал редактор. — В таком случае пиши прямо сейчас. Поставим в номер…

Корреспондент обмер.

Деваться было некуда. Взял подшивы газет, надергал из чужих статей фактуру и лихо отстучал статью.

В статью, как выяснилось впоследствии, вкралось много ошибок и неточностей.

Через день в редакцию позвонил коммерческий директор фирмы.

— Пригласите, пожалуйста, к телефону такого-то…

Так получилось, что трубку снял сам автор.

Совершенно серьезно он сказал:

— Это невозможно.

— Почему?

И тогда корреспондент ляпнул первое, что пришло в голову:

— К сожалению, он умер.

— От чего?!

— Сердце. Инфаркт. Вчера вечером.

В трубке помолчали.

— Сколько ему лет было?

— Тридцать пять.

— Ай-яй-яй… Какая жалость — такой молодой!

Больше из этой фирмы не звонили.

Несмотря на то, что статьи за подписью «покойного» появлялись в этой газете еще много лет.

Журналист подошел к наборному компьютеру, чтобы сбросить текст с дискеты.

Оказалось, что компьютер на пароле.

— Ира, — сказал журналист наборщице. — Я не могу войти. Какой пароль?

Наборщица немного подумала — словно колебалась: сказать или не сказать? Потом решилась:

— Пароль — «хрен».

«Ага, — понял журналист. — Воспитанная девочка не решилась вслух, в присутствии множества людей, произнести настоящий пароль… Намек понял!».

Сел за компьютер и написал в окошке «Введите пароль» слово из трех букв.