К девяти вечера ссора Луизы и Джейсона достигла высшей точки; остальные уже начали привыкать к атмосфере скандала. Софи ужасно устала. Она то и дело сбивала коктейли, обносила гостей сладкими пирожками и сосисочным рулетом и мыла бокалы. Луиза и Джейсон демонстративно не разговаривали друг с другом, хотя Луиза всячески старалась натравить мужа на Аманду, которая пыталась заигрывать с собственным муженьком, Эдвином. Эдвин, в свою очередь, разрывался между женой и выдержанным виски, которым его угощал Мэтью. Шила пожаловалась Софи на то, что толстеет; потом она следом за невесткой протопала на кухню и внушала ей, что филиппинкам нельзя доверять готовку. Сюзанна ускользнула в свою комнату, потому что не могла смотреть телевизор. Бенджи и Индия играли в «Геймбой». Малыш плакал, на что ни мать, ни другие родственники не обращали внимания. После нескольких попыток Клодии все же удалось облить кока-колой дорогущий топик Джокасты, и теперь она ликовала. Мэтью невольно сравнивал кошмарную обстановку в собственном доме с тишиной и покоем квартирки Хелен. Ему очень хотелось выйти проветриться. Некоторое время он боролся с искушением позвонить Хелен, но потом налил себе еще выпить и упрятал свое желание в подсознание.

В одиннадцать Луиза, которая устроилась на диване рядом с Эдвином, напропалую флиртовала с мужем сестры. Если ей казалось, что Джейсон на нее смотрит, она всякий раз как бы случайно прикасалась к зятю; Эдвин, уговорив полбутылки, забормотал что-то неразборчивое – очевидно, ему казалось, что он очень остроумен. В общем, вся сцена была просто отвратительной. Он положил руку на колено Луизы и принялся поглаживать ее, словно она была примерной собакой лабрадором. Луиза хихикала, как школьница, и поминутно оглядывалась на мужа – проверить, заметил ли он ее маневры.

– Эдвин, в самом деле, ты не должен этого делать, – произнесла она театральным шепотом, не делая попытки остановить зятя. – Джейсон будет ревновать. – На самом деле от его поглаживаний ей хотелось чесаться, особенно из-за шерстяных брюк. Ей хотелось, чтобы он вел себя… игривее, что ли, и она решила подзадорить его. – Вот уж не думала, Эдвин, что ты такой проказник, – промурлыкала она, пожимая ему руку.

Мэтью решил, что пора разрядить обстановку.

– Наверное, сегодня всем нам стоит лечь спать пораньше, – заявил он, вставая. – Ты как, Джейсон?

Джейсон переводил взгляд с жены на зятя. Мэтью снова сел, не представляя, что делать дальше. Эдвин, продолжавший пить, казалось, не замечал воцарившегося в комнате напряжения.

– Дети, а ну, марш спать! – Мэтью помахал дочерям рукой.

Младших уже отправили по спальням, но Клодия специально подбила Сюзанну выйти из комнаты, чтобы подслушивать взрослые разговоры. Она с упоением слушала срывавшиеся с губ гостей бранные слова, впитывая произношение и контекст. Сонная Джокаста, облаченная в дизайнерскую пижаму от Пола Франка, то и дело терла глаза рукой. Никто из девочек не двинулся с места.

Убедившись, что внимание Джейсона по-прежнему приковано к ней, Луиза потянулась и громко прошептала на ухо Эдвину:

– Я знаю, ты всегда меня обожал.

Джейсон, по-мужски возражая против того, что дело зашло так далеко, налил себе большой бокал «Мерло».

Наконец, Мэтью решил, что с него довольно. Он взял телефон, заперся в спальне Софи, оформленной в стиле французского Ренессанса, и набрал номер Хелен. После трех гудков включился автоответчик; голос Хелен показался ему молодым, веселым и манящим. Он повесил трубку, не оставив сообщения, и тут же острая боль пронзила его – где она? Позабыв о том, что у него самого была жена, с которой он время от времени занимался любовью, Мэтью вдруг ужасно взревновал Хелен. Он мучился, рисуя мысленные картины – одна другой гаже: Хелен в обществе отвратительных юнцов распивает спиртные напитки в пабе, обменивается пьяными поцелуями на улице, ложится в постель. Ну почему он решил проявить характер и не звонил ей до самых рождественских каникул? Интересно, чем она сейчас занимается? Ну, нам-то все известно! Она погружена в пьяный сон, в беспамятство, близкое к коме. Губы приоткрыты, из уголка рта стекает струйка слюны, иногда она даже всхрапывает… Но распаленный ревностью Мэтью представил, что она изменила ему с другим или выходит замуж.

Он набрал номер ее мобильного, решив, что услышит ее голос и тут же нажмет отбой. Оказалось, что ее мобильный выключен. Мэтью сел на кровати, глядя на пуховое одеяло. Черт! Он сидел, тупо смотря в одну точку, когда в спальню зашла Софи. Началась ссора – обычная, как и в предыдущее Рождество, и за год до него. Все шло как по нотам.

– Твои паршивые родственнички опять вышли из берегов!

– Я их не приглашал.

– Значит, я их пригласила? Они даже не спрашивали, согласны ли мы принять их! Наверное, надо было отказать им – а потом не видеть и не слышать их целый год!

– Вот именно! Надо было прямо сказать: мы просто в восторге, когда все они съезжаются к нам и портят праздник – как всегда.

Каким-то образом Мэтью ухитрился взять верх в этой ссоре, несмотря на тот факт, что праздник им испортили именно его родные.

В постели Мэтью и Софи повернулись спиной друг к другу и попытались заснуть. Превосходный конец превосходного дня. Счастливого Рождества!

В Рождество Хелен развлекалась тем, что составляла очередной список. Список всего, что она ненавидит в Мэтью:

Необязательность;

Слабохарактерность;

То, как он произносит «апчхи», когда чихает;

У него в носу растут волосы;

Дряблый живот;

Отвратительная мелодия звонка на мобильном;

Плюшевый медведь, которого он когда-то купил ей на день рождения;

Его музыкальные пристрастия;

Фильмы, которые ему нравятся;

Его вкусы вообще;

Его секретарша Дженни;

Его уши (по правде сказать, самые обыкновенные уши, просто Хелен уже была на взводе);

Его туфли от Прада – наверняка куплены женушкой (тут она была права);

Его часы «Тэг» – то же самое (не угадала);

Его жена.

Список получился внушительным, на две страницы. Хелен позвонила родителям, чтобы пожелать им счастливого Рождества, и затем улеглась на диван – смотреть телевизор и ждать, пока пройдет похмелье.

На следующее утро гости Мэтью и Софи тоже вовсю хлебали воду с растворимым «Алка-Зельцером». Атмосфера накалилась еще сильнее. Дети вскрыли подарки; взрослые перестали притворяться, будто все они друг друга любят, и скандалы возобновились с новой силой. Хозяева дома приготовили обед в звенящей тишине, отказавшись от помощи родителей Софи, Билла и Элис. Те тоже внесли свою лепту: они рассказывали про то, какая Софи была в детстве, хотя слушатели не проявляли к их историям ни малейшего интереса. Эдвин старательно отводил глаза от Луизы, которая, в свою очередь, не смотрела на Аманду.

Когда гости поглощали ретрококтейли с креветками, Мэтью извинился и встал из-за стола. Выйдя в сад, он набрал мобильный номер Хелен. Наверное, она уехала к родителям, решил он. Хелен ведь не рассказывала ему о своих одиноких рождественских ужинах.

Узнав номер, Хелен ответила с натренированной беззаботностью.

– Я просто звоню пожелать счастливого Рождества.

– Хи-хи… М-да.

– Извини, что повел себя как последний кретин. Я знаю, ты переживала, и я правда… ну, я в самом деле хочу попросить у тебя прощения.

– Да не за что, – Хелен удавалось притворяться просто виртуозно.

– Значит, я прощен, Хелли?

– Точно. – Мэтью стало не по себе; не таким он представлял себе их примирение.

– Ты в порядке?

– Ага.

– Хорошо проводишь время?

– Фантастически. Мэтью немного помолчал.

– Где ты была вчера вечером? Хелен поняла, что победила.

– Извини, меня зовут. Я должна помочь маме. Пока.

Она отключилась, не услышав прощальных слов Мэтью:

– Я люблю тебя.

В таких случаях Хелен обычно ликовала. А сегодня она не только справилась с собой, но и он позвонил первым! Как ни странно, она перенесла победу относительно спокойно. Побродила по квартире, нашла свой список и добавила в него еще один пункт: