Для немецких евреев эмиграция была единственной возможностью избежать преследований. Но после изданного Гиммлером и Мюллером 23.11.1941 г. приказа о запрете на выезд евреев они были лишены этой возможности[371]. Днем позже тема обращения с евреями явилась содержанием письма, направленного Мюллером в полицейские участки. В нем он критиковал поведение «чистокровных арийцев», которые, как и прежде, поддерживали дружественные отношения с евреями. «Поскольку некоторые «чистокровные арийцы» до сих пор не понимают элементарных основ национал-социализма и их поведение можно расценить как неуважение к государственным мероприятиям, приказываю при такого рода происшествиях брать этих граждан под «охранный арест», а в особых случаях помещать в концлагерь сроком до трех месяцев, ступень I. Еврейское население в этом случае до окончания дела помещать в концлагерь»[372].

При анализе документов становится ясным, что начиная с 1938 г., Генрих Мюллер решительно выступает за антиеврейские мероприятия, проводимые режимом.

Мюллер считался одним из главных действующих лиц в ноябрьских погромах 1938 г. Гестапо вмешалось в происходящее только после начала событий и ограничилось лишь полицейской деятельностью, направленной на поддержание безопасности. Мародерство и грабеж должны были быть предотвращены в любом случае. Когда телеграмма Мюллера о том, что «в ближайшее время по всей Германии начнутся акции против евреев, особенно против их синагог»[373], 9 ноября 1938 г. в 23.55 была получена на полицейских участках, бесчинства, по свидетельству очевидцев, уже начались[374]. Важными документами для оценки функций гестапо и СД в происшедших событиях являются телеграммы Мюллера и Гейдриха от 9 и 10 ноября 1938 г. О руководящей роли гестапо при проведении «полицейских мероприятий в целях безопасности» говорилось как Гейдрихом, так и Мюллером. Гейдрих хотел при помощи своих приказов направить события в нужное русло. Не остается никаких сомнений, что террор против евреев и все приготовления к погромам были педантично спланированы Ратом 7 ноября 1938 г. Геббельс дал понять в Мюнхене присутствовавшим членам партии, гауляйтерам и руководителям СА, что партия не должна выступать инициатором нападений на евреев и их синагоги на местах. Не нужно, однако, сдерживать «внезапные демонстрации»[375].

Распоряжения Гейдриха об арестах были отданы гестапо и СД только после полуночи, когда беспорядки были уже в полном разгаре[376]. По его приказу начальники всех полицейских участков должны были подтвердить получение телеграммы Мюллера, которому досталась функция координатора. Еще до этого распоряжения, только в меньшем количестве, чем его шеф, он отдал приказы об арестах.

Своими действиями Мюллер предупредил распоряжение Гейдриха; тут уместно предположить, что шеф гестапо действовал по своему условному плану[377]. Уточненные распоряжения начальникам полицейских участков и отделам СД о проведении мероприятий против евреев исходили от Гейдриха. Скорее всего, в своих телеграммах он воспроизвел содержание беседы между Гиммлером и Гитлером после смерти Рата.

Шеф гестапо организовал совместно с ведомством II D отправку в концлагеря Дахау, Бухенвальд и Заксенхаузен около 300 000 человек. Он обратил внимание полицейских участков на то, что перевод арестованных в близлежащие лагеря должен происходить как можно скорее, чтобы снова можно было использовать арестантские помещения[378]. «О прекращении акции протеста будет дан приказ в ближайшее время, но уже сейчас указывается, что аресты, производимые полицией, будут продолжены. Необходимо позаботиться о немедленном переводе арестованных в концлагеря»[379].

Среди еврейских узников курсировал слух, что при наличии «карты на выезд» возможно освобождение из концлагеря. В своей телеграмме полицейским участкам от 9.12.1938 г. Мюллер опровергает «типичное для еврейских кругов заблуждение». Он требовал, чтобы был дан ход прошению об освобождении только в том случае, если эмиграция будет подтверждена представлением полной и безупречно оформленной документации[380]. При этом он особо приветствовал эмиграцию состоятельных евреев, поскольку их оставшееся имущество «огосударствлялось».

7 декабря 1938 г. Мюллер сообщил отделам гестапо, что конфискованные в ходе антиеврейских акций ценности не должны возвращаться их прежним владельцам, если их можно использовать в рамках четырехгодичного плана[381].

Санкционированный грабеж противоречил ранее изданным Гейдрихом и Мюллером распоряжениям, в которых не было и речи о «предварительном аресте имущества». Согласно этим распоряжениям, должен был быть конфискован только «исторически ценный материал» как доказательство еврейского мирового заговора.

Ингрид Векерт в своей книге о «хрустальной ночи рейха»[382] описывает Мюллера как мелкого чиновника, не игравшего большой роли руководителя отдела, карьера которого началась только в 1939 г. с возникновением РСХА. По ее мнению, Мюллер 9.11.1938 г. не имел права отдавать распоряжения полицейским участкам. Верным является тот факт, что уже с 1936 года Мюллер был начальником II отдела (внутриполитические вопросы) в гестапо. Ему подчинялись почти все делопроизводства и ведомства, созданные для наблюдения и борьбы с так называемыми «врагами государства». В 1938 г. он имел право отдавать распоряжения в общей сложности 11 ведомствам и около 23 подразделениям.

Согласно прусскому закону о тайной полиции от 10.02.1936 г., полицейские участки были подчинены начальнику окружного управления (регирунгспрезиденту), ему же подчинялись начальники местных гестапо, которые являлись одновременно его политическими делопроизводителями[383]. В распоряжении Фрикса того же дня относительно упомянутого закона в параграфе 7 сказано: «В вопросах тайной полиции главные начальники окружных управлений и регирунгспрезиденты должны выполнять предписания тайной государственной полиции»[384].

Только Мюллер, являясь начальником II отдела, вместе с шефом германской полиции Генрихом Гиммлером и руководителем гестапо группенфюрером СС Райнхардом Гейдрихом имели право отдавать приказы полицейским участкам[385]. Получив в 1937 г. должность «высшего чиновника и криминального советника», Мюллер перестал быть мелким чиновником. Даже в иерархии СС с 1937 г. шеф гестапо в ранге штандартенфюрера СС приравнивался к полковнику.

После погромов эмиграция евреев из Германии должна была быть ускорена любыми средствами.

Ответственный за выполнение четырехгодичного плана Геринг проинформировал министра внутренних дел рейха о предстоящем создании «инстанции по еврейской эмиграции». Вновь созданный институт ставил перед собой задачу предпринять все меры по усилению эмиграции во всем рейхе. Нужно было позаботиться также об эмиграции бедных евреев. Прошения о выезде должны были обрабатываться центральными учреждениями без бюрократических проволочек. Руководителем Геринг назначил шефа зипо Гейдриха[386]. Позже Гейдрих сообщил высшему руководству рейха, что «инстанция» уже существует. Исполняющим обязанности он назначил штандартенфюрера СС, высшего чиновника Генриха Мюллера[387]. Выполнять все необходимые функции он поручил уже занимавшемуся ранее этими вопросами II отделу гестапо[388]. Одним из первых указов после создания этой «инстанции» был указ о подсчете евреев, пересекших границу рейха. Мюллер приказал полицейским участкам заносить в списки при пересечении границы всех «желающих выехать» граждан рейха и не имеющих гражданства евреев[389]. Мюллер исполнял обязанности уполномоченного только до октября 1939 г., затем его сменил Адольф Эйхман, который создал в Вене и Праге «центральные инстанции по еврейской эмиграции»[390]. Позже Эйхман был ответственным в ведомстве IV В 4 PCXА за «эмиграцию» евреев[391].