повториться, он знал, что запомнит этот вечер на всю жизнь.

«Древние господа умели растягивать удовольствие», - подумал Ольгерд, запутавшись в

шнуровке, - «пока разденешь женщину, озвереешь от желания...»

- Оставь, - сказала Зела, прямо в платье ложась на кровать, и протягивая к нему руки, -

иди ко мне...

Он шагнул к ней, и ему показалось, что он падает в пропасть. Губы ее были сладкими,

как мед, и нежными, как фиалки, тело ее было мягким и податливым, руки гибкими и

сильными, волосы шелковыми и душистыми как весенняя трава, кожа гладкая и горячая.

Это продолжалось недолго. Он даже не успел распутать ни одной веревочки, только

целовал ее губы и нежный изгиб ее лебединой шеи, чувствуя себя летящим по небу

невесомым белым тигром.

- 126 -

- Нет, - сказала она вдруг, словно очнулась, и это прозвучало как гром небесный, - нет! -

повторила она, уже вырываясь, - нет же, нет, нет, нет. .

Как будто облитый из ведра ледяной водой, он ничего не понимал и тупо смотрел, как

женщина его мечты торопливо спрыгивает с кровати, подбирая свои пышные юбки.

- Зела! Что случилось? Что?!

- Иди же сюда! - она схватила его за руку и потащила с кровати. Он спрыгнул, уже

догадываясь, что прекрасная сказка закончилась, и начинается что-то жуткое, но на этот раз

настоящее. И даже не удивился, только сморщился от боли. Слишком все было хорошо. И

слишком невероятно!

Зела отпихнула его к окну, потом отчужденно и устало села на стул возле камина и

стиснула виски руками.

Ольгерд присел на подоконник и дал ей немного успокоиться. В душе было полное

смятение. В спину дуло. Он хотел снова сесть на кровать, но Зела остановила его.

- Не смей, - сказала она резко, - не походи к этой кровати.

Никогда у нее не было такого глухого властного голоса. Ольгерд почувствовал озноб и

накинул камзол.

- Итак? - спросил он хмуро, - в чем дело?

Зела, похожая сейчас на потухшую звезду, разочарованно и устало смотрела ему в глаза.

- Это транслятор.

- Транслятор? - изумился он, - куда?

- На Наолу. Раньше он работал в обе стороны. Теперь - только туда.

Кажется, он уже был там и видел эти жуткие уродливые морды из ночных кошмаров, он

и принял их за ночные кошмары. Не он, конечно, а король Эрих. Они высосали его до капли

и вернули умирать назад, на родную планету. А Ольгерду даже последнее не светило...

- И ты собиралась отправить меня на Наолу? - спросил он, невольно содрогаясь.

- Да. Я должна была...

- И для этого тебе пришлось затащить меня в эту постель?

- Да.

Если б у него в руках был железный прут, он бы его согнул, если б камень - он растер бы

его в порошок. Но руки были пусты. Он до боли стискивал свои пальцы. И как обычно, в

минуты стресса, он вдруг понял, что все это уже было. Миллион раз. Он стоял вот так,

раздавленный как букашка, полураздетый, в идиотском камзоле, с выражением тупой досады

на лице. А она ускользала. Из его объятий, из его жизни и даже из его мечты. И удивляться

тут было нечему. Ему никогда не везло на женщин. Ни в этой жизни, ни в прошлых

бесчисленных генерациях этого бестолкового мира.

«Пожалуй, у Создателя недостаток фантазии, но чувство юмора у него есть», -

усмехнулся он про себя.

- Ольгерд, ты такой один на всю вселенную, - говорила Зела, - ты белый тигр, живущий в

этом мире. Только ты нам можешь помочь. Все нас бросили, даже эрхи. Ты - наша последняя

надежда.

Он слушал, ему было и жутко, и смешно, и досадно.

- Зела, зачем такой сложный путь? - спросил он с усмешкой, - я пошел бы с тобой куда

угодно, даже если бы просто встретил тебя на улице.

Зела посмотрела изумленно.

- Ол! Неужели ты думаешь, что это все было подстроено? Что это мы заманили тебя на

Пьеллу?

- А что я должен думать?

- Ол, я никогда тебе не лгала. Я ничего не знала! Все получилось случайно. Ты сам

поменял маршрут. А Леций просто хотел, чтобы я попала к людям.

- И ничего тебе не объяснил?

- Объяснил. Вчера.

- Что?!

- Он был у меня прошлой ночью. Я привыкла верить ему. Я никогда ни в чем ему не

отказывала.

- 127 -

- И он тебя использовал.

- Может быть и так. Но он прав. Он ведь не о себе печется. Я должна помочь аппирам.

Должна. Если б ты только знал, какие они несчастные и жалкие... Но ты не волнуйся, ничего

такого не произойдет. Я скорее умру, чем допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Это

выше моих сил.

Наверно, она и вправду была к нему привязана. Наверно, ее можно было понять. Потом.

Когда уляжется возмущение и перестанет саднить задетое самолюбие.

- Зела, - спросил он, - почему твой Леций так уверен, что я могу помочь аппирам?

- Ему говорили про тебя эрхи.

- А они случайно не сказали, каким образом?

- Ольгерд, это они должны спросить у тебя. Ты же знаешь больше эрхов.

- Я?!

- У тебя есть какие-то каналы, для эрхов закрытые. Ты владеешь энергией, эрхам не

доступной. Ты сам не знаешь, кто ты, Ольгерд Оорл.

- Ясно. Но почему Леций сам не поговорил со мной?

- Он говорил с тобой.

- Ах, ну да... за чашкой кофе.

- Он убедился, что ты тот, о ком речь.

- Он просветил меня насквозь и не сказал мне ни слова. Даже не спросил моего согласия.

- Его могло не быть.

- Вольно же вам распоряжаться чужими судьбами!

- Но ведь речь идет о судьбе аппиров.

- А так же о твоей, моей и моих близких. Суровый человек твой Леций.

- Да. Потому что он не человек, а аппир.

- Поэтому ему все позволено?

- Когда-нибудь ты поймешь, что он был прав.

- Ты способна простить ему все на свете?

Зела не ответила. Вопрос был явно неуместен.

- Не представляю, чем могу вам помочь, - сказал Ольгерд мрачно, - если только

послужить насосом по перекачке энергии от белых тигров аппирам? Этаким бурдюком с

кровью для стаи голодных комаров? Неужели вы думаете, что это вам поможет?

- Ол, я ничего не думаю! - воскликнула она отчаянно, - я слабая женщина, которая

привыкла слушать других. Я хотела жить здесь, на Земле, я хотела быть с людьми, я хотела

любить тебя. Но появился Леций и сказал, что все должно быть по-другому.

- Мне кажется, я убью его, когда увижу.

- Тогда убей сразу и меня, - сказала Зела тихо.

- С этого и надо было начинать, - усмехнулся Ольгерд, у него наконец начала

вырисовываться достаточно ясная и далеко не радостная для него картина.

Леций бросает ее одну на пустой планете, потом является через много дней и спокойно

путает все ее планы, он совершенно уверен, что Зела его послушает. На то и расчет. Вместо

того чтобы просто поговорить с Ольгердом по-человечески и все ему объяснить. Какая-то

странная, циничная, жестокая аппирская логика. И это существо она называла когда-то

лучшим из аппиров. Что же тогда остальные?

- Ты ничего не понял, - вздохнула Зела, - если б я его послушалась, ты был бы уже на

Наоле. Но я не могу этого сделать. Теперь меня не простит никто: ни он, ни ты, ни твой

отец...

Он молчал.

- Ну что ж, и не надо! - проговорила она отчаянно, - я только, как всегда, все запутала и

никому не помогла. Главное, что ты здесь, цел и невредим.

- Я оценил твое великодушие, - сказал Ольгерд.

- Если б ты знал, что ты значишь для меня!

- Что ж, наверное, много. Не спорю. Просто ты никогда меня не любила. Ведь так?

Скажи хоть раз правду.

На лице ее по-прежнему было отчаяние.

- 128 -

- Да, - сказала она.

И опустила глаза. Ольгерд с горечью подумал, что мог бы понять это и раньше. Если б

захотел. Теперь он отчетливо помнил, что Зела вела себя странно и до вчерашней ночи. Он

просто не хотел этого замечать. И отец предупреждал, и сама она не раз говорила, что