- Мне тебе тоже. Пойдем в ту комнату, там спокойнее.

Ричард отбросил одеяло на стул и усадил сына на диван. Сын смотрел на него как-то

странно, как будто видел в первый раз.

- Что случилось, Ол? С Ингердой что-нибудь?

- С Ингердой все в порядке, правда, она стала встречаться с этим Ясоном, и, по-моему,

сама этому не рада. Он совсем ее подавил.

- Да, доктор не из веселых.

- Па, дело в том, что появился Лаокоон. В нашем доме. Камеры его засняли.

- Да, это событие, достойное внимания. И что он делал?

- Искал Зелу.

- Ты уверен, что не тебя?

- Нет, конечно. Я был дома. Ингерда тоже. Он осмотрел все комнаты и исчез. Что это за

тип, ума не приложу!

- Видимо, эрх.

- Нет!

- Но он не может быть аппиром.

- Он не может быть эрхом. Я знаю, - сын замялся, потом добавил, - я говорил с эрхами.

- А я говорил с аппирами, - усмехнулся Ричард.

Им, действительно, слишком много надо было друг другу сказать. Слишком быстро все

менялось в этом мире.

- Ты знал, что я белый тигр? - спросил Ольгерд, смущенно краснея.

- Догадывался. В роду Оорлов периодически рождаются белые тигры.

- А ты? - совсем уж вспыхнув, добавил сын, - кто ты, отец?

- Я? Никто. Далеко не лучший представитель человечества, вот и все.

- Ты можешь говорить все, что угодно, - покачал головой Ольгерд, - но я-то знаю, что

это не так. Когда я понял, что я тигр, я повторил все твои трюки, какие видел, я ощутил в

себе силу, я подумал, что я тебе ровня! Идиот, как мне такое в голову пришло! Если есть

боги, то ты бог, отец.

- Какой я к черту бог. .

- Я видел, как ты воскресил Рекса.

- Вряд ли это было воскрешение... И потом, я сам не знаю, как это делаю.

- 112 -

- Ты просто не хочешь говорить.

- Вернемся к Лаокоону, - хмуро сказал Ричард, - что от меня требуется?

Ольгерд тоже нахмурился.

- Срочно отвезти Зелу домой. Надеюсь, ты понимаешь, что я говорю это не потому, что...

«Забавно», - подумал Ричард, - «он все еще ревнует».

- Это ты можешь и сам, - сказал он, - в моей опеке она больше не нуждается.

- Как? Уже? - Ольгерд чуть не подпрыгнул на диване, - ты договорился с Консом?

- Конечно. Почему бы нам не договориться?

- Па, ты серьезно?

- Отличный парень. Опасен не больше, чем стихийное бедствие.

- Иногда я тебя не понимаю вовсе. Скажи, все в порядке?

- Все отлично, - заверил сына Ричард, - если не считать того, что он понятия не имеет ни

о каком Лаокооне или ком-то, на него похожем.

- И ты ему веришь?

- Консу? Верю.

- Мы его отловим, па. Он обязательно явится за Зелой. Надо только все время следить за

ее комнатой.

- Значит, ты хочешь сделать из любимой женщины приманку? - усмехнулся Ричард.

Сын сверкнул черными глазами.

- А что ты предлагаешь?!

- Для начала показать ей запись и спросить, кто это.

- Хочешь, чтобы она узнала про камеры?

Ричард вдруг понял, что смертельно от всего этого устал. Уже месяц он делает все

возможное и невозможное, а вместо благодарности слышит одни упреки и наблюдает чужие

истерики. Как будто у него нет своих срочных дел.

- Я ничего не хочу, - сказал он, - моя миссия в этом деле закончена. Оставьте меня, в

конце концов, в покое с вашими аппирами. Мне лисвисов хватает. Делайте, что хотите.

Сказал и пожалел об этом, потому что все, что касалось его сына, в первую очередь

касалось и его. Никуда от этого было не деться, но брать свои слова назад не хотелось.

Завтрак они заказали в номер. Когда расторопный робот расставлял в гостиной тарелки,

появилась Зела. Свеженькая, причесанная, одетая в свое белое платье с золотой каймой и, на

первый взгляд, совершенно спокойная, даже отрешенная. Кто сказал, что эта женщина не

умеет держать себя в руках? Просто у нее поменялось амплуа. Из пылкой любовницы она

превратилась в самостоятельную серьезную даму. И, слава богу, это было уже не то

несчастное, всхлипывающее существо, с которым даже не знаешь, как обращаться: то ли

убить его, то ли утешить. И все равно она была прекрасна, и тайна ее осталась при ней.

- Ольгерд, неужели это ты? - слабо улыбнулась Зела, на Ричарда даже не глядя.

Сын как будто проглотил язык.

- Он прилетел за тобой, - сказал Ричард.

- За мной? - она все-таки взглянула на него, в глазах были жуткие темно-зеленые бездны.

Он не отводил взгляда. Они посмотрели друг на друга, это было достаточно неприятно,

но необходимо. Посмотрели и успокоились.

- У меня срочные дела на работе. Экспедиция срывается, - Ричард почти не врал ей, - я

прямо сейчас вылетаю. Надеюсь, ты не возражаешь, если Ольгерд отвезет тебя домой?

- Конечно, нет, - сказала она, - все когда-нибудь кончается.

- Ты что, даже завтракать не будешь? - удивился сын.

Какой мог быть завтрак с такими нервами?

- Пожалуй, нет, - покачал головой Ричард.

- А как же замок? - спросила Зела.

- В другой раз, - усмехнулся он, - никуда он от нас не денется, этот замок. Он -

недвижимость.

*******************************************

- 113 -

***************************43

У Флоренсии было чувство, что она завела кошмарное домашнее животное: молчаливое,

пугливое, беспомощное и, к тому же, опасное. Оставлять забинтованного с головы до ног

Конса в Институте не было никакой возможности. Терпеть его в доме, где она привыкла

царить одна, тоже стоило диких усилий.

Конс напоминал космонавта на Нептуне. Он почти не мог двигаться, тем более

показываться на улице, поэтому в неимоверных количествах поглощал книги, фильмы,

передачи и музыкальные записи. Она заметила, что особенно ему нравился Вагнер.

Даже не из любопытства, а скорее из жалости Флоренсия пыталась с ним беседовать. Но

Конс оказался немногословен. Земные дела он еще обсуждал, но как только речь заходила об

аппирах, сразу замыкался и бухтел что-то невразумительное.

Он был всеяден и неприхотлив, но кухонные приборы его упорно не слушались, по этой

причине он расколотил в сердцах кофеварку, швырнув ее на пол и ругаясь по-аппирски.

Флоренсия ничего не сказала и на следующий день купила новую.

Через неделю она меняла ему аппликаторы. Процедура была не из приятных, но зато

скрытые полоски кожи оказались нормального белого цвета. Как врач она осталась довольна,

но смотреть на полосатого Конса было еще неприятнее, чем на синего. Тогда, при первом

сеансе, она побрила его на лысо. Теперь на голове выросла короткая черная щетина, жесткая,

как проволока. Ее пришлось сбрить вторично.

- Зачем ты со мной возишься? - вдруг спросил Конс, - что тебе с того?

- Да ничего, - усмехнулась она, - больных надо лечить - вот и вся мораль.

- Я не человек.

- По-твоему, я не заметила? - Флоренсия старалась говорить шутливо и непринужденно,

хотя это было непросто, Конс ее сковывал, - у нас есть такая детская книжка про Айболита...

- Знаю. Читал, - буркнул Конс, объемы усвоенной им информации были колоссальны.

- Так вот, я космический Айболит, - улыбнулась Флоренсия.

- Я привык расплачиваться, - заявил он хмуро.

- Можешь пофантазировать на эту тему. Тем более что ближайшую неделю ничего

другого ты не сможешь, разве что слушать «Полет валькирий».

- Почему?

- Потому что я наложу аппликаторы тебе на веки. Тебе придется ослепнуть ненадолго.

Конс сидел в медицинском кресле и смотрел на нее удивленно-беспомощными глазами с

заплывшими воспаленными веками.

- Какой ужас, - сказал он просто, - я переколю тебе всю посуду.

- Потерпи всего неделю, - вздохнула она, - а вазы я попрячу.

Конс смирился со своей участью и сидел смирно. Флоренсия срезала ему ресницы и

наложила аппликаторы на краешки век.