Эрнст Кальтенбруннер, являвшийся с 30 января 1943 г. шефом зипо и СД, а также руководителем РСХА, пытался при допросе на Нюрнбергском суде переложить всю ответственность на считавшегося погибшим Мюллера. Мюллер якобы злоупотребил его подписью, поставив ее без ведома Кальтенбруннера под приказами об аресте. Кроме этого, было занесено в протокол, что шефы IV и V отделов были непосредственно подчинены Гиммлеру[273].

Высказывания преемника Гейдриха заслуживают мало доверия, поскольку Кальтенбруниер пытался всеми средствами вынуть голову из петли. «По моим сведениям, ни один шеф отдела […] не имел права сам принимать решения в особо важных делах […] без согласия шефа полиции безопасности, даже в случае его временного отсутствия. Из собственного опыта я знаю, что именно […] Мюллер при подписании документов был особенно аккуратен и оставлял дела такого рода до возвращения шефа полиции безопасности»[274].

У начальников отделов в PCXА были заместители, они вели дела во время отсутствия руководства. Исключение составлял возглавляемый Мюллером IV отдел, в котором не было заместителя. При отсутствии шефа гестапо его замещали Панцингер или Гуппенкотен[275]. Право подписания документов РСХА было тщательно разграничено. Эйхман описывает случай, когда он, в отсутствие шефа, подписал документы, которые не имел права подписывать. Мюллер объявил ему строгий выговор. «Мой непосредственный начальник Генрих Мюллер, был таким же осторожным и педантичным бюрократом, как и я, который, прежде чем принять какое-либо решение, должен был все сделать согласно инструкции»[276]. Даже цвет чернил был строго определен. Гиммлер писал зелеными чернилами, шеф зипо ставил подпись синими, шеф гестапо — оранжевыми, Эйхман — фиолетовыми[277].

Косвенную или непосредственную ответственность Мюллера за подписанные им документы можно было установить следующим образом: если Мюллер говорит в форме «я» и документ подписан от руки, то это означает его личную ответственность. Если же на документах стояла формулировка «рейхсфюрер СС приказывает», то это означало его косвенную ответственность. Одновременно он полностью подчинялся распоряжениям его тогдашнего начальства. Некоторые распоряжения, подписанные Мюллером, являются дополнениями к уже изданным приказам Гиммлера или Гейдриха. Существуют многочисленные указания, которые, хотя и были подписаны Мюллером и получили таким образом его авторство, но были разработаны подчинявшимися ему референтами.

Ранняя карьера Мюллера была, безусловно, связана с его знаниями «коммунистического движения», которыми он овладел во время работы в политической полиции Баварии во время Веймарской республики. Завидное постоянство в борьбе с коммунистами можно рассмотреть на примере политических полиций земель. После 1933/1934 гг. преследования не прекратились, а изменились лишь их методы и правовая основа[278].

После основания НСДАП партийная пропаганда заключалась в агрессивных нападках на коммунизм. Опасность коммунизма была в такой степени расписана пропагандой национал-социализма, что большая часть населения, а также служителей церкви, видела в НСДАП своего рода «антибольшевистский блок». К 1933 г. национал-социалистам удалось создать прочный вражеский образ «марксистов», однако они очень мало знали о своих политических противниках, чтобы уметь эффективно бороться с ними. Экспертов по КПД, работавших в политических полициях земель, не было в НСДАП. Поэтому Мюллер был специалистом, пользовавшимся большим спросом.

Барбара X., долгие годы бывшая секретарем Мюллера, рассказала после войны, что Мюллер был у Гейдриха больше, чем помощником, постепенно он стал его учителем. В борьбе с КПД Мюллер применял методы, о которых нельзя было даже подумать в «мюнхенское время». Германская политическая полиция не имела исполнительных полномочий до 1933 г., даже в самое тяжелое время для Веймарской республики[279].

В первое время существования третьего рейха коммунисты являлись основными противниками политических полиций и гестапо. Уже в первые годы преследования гестапо установило, что «еврейские элементы выполняют нелегальную работу для коммунистической партии». 10 января 1935 г. Мюллер потребовал от служащих полицейских участков сообщать в Берлин о любых случаях марксистской деятельности «еврейских элементов»[280]. Это распоряжение первых лет национал-социалистического режима показывает, что довольно рано была предпринята попытка установить связь между коммунистами и евреями, чтобы как можно быстрее обезвредить и тех и других.

22 июня 1935 г. Мюллер сообщил служащим полицейских участков об «изощренных» методах обмена коммунистической информацией. «Согласно одному из поступивших сведений, сообщения КПД последнее время нелегально провозятся в плитках шоколада через немецкую границу. Для передачи информации используется тонкая упаковочная бумага, на которую наносится текст сообщения.

В одном из случаев было установлено, что сообщения КПД попадают из-за границы в консервных банках под видом сардин, предназначенных якобы для торговли»[281].

После того как Гиммлер летом 1935 г. получил данные о количестве заключенных в Пруссии, он распорядился об аресте 1000 функционеров КПД. Согласно данным отчета саксонского гестапо, число заключенных было намного увеличено[282]. Анализируя приведенную таблицу, можно сделать вывод, что летом/осенью 1935 г. количество арестованных членов КПД и СПД было значительно большим.

В 1936 г. гестапо было арестовано 11 687 человек, обвиненных в нелегальной коммунистической деятельности, в 1937 г. — 8 068, в 1938 г. — 3 864[284]. Чтобы избежать арестов гестапо, многие коммунисты добровольно вызывались работать в деревне, во всяком случае, Мюллер жаловался на «регулярное переселение подозреваемых в прокоммунистических взглядах элементов на работу в деревню». Он высказал предположение, что «коммунистические элементы» пытаются и там вести свою «подрывную работу»[285]. До войны не прекращалась политическая слежка на границах Германии. Шеф гестапо поставил в известность непрусские политические полиции и иностранные отделы гестапо, что о личностях, находящихся в Антверпене и имеющих контакт с коммунистическими кругами, необходимо собрать все сведения[286].

После встречи с руководителями наиболее важных полицейских участков, 6 апреля 1937 г. Гейдрих отдал распоряжение провести в последующие недели акции против КПД, при этом должны были быть также арестованы и подозреваемые, для ареста которых не хватало доказательств. Между 16 и 22 апреля 1937 года многие коммунисты были взяты под «охранный арест». Однако 22 апреля Мюллер был вынужден прекратить акцию. В телеграммах начальникам полицейских участков он сообщал: «Я вынужден прекратить начатую после обсуждения 6 апреля 1937 г. акцию и приказываю воздержаться от дальнейших арестов, в связи с переполненностью концентрационных лагерей». Он выразил свое согласие с тем, что надо отпустить заключенных, для ареста которых не хватало доказательств[287].