Мне не хватает лишь царя Давида…

Мортейра

Я понял вас. Конечно, лучше всех

Спиноза мой Давида вам сыграет,

Когда ему не вменит это в грех

Фанатик наш Манассе бен-Израиль.

«Кумира, — скажет он, — не сотвори!»

Но Барух не в ладах с вероученьем,

Скажу вам по секрету: раза три

Ему уже грозили отлученьем.

Он страшно непокладист, мой юнец!

Я попрошу его.

Рембрандт

Просите очень!

Мортейра

(встает)

Ну, я пойду! Я истомлен вконец

Событьями тревожной этой ночи.

Рембрандт

(глядит в окно)

Пушкарь идет. Вот кто расскажет нам,

Какую принц сыграть задумал шутку.[11]

(Кричит в окно.)

Ты с форта Вепп?

Голос с улицы

Всю ночь дежурил там,

Домой спешу.

Рембрандт

Зайди-ка на минутку!

Мортейра садится, входит пушкарь.

Пушкарь

Ну, разве на минутку, господа!

Не выспался, не ел, жену не видел.

Рембрандт

Проголодался? Это не беда!

Сейчас устроим завтрак в лучшем виде.

Сосиски есть, яичницу подам,

Пивка прикажем нацедить в подвале.

А ты нам расскажи, как Амстердам

Вы, пушкари, от принца отстояли.

(Кричит.)

Фабрициус!

Молчание.

Пушкарь

Заспался, сатана!

Рембрандт

Флинк!

Молчание.

Пушкарь

Тоже дрыхнет!.. Вечером вчерашним

Смазливая служаночка одна

Явилась к нам в сторожевую башню.

Ну, мы, понятно, бросили вино,

Забыли кости и решили было

Ее пощупать, как заведено.

Но тут девчонка эта нам открыла,

Что принц Оранский, неусыпный страж

Свободы нашей[12] грузит на телеги

Своих солдат, чтоб вольный город наш

Лишить его старинных привилегий,

Что он к нам подойдет в ночную тьму,

Что, словно Каин, предающий брата,

Пароль и отзыв выдали ему

Тузы из армии и магистрата.

Тогда мы запалили фитили,

Штыки проверили, как говорится,

И, не шумя, у пушек прилегли,

Готовые достойно встретить принца.

Боясь измены, не сказали мы

И ни словечка Сиксу или Куку.

Рембрандт

Не миновать бы вам, орлы, тюрьмы,

Когда б им кто шепнул про эту штуку

Пушкарь

Мы так и думали. Глядим: как волк,

Бряцая медью копий для острастки,

Крадется рейтарский особый полк,

И впереди — вельможный принц Оранский.

Здесь для начала наш дозорный пост

Их обстрелял.

Рембрандт

И поделом: не суйся!

Пушкарь

Потом поднялся наш висячий мост

И громыхнули пушки Нисверслуйса.[13]

Не стал протестовать высокий гость,

Откланялся и повернул обратно.

Лишь с непристойной ручкой в поле трость

Нашли мы утром.

Рембрандт

Принца, вероятно.

Пушкарь

Отчаянной пальбы услышав звук,

В одном белье, с дежурной полуротой

На башню к нам явился Баннинг Кук

И грозно приказал открыть ворота.

Он заорал, но тут, не обессудь,

Братва его послушалась не шибко:

Ребята взяли дурака за грудь

И объяснили — в чем его ошибка.

Как изменился он!

Рембрандт

Смешная роль!

Пушкарь

На что смешнее! Вспомнишь — хохот душит!

Он проворчал, что принц ведь знал пароль,

Но наконец велел стрелять из пушек.

Он опоздал с приказом этим: тот

И так немало получил гостинцев.

Кук всякий раз хватался за живот,

Когда ядро летело в войско принца.

Тихо отворяется дверь, и входит доктор Тюльп. Прислушавшись к разговору, становится за портьеру и подслушивает.

Приехал Сикс. На башне у перил

Он долго в трубочку смотрел невинно.

Он очень пушкарей благодарил,

Но почему-то с крайне кислой миной.

Наш бургомистр, казалось, был бы рад,

Когда б врага впустили мы без звука.

Рембрандт

Да, Сикс — лиса! Он — тонкий бюрократ!

Его накрыть куда трудней, чем Кука:

Он тут соврет, а там подпустит лесть…

Мортейра

А что ж служанка?

Пушкарь

Канула как в воду!..

Да ты, Рембрандт, хотел мне дать поесть.

Я даром, что ль, сражался за свободу?

Рембрандт

(кричит)

Эй, Флинк! Фабрициус!.. Всегда заснут!

Входит Хендрике. Увидев пушкаря, отворачивается. Тот внимательно в нее всматривается.

Хендрике

Их нет, хозяин.

Рембрандт

А коль нет, так живо

Распорядись, чтобы через пять минут

Стояли тут яичница и пиво.

Хендрике кланяется и уходит.

Пред Хендрике пасуют повара!..

Пушкарь

Девчонка эта— из твоих домашних?

Рембрандт

Да.

Пушкарь

Это та служанка, что вчера

Явилась к нам в сторожевую башню!

Рембрандт

(прикладывает палец к губам)

Тсс. Тише, друг! Заткни-ка лучше рот

И не вертись: испачкаешься краской.

Пушкарь

(тихо)

Так это ты предупредил народ,

Что замышляет злое принц Оранский?

Рембрандт

А хоть бы я? О том, что принц кружит

Под городом, успел проговориться

Мне Баннинг Кук спьяна. А я — мужик

И не особенный поклонник принцев.

Пушкарь

(задумчиво)

Так. Понял всё. Одно мне невдомек:

Ведь Молчаливый,[14] предок благородный,

В роду у принца. Как он, дьявол, мог

Подняться против вольности народной?

Мортейра

Друг, вы наивны! Принцы каждый раз

Теряют память о высоком прошлом,

Когда им биржа отдает приказ

Купцов избавить от высоких пошлин.

В возвышенных деяниях господ,

Когда о них судить не по старинке,

Есть очень прозаический исход.

Пушкарь

Какой, скажите?

Мортейра

Рынки, милый, рынки!

Пушкарь

Что ж дальше будет?

Мортейра

Нападенье он

Ошибкой объяснит. Влетит солдатам.

Наш магистрат, чтоб соблюсти закон,

Напишет ноту Генеральным Штатам.[15]

Для вида Штаты принца пожурят,

Но, как рука прожорливой утробе,

Он нужен им, чтоб красть чужих; курят…

Рембрандт

А будь по мне, так я отсек бы обе!

Пускай отсохнет черная рука,

Что нищего на перекрестке грабит!

Мортейра

Когда-нибудь отсохнет. А пока…

Рембрандт

Смотрю на вас— и удивляюсь, рабби!

Ваш ум, как шпага, светел и остер!

Восстаньте против волчьего закона!..

Мортейра

В моих глазах еще горит костер

На площади высокой Лиссабона.

Я стар. Я робок. Чтоб друзьям помочь,

Нужна отвага, может быть — жестокость.

А у меня, признаюсь, в эту ночь,

Как кастаньеты, кость стучала о кость.

Пусть каждый поднимает что горазд:

Я в почву добрую посеял грозы,

И я надеюсь: мы еще не раз

Услышим имя Баруха Спинозы.

Рембрандт

Что ж! Мудрый филин — проводник зари.

Придет пора, и мы в набат ударим:

Матросы, пивовары, пушкари,

Ремесленники…

Хендрике вносит поднос с завтраком. Замечает подслушивающего доктора Тюльпа и, как будто нечаянно, толкает его подносом. Яичница и пиво падают на Тюльпа.