А еще здесь стояла длинная кушетка, на которой умещалась не только она, но и мог свернуться в ногах лабрадор Ондатра. И настоящее стеклянное окно, выходящее в сад церемоний. Порой, когда она не встречалась с полковником Ильичом и не ходила на занятия, Тереза проводила целый день за чтением книг или просмотром фильмов, свернувшись на кушетке вместе с Ондатрой. Она имела доступ ко всему, одобренному цензурой — в отношении литературы и фильмов отец был настроен весьма либерально, и Терезу влекло к рассказам о девушках, живущих в одиночестве в замках, дворцах или храмах. Но историй подобного рода оказалось не так много.

Сейчас ее любимым числился десятичасовой сериал о Марсе тех дней, когда еще не обнаружили врата, назывался он «Пятый тоннель». Героиня, которой было двенадцать, то есть меньше, чем сейчас Терезе, но больше, чем, когда она посмотрела сериал впервые, открыла под городом Иннис-Дип секретный тоннель и, следуя по нему, наткнулась на подземное поселение эльфов и фей — они нуждались в помощи, чтобы попасть обратно в свое измерение.

Всё это выглядело очень экзотично, а сама идея о девочке, живущей под землей, настолько захватила воображение Терезы, что она завесила окно одеялом, как будто эта темнота — глубины Марса. Когда отец сказал, что это отчасти правда, что Иннис-Дип и впрямь существует, а марсианские дети жили в тоннелях и подземных городах, выдуманы лишь эльфы и феи, Тереза была потрясена.

Когда вошел отец, она снова пересматривала сериал. Тереза как раз дошла до той части, где девочка, чье имя не называлось в сериале, бежала по темному коридору, а ее преследовала злая колдунья по имени Пиявка. И тут в дверь постучали. Она уже собиралась ответить, но дверь открылась. Лишь отец вот так открывал дверь. Все остальные дожидались, пока откроет Тереза.

За последние несколько лет терапия сильно его изменила. Но Тереза и сама менялась, взрослея, потому это не казалось странным. Белки его глаз переливались, словно масло на воде, а кутикула на ногтях потемнела, но это лишь внешность. Во всем остальном он остался прежним, а только это имело значение.

— Я не помешал? — спросил он, как обычно.

Это была наполовину шутка, потому что Тереза не занималась ничем таким, чему можно помешать, но шутка всё равно только наполовину. Если бы она ответила утвердительно, отец бы ушел.

Безымянная девочка вскрикнула, когда на нее набросилась Пиявка. Тереза поставила воспроизведение на паузу, жертва и охотница замерли. Ондатра фыркнула и забила по кушетке хвостом, а отец Терезы потрепал длинные уши собаки.

— Через два часа у меня встреча, — сказал он. — Мне бы хотелось, чтобы ты присутствовала.

Тереза ощутила укол раздражения. После сериала она собиралась выбраться и встретиться с Тимоти. Если обнаружат, что она покидала здание без разрешения...

— Я сделала что-то не так?

Отец прищурился, а потом засмеялся. Ондатра ткнулась мордой ему в ладонь, требуя внимания. Он снова погладил собаку по ушам.

— Вовсе нет. Адмирал Уэйт доложит о плане по расширению комплекса Бара-Гаон. Тебе не обязательно выступать, но мне хотелось бы, чтобы ты послушала. А потом мы это обсудим.

Тереза кивнула. Если он этого хочет, конечно, она так и сделает, хотя это и скучно. И странно. На мгновение отцовский взгляд стал затуманенным, как иногда бывало, а потом он тряхнул головой, словно пытаясь прояснить зрение. Он прислонился к подлокотнику кушетки — вроде бы не сел, но уже и не совсем стоял. Потом дважды хлопнул Ондатру по боку, показывая, что ласки закончены. Собака вздохнула и положила голову на кушетку.

— Тебя что-то беспокоит, — сказал он.

— Ты всё чаще меня об этом просишь, — заметила Тереза. — Я делаю что-то не так?

Он тепло рассмеялся, и Терезу слегка отпустило.

— В твоем возрасте я уже готовился к поступлению в университет. Ты похожа на меня. Ты быстро учишься, и я стараюсь тебя в этом поддерживать. Я чаще ввожу тебя в курс дел, потому что ты уже достаточно взрослая и понимаешь то, чего не могла понять в детстве. А полковник Ильич говорит, что твоя учеба идет по плану. Даже с опережением.

Тереза ощутила проблеск гордости, но еще и смущения. Отец вздохнул.

— Обеспечивать людям безопасность — тяжелая задача, — сказал он. — Частично потому, что мы столкнулись с чем-то крайне опасным и неизведанным. Хотел бы я, чтобы это было не так, но обратно ничего не воротишь. А другая проблема в том, что мы имеем дело с людьми.

— А люди — это просто кошмарные обезьяны, — вставила Тереза.

— Именно так. Мы всё время видим только очень близкий горизонт. Даже я. Но я пытаюсь стать лучше.

Он сказал это тоном усталого человека. Тереза подалась вперед, Ондатра решила, что хозяйка хочет кого-то приласкать. Собака поерзала и жарко задышала в лицо Терезе, пока та не оттолкнула лабрадора.

— Так значит, расширение комплекса Бара-Гаон очень важно? — спросила Тереза.

— Всё важно. Всё вокруг, — ответил отец. — И нужно сделать так, чтобы отказ одной части не уничтожил весь проект. Включая меня. Вот почему я чаще стал просить тебя присутствовать на совещаниях.

— Ты о чем?

— Я здоров. Всё в полном порядке. Проблем нет. Просто... Если они возникнут, в будущем... Через несколько десятилетий. Кто-то должен понимать план целиком, быть способен взять всё в свои руки. А люди доверяют тому, кого уже знают. В любых обстоятельствах им будет сложно принять нового Первого консула, но всё равно проще, если за ним будет стоять некая история. Преемственность. Я хочу подготовить тебя к тому, что, если (не дай Бог) со мной что-то случится...

— Но почему ты решил, что я для этого подхожу, раз подходишь ты? — спросила Тереза. — Нет причин так считать. Это глупо.

— Да, — согласился отец. — Но люди совершали эту ошибку на протяжении всей своей истории. А раз нам это известно, мы можем воспользоваться инструментом, который держим в руках. Приходи на совещания и встречи. Слушай. Наблюдай. Обсуждай их со мной после. Это следующий этап твоего обучения. И когда придет время занять это место, ты уже будешь подходящим человеком.

Потребовалось несколько секунд для осознания истинного значения его слов. Кажется, что такие значимые мгновения должны сопровождаться бо́льшими эффектами и церемониями. Важные, меняющие всю жизнь слова должны отдаваться эхом. Но ничего подобного. Они звучали как любые другие.

— Ты хочешь подготовить меня к тому, чтобы я стала следующим Первым консулом?

— На случай, если что-то со мной случится, — сказал Дуарте.

— Но это только на всякий случай. Просто на всякий случай.

— Просто на всякий случай, принцесса, — повторил он.