любой из них мог залюбоваться этой женщиной. Но напрасно она принимает это за любовь.
Посуди сам, зачем эрху аппирская женщина, какой бы прекрасной она ни была?
- Это уж точно, - усмехнулся Ольгерд.
- И зачем она тебе? Ты ведь почти что эрх.
- Когда-то ты мне ее обещала.
- Я не обещала, - Маррот покачала каштановой головкой, - я просто спросила,
согласишься ли ты нам помогать, если она будет твоей.
- Соглашусь, - сказал Ольгерд, - хотя она никогда моей не будет. Только мне надо сначала
спасти аппиров.
- Леций так этого хочет, что, пожалуй, своего добьется.
- Я тоже этого хочу.
- Я тоже, - призналась Маррот.
- В прошлый раз ты была совсем другой, - заметил он.
- Конечно, - кивнула она, - наша внешность зависит от нашего настроения и наших
мыслей.
- И цвет платья тоже?
- Все.
Ольгерд посмотрел на себя. Он был все в том же сером комбинезоне, который считался
на Наоле рабочей одеждой, и в которой его физическое тело лежало сейчас на кровати в
своих покоях, в замке Леция Лакона Индендра.
- Тебе только кажется, что ты так одет, - улыбнулась Маррот, - а на самом деле ты в
голубом плаще и алой тунике, ты сам не знаешь, как ты прекрасен, юный строптивый
тигренок...
Ольгерд еще не успел подумать, а на нем уже переливалось голубое и алое. Красивая,
божественная женщина протянула ему руку.
- Летим со мной, забудь на минуту своих уродцев.
Забыть хоть на минуту этот кошмар действительно хотелось. Он послушно протянул руку
хозяйке воздушного замка, и они вылетели в овальное окно.
Звезды приближались и удалялись, скорость была немыслимой, словно вся вселенная
превратилась в волчок и бешено завращалась. Они неслись в центр этого волчка. Потом
медленно плыли вместе с облаками и качались, как листья на ветру. Это было прекрасно так
же, как и окружающий их мир. Но он почему-то вспоминал хмурое небо, холодный дождь,
мокрый песок, перепачканные песком мокрые волосы Зелы, ее дрожащие губы, ее горячую
плоть. Нет, он не был еще эрхом. Он любил плоть, ему хотелось плоти, нормальной, упругой,
теплой, перепачканной, липкой, пахнущей лесным озером, илом и травой, и к тому же
принадлежащей одной единственной женщине, которую жалким заморышем он подобрал на
брошенной планете.
- Ну, как? - спросила Маррот, наливая ему какой-то розовый напиток в прозрачную чашку
с двумя ручками, кажется, она называлась кратер, - тебе понравилось?
- Спасибо, - ответил он с искренней благодарностью, - это лучше любого сна, такая
свобода желаний, словно весь мир принадлежит тебе.
- Это и будет твоим всегда, - сказала хозяйка с видом искусительницы, - если ты
откажешься от своего плотного тела. Ты будешь настоящим эрхом.
- Не откажусь, - Ольгерд покачал головой, - грехи тянут на землю.
- Не спеши с ответом. Подумай.
- Да что тут думать? У меня куча дел там, внизу. И, прежде всего, надо найти Зелу.
- Эту самую Ла Кси?
- Да. Она сбежала от Леция и, в лучшем случае, попала в лапы к Пастуху. А в худшем -
лежит без сил и жизни где-нибудь на городской площади. И самое ужасное, что в этом есть
доля и моей вины. Я не поверил ей. Не поверил, что она не может причинить мне зла, и что
она не хотела меня обмануть... Кажется, я был для нее последней спасительной соломинкой и
обломился как раз посреди течения. Чертовщина какая-то, я ведь действительно ее люблю!
- 145 -
- Ты совсем не знаешь ее, чтобы любить, - недовольно возразила Маррот, ее голубое
платье посинело, - ты любишь свою мечту, которую увидел на фреске. Она тоже любит
какую-то свою мечту. Что вас связывает? Два ваших ненасытных тела?
- Возможно, - не стал возражать Ольгерд, - вам этого не понять.
- Эта женщина будет как якорь тянуть тебя в плотный мир.
- Плотный мир по-своему прекрасен.
- Ты так считаешь?.. Я уже забыла, каков он, но, по-моему, он ужасен. Сила тяжести,
беспомощность мысли! И за все надо платить, за все. Жестокий мир, противоречивый,
беспощадный, неповоротливый!
- Знаешь, здесь я как во сне. А там я живу.
- Очень жаль, - многозначительно сказала Маррот.
Он очнулся у себя в спальне, на нем был все тот же серый комбинезон, сила тяжести
крепко приковывала тело к кровати, и ни от каких мысленных усилий солнечный луч не
хотел прятаться за занавеску и светил прямо в лицо. Маленькая Кеция вздрогнула и
загремела подносом, на который собирала мусор.
- Господин так крепко спал, - сказала она, - я думала, что не помешаю.
- Есть какие-нибудь новости о госпоже Ла Кси? - спросил он.
- Нет, - грустно ответила Кеция, - хозяин очень расстроен.
- Я тоже, - признался Ольгерд.
- Ужасно, - кивнула маленькая служанка, - я видела, как она уходила. Мне показалось,
что она была не в себе.
- Она что-нибудь сказала уходя?
- Да! - лицо девушки исполнилось важности, - она сказала: «Прощай, Кеция».
- И все?
- Я спросила, куда она уходит. Она сказала: «Какая разница? Кому надо, тот меня
найдет». Зачем уходить, чтоб тебя нашли? Я не понимаю... По-моему, она немножко сошла с
ума, господин.
****************************************
**********************57
Они играли в шахматы. Флоренсия на доске, а Конс в уме. Он беспощадно ее обыгрывал.
- Знаешь что, играй-ка ты без ферзя, - сказала она после очередной неудачи.
- Лучше сразу без короля, - засмеялся он.
- Может, почитать тебе что-нибудь?
- По-моему, мы уже все прочли.
- Ты недооцениваешь человечество.
- Что ты. Я его наоборот переоцениваю.
- Так что будем делать? Читать? Или включить тебе какую-нибудь программу?
- Лучше блиц-опрос.
- Хорошо.
- Который час?
- Десять вечера.
- Сколько окон открыто?
- Все.
- Какого цвета обои?
- Голубого с желтыми кубиками и белыми кружочками.
- Какой цвет ты любишь?
- Вишневый. И еще синий, но он мне не идет.
- Какие цветы?
- Хризантемы.
- Какой вид спорта?
- 146 -
- Горные лыжи и плавание.
- Сколько тебе лет?
- Шестьдесят пять. Но это уже нескромно, пациент.
- Разве?
- Подожди, наступит и твоя очередь. Я тебя тоже спрошу...
Конс засмеялся.
- По-моему, все самое секретное ты про меня уже знаешь.
- Спрашивай, - улыбнулась Флоренсия.
- У тебя есть дети?
- Нет.
- А братья-сестры?
- Есть сестра. И племянница.
- У тебя есть мужчина?
- Знаешь что...
- Отвечайте, доктор.
- Хорошо. У меня нет мужчины. На данный момент.
- Почему?
- Мы же договорились, что блиц - это без всяких нудных «почему».
- Извини, забыл.
- Продолжайте, пациент.
- Какое твое любимое блюдо?
- Салат из помидоров с тертым сыром.
- А напиток?
- Кофе.
- Эта гадость?
- Конс, пристрастия не обсуждаются.
- Да-да, разумеется. Твоя любимая передача?
- «Ночные сюрпризы».
- Сколько комнат в твоем доме?
- Кажется, пятнадцать. И четыре кладовки.
- Твоя любимая планета?
- Земля, конечно. На Венере тоже неплохо.
- А любимая звезда?
- Самая красивая - Антарес. В окно мне все лето светит Арктур. А название самое
красивое - Фомальгаут. Правда, переводится как «рот рыбы». Ничего красивого. Забавно,
правда?
- Кто это? - вдруг спросил Конс.
- Ты о чем? - не поняла она.
- Кто-то прилетел и идет к дому.
- Ну и слух у вас, пациент.
- Доктор, когда у меня будет зрение?
- Завтра.
- Неужели? Мне кажется, я такой радости не переживу.
- Знаешь, по-моему, я тоже.
- Да я и разбил-то всего две вазы и один абажур.
Флоренсия наконец услышала шаги по саду и звонок в дверь. На пороге возник Ричард.