— Удалось что-нибудь выяснить? — спросил Ларин.

Маринист отхлебнул из стакана.

— Да, удалось.

Он поставил стакан на стол, подошел к книжной полке и снял с нее внушительных размеров том с репродукциями. Вульф открыл его на заложенной странице и положил перед Лариным. Затем он вынул из ящика стола фотографию из квартиры Михайловских.

— Вот, взгляните,— сказал Вульф.

Оперативник положил фотографию рядом с репродукцией. На цветном снимке, запечатлевшем свадьбу дочери Михайловских и на репродукции в альбоме была одна и та же картина.

— Это Айвазовский,— сказал профессор.— «Морской пейзаж в октябре». Написана в тысяча восемьсот семьдесят четвертом году.

—  То есть вы хотите сказать, что на этой фотографии — Айвазовский? — Ларин показал на снимок свадьбы.

Вульф вздохнул.

—  Андрей Васильевич,— сказал он,— по фотографии невозможно определить, подлинник это или копия. Но сами видите, они идентичны.

Ларин задумался.

— А что известно об этой картине? — спросил он. Моринист отхлебнул из стакана.

— До войны картина находилась в квартире профессора Львова,— ответил он.— Но во время блокады Львов умер. Дом разбомбили, и картина бесследно исчезла.

— А не могло так случиться, что она сохранилась?

Вульф пожал плечами.

— В те годы могло случиться все что угодно.

—  Скажите, Алексей Петрович, сколько может стоить такой Айвазовский? Если это, подлинник, конечно.

Вульф допил чай и поставил пустой стакан на стол.

— Недавно на аукционе в Сотби,— сказал он,— похожего Айвазовского продали за двести тысяч долларов.

Ларин не смог скрыть удивления.

— Ого! — воскликнул он.— Ничего себе!

Вульф улыбнулся.

— Но цена еще зависит от состояния картины.

— Что вы имеете ввиду? — спросил оперативник.

—  Картину выгоднее продавать в отреставрированном виде,— начал объяснять искусствовед.— Если картина в плохом состоянии, цена ее может быть ниже в два-три раза.

Вульф взял в руки фотографию свадьбы.

— В данном случае видно,— продолжил он,— что картину хранили неаккуратно. Состояние ее, скорее всего, оставляет желать лучшего. Перед продажей всякую вещь продавец старается привести в товарный вид. То же и в живописи. В таком виде продать ее очень сложно, поэтому я на месте владельцев перед продажей обязательно обратился бы к реставратору.

— А кто в нашем городе занимается реставрационными работами в живописи? — спросил Ларин.

Вульф задумался.

— Сейчас так мало серьезных специалистов,— вздохнул он.

— И все-таки.

— Пожалуй, есть несколько серьезных людей.

— Я могу узнать у вас их координаты?

— Конечно.

Искусствовед открыл ящик стола и вынул из него большую рукописную телефонную книгу.

— Может быть, все-таки чаю? — спросил Вульф.

— Нет, спасибо.

Профессор стал листать свой справочник.

— Так... Так...— приговаривал он,— реставраторы. .. Пожалуй вот этот вам подойдет...

В конце концов Вульф продиктовал Ларину адреса и телефоны всех реставраторов, которые, на его взгляд, могли бы всерьез заняться картиной Айвазовского.

Сегодняшний рабочий день капитан Ларин закончил в отделении милиции. Было много текущей работы. Когда на улице начало смеркаться, оперативник положил папку с документами в стол и закурил. В этот момент в кабинет зашел Соловец. Он взглянул на усталое лицо коллеги.

— Андрюха,— обратился к Ларину майор,— пошли ко мне сегодня ужинать. А то ты от холостяцкой жизни скоро загнешься.

Капитан улыбнулся.

— Спасибо, Георгич,— сказал он.— Мне нужно еще в три места зайти.

— В какие три места?

Соловец сел напротив Ларина. Он тоже вынул из кармана пачку сигарет и закурил.

— Понимаешь,— задумчиво произнес капитан,— сегодня днем поговорил с одним искусствоведом — маринистом.

— С кем? — не понял Соловец.

—  С маринистом, то есть со специалистом по морским картинам,— объяснил Ларин.

— Ну-ну— кивнул майор.

Пока Ларин рассказывал Соловцу о своей встрече с Вульфом, тот время от времени скептически морщился и вздыхал. Когда капитан закончил, майор потушил докуренную сигарету.

— Значит, ты все с этой картиной успокоиться не можешь,— сказал он.

Ларин пожал плечами.

—  Брось ты, Андрюха,— махнул рукой Соловец.— Чего ты суетишься? Вещи мы возвратили, потерпевшие довольны. Дело закрыто.

Капитан понял, что спорить с майором бесполезно, поэтому решил отшутиться.

— Должно же быть у мента какое-то хобби,— сказал он.— Считай, что у меня хобби — поиск этой картины.

— Хобби, говоришь...

Соловец встал.

— Завел бы лучше рыбок,— шуткой на шутку ответил майор.

Коллеги вместе вышли из отделения. Затем они простились до завтра, идти им нужно было в разные стороны. Первый адрес, данный Вульфом Ларину находился недалеко, на Васильевском острове. Оперативник направился туда пешком. Еще днем он созвонился с реставраторами и договорился с ними о встрече.

Стоял бархатный осенний вечер. Горожане разбредались по домам или коротали время в питейных заведениях. Из открытых кафе во все стороны разносились гастрономические запахи. Когда они достигали проходящего мимо Ларина, тот чувствовал резкие приливы голода. Нужный оперативнику дом находился на соседней улице.

— Ладно,— сказал себе Ларин,— на голодный желудок проще будет разговаривать.

Он решил перекусить после беседы с реставратором. Кружка пива, возникшая в воображении оперативника сделала предстоящий ужин еще более привлекательным.

Капитан зашел в подъезд угрюмого шестиэтажного дома. Поднявшись на третий этаж и отыскав нужную квартиру, Ларин нажал на кнопку звонка. Однако привычного жужжания или мелодичного мурлыканья не последовало. Звонок молчал. Чувство голода увеличило раздражение оперативника. Он нервно постучал в дверь. Безрезультатно. Ларин постучал громче. Уже когда капитан собрался спускаться вниз, за дверью послышалось шевеление. Наконец, на пороге возникла женщина неопределенных лет в очках с толстыми стеклами. Кутаясь в огромный платок хозяйка квартиры стала с интересом разглядывать возникшего перед ее дверью высокого молодого человека.

—  Здравствуйте,— сказал оперативник,— меня зовут Андрей Ларин, я из Уголовного розыска.

Капитан раскрыл перед лицом женщины свое удостоверение.

— Я звонил вам днем,— напомнил он.

— Да, да,— наконец, произнесла хозяйка.

Ларин отметил про себя, что вид у нее был какой-то всклокоченный.

— Проходите,— сказала она.

Пропустив вперед оперативника хозяйка закрыла дверь. Войдя в квартиру Ларин почувствовал целый букет запахов, из которых резче других выделялся запах нафталина. Пока владелица этих запахов, гремя замком, закрывала дверь, капитан осмотрелся в темном коридоре.

— Вы Виктория Петровна Архангельская? — сказал он.

Женщина закончив ковыряться с замком, проговорила:

— Совершенно верно,— сказала она. Архангельская показала рукой куда идти.

— Туда пожалуйста. Ларин пошел по коридору.

— Теперь налево,— услышал он за спиной. Оперативник последовал указанию хозяйки.

— Если позволите, поговорим на кухне,— сказала она,— у меня беспорядок. Не ожидала сегодня гостей.

Ларин и Архангельская вошли на кухню. Там помимо немытой посуды в раковине и остатков пищи на столе находилось немало предметов, характеризовавших род деятельности хозяйки. Стояли банки, в которых отмоками кисти. На стенах висели картины. Из-за холодильника выглядывали сложенные в ряд пустые рамы.

— Присаживайтесь,— предложила Архангельская.

Она указала рукой на стул возле кухонного стола. Ларин сел, хозяйка устроилась напротив него.

— Хотите чай? — спросила она.

Оперативник подумал о предстоящей кружке пива и решил отказаться.

— Нет, спасибо,— сказал он.— Виктория Петровна, я из Уголовного розыска. Меня зовут Ларин Андрей Васильевич.

Архангельская закурила.