Они бились, как два свирепых ящера за клок земли, при ударах стали о сталь высекались искры. Оба мастерски вели атаку, оба умело защищались щитами. Шурсы хрипели, вертелись и роняли клочья пены, из-под мельтешащих лап летела пыль.

Шурс под Кафом взвизгнул – его задело лезвие Парсата. Оба спешились, а хрипящих шурсов увели воины. Схватка продолжилась. Противники оба были рослые, с рельефными мускулами, Парсат шире в плечах, зато Каф – гибок и пластичен. Клинки мелькали так, что за ними невозможно было уследить. Арина, наблюдая за боем, перестала дышать.

Парсат обрушил клинок на щит Кафа с такой силой, что яркие искры разлетелись в разные стороны, а от клинка остался только обломок. Каф отбросил клинок и щит, то же сделал и его противник, и они схватились врукопашную. Они повалились на землю и сплелись в клубок. Дамы на передних рядах наклонили головы, задние ряды насели на передних, чтобы лучше видеть, крики перешли в исступленный рев на одной ноте. Сиаль с Ариной подались вперед, рискуя скатиться с помоста.

Густая пыль скрыла конец схватки. Зрители притихли, наступила относительная тишина, только за пределами двора трубила кразда.

Из пыли раздалось чихание. Болельщики недоуменно загомонили. Пыль начала оседать, и двор снова взревел: Парсат лежал поверженный и нетерпеливо постукивал ногой об землю, а на его крепком животе восседал Каф и чихал от пыли, и вид у него был отнюдь не воинственный.

Арина откинулась на спинку кресла, радостно захохотала и захлопала в ладоши: победа! Сиаль скакала и верещала от восторга. Противники поднялись. Каф гибко повел плечами, Парсат с разочарованным лицом тряхнул кудрями, с которых все сыпалась и сыпалась пыль. Они обнялись, смеясь, и оба направились к девушкам.

И тут Арина вспомнила о вознаграждении. Сердце оборвалось. В голове панически заметалась мысль: что же делать теперь, что делать?!

Владелец замка под дружные крики зрителей взял Арину за щеки и поцеловал ее в губы пыльными, горячими губами. Арина впервые увидела его темные, смеющиеся глаза так близко и ощутила запах его пота. Отшатнуться не позволило то, что за сценой наблюдали две сотни людей.

Когда Каф отошел, Арина плюхнулась в кресло и только теперь увидела, что Сиаль вручает рыбацкий трофей Парсату.

– Ты – великий рыбак, – сказал ей воин, притянул девочку к себе и поцеловал в лоб. Отпустив ее, он приблизил к губам раковину и извлек громкий переливчатый звук.

После турнира гости отдыхали и перекусывали. Участники турнира отправились к лесному озеру, чтобы искупаться, смыть пыль и пот и переодеться к пиру. Девушки скрылись в комнате Арины, чтобы тоже привести себя в порядок, отдохнуть и поделиться впечатлениями.

А впечатлений было много. Сиаль без умолку рассказывала о Парсате.

– Нарисуй мне его, пожалуйста, – попросила она, в конце концов, Арину.

– Но мне надо видеть его, по памяти я никого не нарисую.

– Я напомню тебе, какой он. Нет, я попрошу, чтобы он позировал тебе.

– Ну, хорошо, – сдалась та без особой охоты.

– Арина, я так боялась, что ты упадешь в обморок!

– Когда?

– Когда... когда вручала победителю приз.

– Он сам себе его вручил, – ответила Арина, невольно порозовев. – А ты, сдается мне, до сих пор в обмороке.

Сиаль сконфузилась и засмеялась. Она преобразилась за каких-то полчаса: лицо светилось, а угловатые движения стали более плавными.

Пир был организован вполне достойно. Крепкие столы в холле трещали под огромным количеством блюд в красивой увесистой посуде. Храбрые воины вспоминали былые сражения и совместные охоты; веселые байки и шутки так и сыпались, становясь все откровеннее, гости заливисто хохотали. Дамы болтали между собой и хвалились украшениями. Помощники хозяина и музыкантов пригласили, как же на празднике без музыки?

Арина смотрела на зертилийские яства, и кровь у нее стыла в жилах. Что Туба делала вместе со своими чертенятами на кухне с этими жуками, червями, змеями, черепахами и птерозаврами, знают одни боги на Сиале. Каф наблюдал за своей пленницей через весь стол, и та, невольно вскидывая на него взгляд, даже отсюда видела, как в его глазах вспыхивают хищные огни. Он смеялся в ответ на ее сердитые взгляды, и на его смуглое лицо словно падал луч света.

Арина и без того ощущала излишнее внимание, и сидела, как на иголках. Она привыкла к повышенному мужскому вниманию на Земле, но здесь она была на чужой планете одна – Сиаль не в счет, и сейчас ощущала это особенно остро. Она изнывала от тягостного ощущения опасности. «Буду ночевать в комнате Сиаль», – решила пленница. Приняв решение, она немного успокоилась.

Сиаль беспрестанно норовила угостить ее, прицельно выбирая на столе самое гадкое.

– Попробуй змеиных голов! Почему ты отнекиваешься? Они же тают во рту! Отъешь хоть кусочек скального паука, ты же сейчас похудеешь за столом. Ха, посмотри на этого рыжего, он уснул в салате из мухоловок! Не хочешь паука?! Ничего, здесь есть рагу из глаз пушистых червей. На этом блюдечке – ровно девятьсот девяносто девять глаз. Тут такая вкуснятина есть – паста из красных морских жучков. На лепешку мажь. Острая! М-м, прелесть! Ты попробуй, очень вкусно!

«Будто лист жуешь капустный», – подумала про себя Арина, глядя на яства с нескрываемым отвращением. И все же она наелась до отвала, пробуя блюда, происхождение которых не знала, и молясь, чтобы Сиаль не развеяла ее невежество. Из чего бы там ни было, Туба стряпала невероятно вкусно.

«Познакомить бы Тубу с Томом Траверсом», – размечталась Арина. Сосед, смирный плешивый мужчина, владелец ткацкой артели, любезно подлил ей вина в кубок. Из чего делалось вино, Арина не знала и знать не хотела. Оно было очень вкусным, и крепость почти не ощущалась. Сиаль жужжала в ухо:

– Арина, ты сегодня самая красивая. Посмотри на двух красоток, которые таращатся на папу с вожделением? Это Лейза и Тинга. У них одна мечта – выйти за него замуж или хотя бы затащить к себе в постель.

– А? – переспросила Арина, не ожидая услышать от девочки таких подробностей.

– Они обе поклялись расцарапать тебе лицо, мне это Кея сказала, а Кее по секрету сказали девушки, которые служат у них. Выпей вина, ты совсем не пьешь. Это вино из таверны, про которую я тебе говорила.

Сосед, мурлыча безобидные комплименты, налил еще. Арина незаметно пьянела и добрела к окружающему миру. Она устала от напряжения, от круглосуточного ожидания, от собственного недоверия ко всему и ко всем. Чувство опасности притупилось, и пленница забыла о нем. Лица при свете громадной люстры со свечами казались почти родными, а звуки музыки, извлекаемые веселыми подпитыми музыкантами, будоражили кровь. Многие танцевали. Арина улыбалась всем подряд, потому что ей было хорошо, на нее устремлялось множество мужских взглядов, а она оставалась для всех недосягаемой. Каф поднялся с кубком в руке, и, перекрывая громовым голосом веселый шум, предложил выпить за красоту хозяйки пира. Гости ревом поддержали его. «Почему бы разок и не выпить за собственную красоту?» – спросила себя Арина и приняла вызов. Мужчины встали с полными кубками. Сосед немедленно наполнил кубок Арине. Та подняла бокал и дерзко улыбнулась Кафу через стол.

Когда гости расселись, Сиаль тронула ее за локоть и прошептала на ухо:

– Смотри, как он смотрит на меня!

Незнакомый молодой человек поглядывал на Сиаль масляными глазками.

– Ты ему нравишься, – сказала Арина.

– Знаю. Если увижу после пира – глаз ему погашу, чтоб не пялился, – задиристо ответила девочка-подросток.

Арина рассмеялась и пригрозила девочке:

– Если выпьешь еще хотя бы глоток, я тебя выдеру.

Ее стали приглашать на танцы, и она, конечно, танцевала. Перед приглашением мужчины спрашивали разрешения у Кафа. Сам Каф не подходил. Арина не знала многих обычаев Зертилии и местных правил этикета, иначе бы она не удивлялась «невниманию» хозяина.

С правого бока к ней приткнулась Сиаль и со смехом сообщила, что масляный глаз уже погашен, но не ею, а Парсатом. Справа от девочки уселся приснопамятный Парсат, а прежний сосед куда-то запропастился.