Захоронение так окончательно и не идентифицированных останков состоялось 17 сентября 1945 г. По распоряжению, отданному в административно-территориальном округе Берлин-Митте, предполагаемый труп Мюллера был перевезен с улицы Принц-Альбрехтштрассе на бывшее кладбище Берлин-Нойкельн[258]. Там находится одиночная могила[259], в которой якобы захоронен труп Мюллера. Сначала место захоронения было отмечено только металлической табличкой с надписью «Генрих Мюлллер», а с 1958 г. там стоит памятник, сооруженный на средства его детей.

Обстоятельства, связанные со смертью Мюллера и его захоронением, вероятнее всего, так и не будут выяснены. Существуют две различные версии о том, где похоронен Мюллер. Вальтер Людерс, работавший после окончания войны в похоронной команде, рассказывает, что похоронил Генриха Мюллера на еврейском кладбище «Большая Гамбургская улица». В связи с отсутствием книги регистрации смертей, точное место захоронения не могло быть установлено. Криминалист Леопольд сообщил о смерти шефа гестапо только спустя три месяца после его захоронения на бывшем кладбище недалеко от бюро записей актов гражданского состояния. В конце концов, нет никаких доказательств того, что Мюллер нашел свою смерть в Берлине в мае 1945 г. Возможно, он использовал неразбериху во время последних боев в Берлине, чтобы скрыться и продолжить свою жизнь уже под новым именем.

Тот факт, что смерть Мюллера не была установлена, всегда давал повод к спекуляциям, особенно в бульварной прессе. Среди стран, которые могли бы предоставить ему убежище, назывались Албания, Египет, бывший Советский Союз. Вальтер Шелленберг, будучи свидетелем на Нюрнбергском процессе, пытался подтвердить слух, что Мюллер еще во время войны контактировал с Советами и после войны нашел прибежище в СССР[260].

По распоряжению прокуратуры Берлина 25 и 27 сентября 1963 г. была проведена эксгумация предполагаемого трупа Генриха Мюллера, но и она не смогла дать новых разъяснений о судьбе шефа гестапо[261].

Симон Визенталь, обладающий разветвленной сетью контактов во всем мире, верит в смерть бывшего шефа гестапо. «Очень редко известные нацисты пытались бежать в направлении Советского Союза […]. Исключение составлял Генрих Мюллер, шеф гестапо и на сегодняшний день один из самых разыскиваемых нацистских руководителей. Его местонахождение является одной из неразгаданных тайн, возможно, он нашел пристанище в России, но я сомневаюсь в том, что он еще жив[262].

Соучастие шефа гестапо в ужасных преступлениях национал-социалистического руководства, выполняемых им в качестве подчиненного Гиммлера, Гейдриха или Кальтенбруннера, а также изданные им приказы, сделали его виновным как в моральном, так и в правовом смысле. Но он, однако, не думал о последствиях своей деятельности, которые якобы «угнетали его», и не искал нового места работы. «Если я уйду, тогда всему конец. Тогда будет еще хуже»[263]. Более прекрасного работника Гиммлер не мог и желать.

Мюллер успокаивал свою любовницу, получившую в течение этих лет определенное представление о его работе. О деталях этой работы она могла только догадываться, поскольку вне службы Мюллер не распространялся о делах. Бессердечие по отношению к своим жертвам, тщеславие и национал-социалистическая трактовка «правильного» и «неправильного», сделали его одним из «главных военных преступников». Вопрос о его ответственности был рассмотрен па международном военном трибунале в Нюрнберге. Сферы компетенции и доверия Генриху Мюллеру были затронуты в связи с допросом и приговором шефу РСХА Эрнсту Кальтенбруннеру[264].

В приведенном далее тексте предпринимается попытка дать оценку роли Мюллера, хотя очевидно, что некоторым темам уделялось мало внимания.

Как служащий гестапо во многих случаях Генрих Мюллер приказывал вести ужесточенные допросы[265] и иногда сам в них участвовал. Большинство приказов о смертной казни и депортации были, если не подписаны им, то с ним согласованы. Он был наделен огромной властью и занимал одну из самых высоких должностей в руководстве национал-социализма. Находясь на этой должности, он мог содействовать или непосредственно участвовать в подготовке преступлений.

Мюллер полностью отождествлял себя с задачами и целями требуемой национал-социалистическим режимом борьбы с так называемыми врагами государства[266]. По сравнению с другими отделами РСХА, IV отдел, «наблюдение и борьба с противником», в большей мере участвовал в преступлениях национал-социалистического режима. Из этого отдела исходили приказы для взятия под «охранный арест» противников режима и помещения их в концентрационный лагерь. Нечеловеческое обращение с иностранными рабочими, и прежде всего с востока, создание трудовых колоний для немцев и иностранцев, убийства евреев и военнопленных, а также подавление любой оппозиции в оккупированных областях, за все это был ответствен руководимый Мюллером IV отдел гестапо[267].

Оценки Вилли Литценберга, работавшего вместе с Мюллером с 1933 по 1939 гг. в гестапо и с 1939 г. в РСХА, свидетельствуют о полноте власти Мюллера в IV отделе. «Мюллер был безмерно тщеславной личностью, который хотел подтвердить свою карьеру упорной работой. Он зашел гак далеко, что брал на себя руководство в отделах и ведомствах, не находя нужным информировать об этом их непосредственное начальство»[268].

Шеф гестапо видел в институте руководства отделами препятствие для выполнения задач управления и предпочитал обсуждать все дела напрямую с ответственным референтом. Во время периодически проходивших заседаний доклады референтов зачастую не были оговорены с руководством соответствующих отделов, и поэтому оно узнавало о решениях Мюллера только от своих сотрудников[269]. Информация для внутреннего пользования, как, например, отчеты о подслушанном материале исследовательского управления и «новости из рейха», доводились до сведения рядовых работников только в исключительных случаях или когда это требовалось для работы в конкретном случае. Так возникла система ограничения сферы деятельности каждого служащего[270].

Мюллер, являясь шефом отдела, был единственным, кого информировали обо всех происходящих событиях[271], т. е. он относился к официально признанной Гитлером элите, которая была посвящена в высшие государственные тайны.

Высказывания Гуппенкотена и Литценберга подтверждают, что Генрих Мюллер был одним из тех, кто контролировал все дела в гестапо. В этом аппарате взаимной боязни он внушал страх. Такие руководители, как Эйхман, могли угрожать именем Мюллера, если служащие других отделов или учреждений рейха не так «подчинялись», как этого бы хотело руководство с Принц-Альбрехтштрассе. В постоянном соперничестве с СД Мюллер использовал любые средства, чтобы подчеркнуть свою значимость и, если нужно, отстоять свою позицию. С руководством СД, которое хотело понизить государственную полицию безопасности до вспомогательного органа, нередко бывали трепня по вопросам компетенции, которые в 1937 г. привели к четкому разграничению полномочий[272].