— Кто был тот пожилой человек, с которым вас засняли на месте взрыва?

— Мой дальний родственник. Он лидер оппозиционной группировки, которая расчищает путь к власти, используя крайние методы борьбы. Они спекулируют на желании некоторых консервативно настроенных членов общества ввергнуть страну в мрак средневековья. Селим использует свой формальный титул шейха, чтобы претендовать на верховную власть в Каруме. Похищение людей является их излюбленным способом давления на мою семью и моих сторонников. Ты догадываешься, по чьей инициативе похитили тебя и Дункана? Таким образом, он пытается влиять не только на внутренний политический климат, но и на мнение мирового сообщества.

— Объясни, почему он потребовал в качестве выкупа Павлиний глаз, ведь ожерелье слишком уникально, его нельзя продать? Не лучше ли было потребовать деньги?

— В данном случае он не преследовал цели обогатиться. Он покусился на безусловную фамильную, династическую, национальную ценность, а не на антикварное украшение. Это все равно что выдернуть из-под правителя трон. Тридцать лет назад моя страна выбрала демократический путь развития, но некоторые кланы не разделяют мнения большинства своих сограждан. Они выбрали своим лидером Селима.

— Но я не понимаю... Все знают, что он участвовал в похищении.

— Все также знают, что в этот раз я оказался бессилен ему помешать. Еще несколько таких промахов, и я перестану восприниматься как гарант безопасности и стабильности в собственной стране.

— А что за ними стоит? Почему тебе трудно им противостоять?

— Влиятельные сторонники и сочувствующие, саботаж и умелая конспирация.

— И что вы намерены предпринять?

Принц улыбнулся. Он взял руку девушки в свои руки.

— Вы правы, Белль, я обязан что-то предпринять. Я сделаю вас своей невестой. Вы станете тем, что ценнее Павлиньего глаза. Люди все еще верят, что любви подвластно всё...

— Вы не шутите? — вырвала Изабелл свою руку.

— Не шучу, — твердо сказал принц.

— Но это невозможно!

— Это было бы невозможно, если бы я этого не желал.

— Это неправильно!

— Неправильно жениться?

— Ваше Высочество, вы понимаете, что я имею в виду. Неправильно соглашаться на брак только потому, что вы выкупили меня у похитителей. Это не основание. Это насмешка над истинными ценностями.

— Как бы вы к этому ни относились, я сделаю так, как лучше для моей страны!

— Тогда надо просто обезвредить Селима и его сторонников. А мне позвольте жить своей жизнью.

— У вас бы не было этой жизни, если бы... — принц вовремя остановился и отвел свои глаза.

Изабелл винила себя за резкость. Она видела, как устал и расстроен Рафик, как он переживает случившееся с его подданными. Изабелл сочувственно посоветовала:

— Вам надо найти альтернативное решение.

— Например?

— Я не знаю, принц. Я плохо разбираюсь в политике и еще хуже знаю вашу страну, совсем не понимаю ваших людей, ваши традиции. Тем более мне не понятна ваша уверенность, что эта женитьба может благотворно сказаться на внутренней обстановке. И реликвию таким способом не вернешь. На мой взгляд, вы заблуждаетесь, принц.

— Вы имеете в виду, что вы иностранка?

— Мы даже не влюблены друг в друга, Ваше Высочество!

— Вы любите другого человека, мисс Уинтерс?

— Нет, принц. Сейчас я ни в кого не влюблена. Но когда-нибудь это непременно случится! — воскликнула Изабелл с такой уверенностью, словно кто-то всемогущий ей пообещал, что однажды этот великий день настанет и она встретит человека, любовь к которому будет для нее непреложной истиной.

— Значит, вам претит брак со мной, безразлична моя страна, ее будущее, мисс Уинтерс?

— Я лишь пытаюсь объяснить, что при всем горячем желании помочь вам, принц, я не могу согласиться на этот брак. Я не понимаю, почему ваши подданные уверены в обратном, если мы так недолго знакомы.

— Многие из моих подданных знакомились со своими женами во время церемонии бракосочетания.

— Это чудовищно!

— Да, но только для вас, иностранцев, привыкших к скорым разводам. Но мы верим в промысел Аллаха, и если Всевышний дает нам жену, мы обязаны ее возлюбить. И мои подданные видят особый знак в том, что за прекрасную женщину я отдал великую ценность. Любовь дороже всего.

— Но еще не поздно разуверить в этом подданных. Признаться, что таковы были условия сделки, что иначе вам не удалось бы спасти жизни похищенных иностранцев. Что вы не по собственной воле отдали за меня Павлиний глаз.

— Правильно. Это произошло по воле Всевышнего, которой я обязан следовать. Если я признаюсь, что у меня не было другого выбора, кроме как отдать бандитам бесценное сокровище, иными словами, сознаюсь в своем бессилии, мои подданные вправе будут задать мне вопрос: что я отдам в следующий раз? Трон, власть, предначертание? Это не выход, Изабелл. Вы обязаны согласиться.

Принц ждал, пока Изабелл известит своих родных, прежде чем объявить о помолвке. В полдень к дворцу потянулась толпа желающих принести свои поздравления молодому кронпринцу.

Объявление о предстоящей свадьбе наследного правителя Карума и мисс Изабелл Маргарет Уинтерс было чрезвычайно лаконичным — несколько из чуть старомодных, но весьма элегантных фраз. Сама же помолвка, напротив, готовилась как событие выдающееся. Принц озабоченно решал, что надеть. Мыслями же витал в романтических высотах.

Он с улыбкой вспоминал их прошлую ночь. Тот яростный огонь, горевший в глазах Изабелл, когда она изобретала аргументы против их брака. Она буквально засыпала его все новыми и новыми доводами, и к рассвету их скопилось великое множество. В конце концов, принц в очередной раз заявил своей избраннице, что свадьба неизбежна, а она, устав сопротивляться, просто согласилась.

Рафик ни на секунду не подался естественному побуждению обидеться на женщину, которая с таким упорством отказывалась от оказанной ей чести стать супругой будущего правителя Карума. Он понимал, что австралийка скорее следует стереотипам своей страны, нежели презирает в нем мужчину, избранника, мужа. Он простил ей все сомнения и все-таки сумел настоять на своем.

Изабелл одевали, а точнее, завертывали в церемониальный наряд. Служанки готовили ее к символической встрече с лучшим из мужчин из сказочного восточного королевства.

Изабелл трудно было скрывать отношение к жениху. Он, не скрываясь, демонстрировал ей свое влечение, и сердце ее отзывалось трепетом. Девушка старалась сопротивляться, но все это лишь распаляло пламень нового чувства. Принц умел обращаться с женщинами...

Наконец Рафик водрузил поверх одеяний церемониальную ленту с эмблемой клана аль Актар — соколом и павлином. Он не мог избавиться от страстных мыслей, когда думал о женщине, что ожидает его...

Изабелл застыла, словно статуя, пока служанки хлопотали вокруг нее. Более прекрасного парчового наряда ей ни видеть, ни тем более носить еще не приходилось.

Ее пугало предстоящее первое публичное появление в качестве невесты наследного принца. Изабелл осознавала, сколь великая честь ей оказана, но это не радовало ее.

Она уже принимала поздравления и подарки: восхитительной работы флакон с чистейшим розовым маслом, резную шкатулку с огромной раковиной и невероятной красоты жемчужиной в ней, множество цветов.

Но она не испытывала ничего, кроме страха. Всю ночь Изабелл очень плохо спала, ворочаясь на огромной постели. Она не понимала, что заставило ее дать согласие на этот странный брак.

Изабелл знала одно: если бы в глубине ее души не теплилось собственное желание, никакие доводы разума, вплоть до самых неоспоримых аргументов, не позволили бы принцу вынудить ее принять это предложение против воли. Странное дело — Изабелл не чувствовала себя принужденной выходить замуж, но и уверенности в правильности своего поступка тоже не ощущала.