Ее постигло разочарование: вместо землян она увидела в холле Кафа. Феодал сидел на плетенном из корней табурете, по-хозяйски уперев руку в бедро. Его окружали верные люди, а он увлеченно общался с маленьким мальчиком. Ребенок показывала лягушат кразды и что-то взахлеб рассказывал. Детеныши норовили ускользнуть из детских рук, а когда Каф, смеясь, подносил к ним руку, земноводные «щенки» шипели и грозно высовывали раздвоенные язычки. Горбатая мамаша лягушатника восседала рядом с мальчиком и тоже шипела для порядка.

Арина, прижимая под мышкой мольберт, ухитрилась незамеченной проскользнуть на второй этаж. Дверь в ее комнату располагалась в узком проходном коридоре, а путь к нему лежал через открытую террасу. Оттуда открывался прекрасный вид в холл. Она на цыпочках побежала через террасу, но остановилась, привлеченная дружным радостным криком.

В холл со двора верхом на шурсе въезжала молодая особа. Шурс под ней был не той безобидной породы, на которой туземцы обычно ездят, это был боевой шурс, ящер совершенно другого биологического вида – крупный, мускулистый, закованный природой в гибкие латы, с огненной клыкастой пастью и кряжистыми когтистыми лапами. Этих свирепых хищников натаскивали нападать в бою на других шурсов, а кое-кто из феодалов – и на людей. Подоспевшие воины вшестером накинули на мощную шею петли на шестах, пригнули голову ящера к земле и накинули мешок. Крылья протестующе забили по полу, вздымая воздушные вихри, из-под мешка разнесся слоновий рев. Уколы копьями заставили ящера сложить крылья и повиноваться.

Шурса увели. Молодая особа в сопровождении трубившей кразды подбежала к Кафу. Он поднялся навстречу, а амазонка с визгом повисла у него на шее. Арина с расстояния не могла разглядеть ее как следует, но по резким угловатым движениям заподозрила в ней подростка. Длинные светло-русые волосы девочки были забраны в хвост, разметавшийся по голой смуглой спине. «А может, туземцы вовсе не смуглые, а сильно загорели?» – пришла в опустевшую голову неуместная мысль.

Не в силах разобраться в собственных чувствах, Арина смотрела вниз, как завороженная, начисто забыв, что стоит на открытом месте. Незнакомка увидела ее. Она оттолкнула Кафа и отбежала.

– Кто это? – звонко спросила она в наступившей тишине и указала пальцем на Арину. Каф оглянулся и назвал имя. Девочка взмахнула кулаками:

– Значит, это правда! Значит, Мать племени Танистрофеусов не солгала мне! Значит, воин рода Тираннозавров не врал! А я была глуха, я думала, что они всё выдумали, как сказку для детей!

С этими словами незнакомка схватила то, что первое подвернулось под руку – большой цветочный горшок, благо в холле их стояла целая оранжерея. Девчонка цапнула растение за ботву и швырнула горшок в Кафа. Хозяин слегка отклонил голову, и болванка, потрясая листьями, пролетела мимо. Арина решила, что насмотрелась достаточно, и ушла в комнату.

С грохотом захлопнув дверь, она бросила мольберт и в растерянности уставилась на огонь в камине, не зная, что и думать. Юная амазонка – явно супруга Кафа Орха. Теперь Каф вернет ее на базу или позволит уйти.

Арина ощущала облегчение и разочарование. Она села на топчан и стала размышлять о ревнивой супруге феодала. На глаз миссис Каф была в два раза моложе своего мужа. Она не боится разъезжать по джунглям на боевом шурсе, надолго выпадая из родового гнезда. Супруги друг друга стоят. Арина издалека не рассмотрела, но та явно была смазливой. Нехорошее чувство вдруг зашевелило щупальцами в груди Арины.

А может, у феодалов принято многоженство?

В дверь резко постучали. Пленница вмиг оказалась у двери, вооруженная тяжелым цветочным горшком. Кафу сегодня суждено расколоть глиняный сосуд патлатой головой, уж она-то не промахнется. Арина примерилась, на каком уровне у Кафа должна быть голова. Дверь открылась, но голова оказалась куда ниже, и горшок перехватили на лету. Пленница с изумлением увидела перед собой миссис Каф.

Девочка оказалась даже младше, чем Арине показалось вначале – на вид не больше тринадцати. Что же здесь за нравы такие?!

Девочка затворила дверь, блестя карими глазами с желтыми искорками. Очень смуглая (или загорелая?), для своего возраста она была чересчур смазлива. Сама Арина в детстве росла худющей, голенастой, белобрысой, неловкой и плаксивой, и в школе ее задразнивали до слез.

– И вправду красивая, – напрямик заявила миссис Каф без малейшего смущения, просто сказала то, что увидела. И с немалым удивлением добавила:

– И такая светлая!

– Кто ты? – спросила Арина, хотя ответ на вопрос она, к своему удивлению, уже увидела: в привлекательных чертах девочки-подростка таился неуловимый отсвет лица Кафа.

– Ты его дочь, – утвердительно сказала она.

– Да, я дочь Кафа Орха, – подтвердила девочка, отступила на шаг и внимательно оглядела пленницу. Потом поставила горшок на стол и сказала:

– Я никогда не видела таких, как ты. Ты очень светлая. Конечно, ты женщина со звезд, ты и должна быть необычной. Что же отец наделал!

– Тебе не нравится его поступок? – удивилась Арина.

– А тебе, что, нравится?!

Арина вмиг почуяла союзницу и полушутя – полувсерьез спросила:

– Поможешь мне бежать отсюда?

– Я никогда не пойду против воли отца, даже если мне не нравятся его поступки.

– Зачем же он так поступил?

– Наверное, решил, будто на далеких звездах такие же обычаи, как у нас.

– Нет, он так не думает, – ответила Арина, вспомнив высокомерные слова Кафа. Кому не нравится – пусть убираются вон, – примерно так он сказал.

Дочь Кафа подняла брошенный мольберт.

– Стегозавр! Совсем как живой.

– Я видела его неподалеку от скал, он пасся там целый день.

– А у тебя есть еще?

Арина вытащила еще три холста, радуясь, что нашелся зритель.

– Как тебя зовут?

– Сиаль.

Девочка с восхищением разворачивала холсты. Движения ее были угловатыми, быстрыми и точными, как у ящерицы, дочь отнюдь не обладала потрясающей пластикой отца. Арина наблюдала за ней, а в голове назойливо вертелось: Сиаль – Сима, Сиаль – Сима...

– Папе безразлично, какие у вас обычаи, – произнесла Сиаль, оторвавшись от созерцания рисунков. – Он только что сказал мне, что живет у себя дома и не намерен ни под кого подстраиваться.

– Тебе надо помириться с отцом.

– Еще чего! – Сиаль сверкнула медовыми очами. – Я считаю, что он поступил неправильно.

– Он не прав, конечно, но он твой отец. И, кроме того, тебе он ничего плохого не сделал.

Сиаль оторвалась от картины, нахмурила соболиные брови, сцепила пальцы рук и стала смотреть на огонь.

– Я очень хочу помириться, но ведь я-то права!

– Разве можно осуждать своего отца? Помирись и поговори с ним, чтобы он понял свою ошибку и вернул меня назад. У меня есть брат, и он меня ищет. Может начаться большая война. Сиаль, я не хочу, чтобы из-за меня воевали. Я вообще не хочу никаких войн.

Арина сомневалась, что земляне станут воевать с зертилийцами, но конфликта вряд ли удастся избежать. За ним потянется множество неприятных последствий, а она, Арина, прославится сразу в двух мирах. Только этого не хватало.

– Он тебя вернет, – с уверенностью сказала Сиаль, – если ты сама захочешь вернуться.

– Я хочу вернуться, Сиаль.

– Но тебе еще рано возвращаться!

– А если меня найдет брат?

– Я поговорю с папой, чтобы он вернул тебя раньше времени.

Сиаль всмотрелась в лицо Арины горячими глазами.

– Но я не хочу, чтобы ты вернулась чересчур рано. Может, передумаешь? Ничего, твой брат может подождать.

– Он не может ждать, Сиаль. И я не хочу оставаться.

– Странно… Хотя что же тут странного, если тебе не нравится мой папа. Странно, что ты настаиваешь, чтобы я помирилась с ним.

– Что ж в этом странного?

– Но он тебя выкрал, а у вас это не принято. Получается – зло.

– Если честно... Никакого зла он мне пока не причинил. Он причинил зло моему брату и моим землякам, а это может плохо кончиться. Для всех.