происходящим. Что потеряно - не вернешь. Надо спасать то, что есть. Трупы не оживишь,

любовь не воротишь, пепел не подожжешь.

Возвращался он уже успокоенный. Во дворе Зела кормила олененка, на распахнутой

красной куртке лежали, светясь, ее золотые волосы.

- Такой смешной, - улыбнулась она, гладя олененка между ушами, - его зовут Лаки.

Ему вдруг показалось, что она все врет. Что быть того не может, чтоб она забыла

Дельфиний Остров, море, номер-грот, и то совершенно безумное желание, которое

приковывало их друг к другу столько дней подряд. Даже в самой трезвой и ясной голове это

не укладывалось. На мгновенье его охватило отчаяние. Он взял ее за плечи, заглянул в глаза.

- Ты, в самом деле, меня не помнишь?

- Вы - отец Ольгерда, - сказала она.

Это вежливое отстраненное «вы» его остудило. Он отпустил ее и на всякий случай убрал

руки в карманы. Там он сжал их в кулаки. Казалось бы, все уже пережито, перемолото и

посыпано пеплом, зачем же опять?

- Прости, - сказал он.

Олененок тыкался мордочкой Зеле в колени. Она не обращала на него внимания, с

тревогой глядя на Ричарда.

- Я догадываюсь, - сказала она, - что нас что-то связывает. Видимо, я многим вам

обязана?

- Напротив, - покачал он головой, - я хотел извиниться.

- Вы меня обидели? - удивилась Зела.

- Да, - вздохнул он, - невольно.

И подумал, какую длинную историю ей придется рассказать, чтобы она поняла, почему

он так тупо стоит перед ней и все еще чего-то хочет.

- Я не могу вас простить, - улыбнулась Зела, - я ведь не помню никакой обиды.

- Может, это и к лучшему, - усмехнулся он.

За высоким забором виднелся лес. Там, за черными елками, садилось золотое солнце.

Там он уже сумел успокоиться и со всем смириться. Одного только он не мог забыть: как она

смотрела на него, когда улетала с Ольгердом в замок. Улетала с Ольгердом, а смотрела, как

заколдованная, на него.

- Ричард, - спросила она серьезно, - между нами что-то было?

- 178 -

Где-то далеко-далеко остался и солнечный берег, и горячий песок, и два жадно

сплетенных тела, разучившихся и ходить, и говорить, лишь бы не размыкать объятий и не

прекращать поцелуя...

- Нет, - сказал он, отступая, - ничего.

***************************************

****************************73

В последнюю неделю в замке царили суета и оживление. Рядом, прямо за перелеском на

поляне, опустился еще один антиграв. Из него перевозили аппаратуру и медикаменты,

срочно начались опыты, Ингерда сама в них участвовала в качестве кролика для

сравнительных анализов. Все куда-то торопились, выезжали в города и всякие приюты,

собирали статистику, делали съемки для земной комиссии... Она перестала надеяться, что у

Леция найдется для нее время, и добросовестно работала медсестрой в импровизированной

больнице в левом крыле замка.

Рядом с ней работала Ла Кси. Она оказалась полной неумехой в этом деле, но горела

желанием помочь. Доктор Арнольд поручил ей самое несложное: отводить пациентов в душ

и следить, чтобы они не съели мыло или мочалку.

Ингерда умела обрабатывать открытые раны и язвы, лечить лишай и экземы. О

брезгливости она уже не думала. Этот порог однажды уже был перейден. Была только

жалость и чувство обреченности, потому что вылечить всех не было никакой возможности.

Так же, как и вернуть им утраченную жизненную силу.

По вечерам люди развлекались по-своему. Они собирались в красной гостиной или

разводили костер в лесу и пели под гитару. Гитар было целых три, а певцов - и того больше.

Пели все хором и по очереди. Она и сама любила старые романсы. Алина говорила, что у нее

нет голоса, но поскольку тут не было таких строгих критиков, Ингерда тоже пела.

Леций иногда появлялся ненадолго, сидел тихонько в углу и так же молча исчезал. Зато

затворник Конс и его своенравная дочка полюбили эти сборища. Аделе, кажется, нравился

Леман, и она просилась сопровождать его делать съемки. Леман относился к ней

снисходительно, не лучше, чем ко всем другим женщинам, которых тихо презирал за их

слабости и болтовню. Тем не менее, он ее брал из уважения к Консу.

К Лецию Ингерда больше не ходила. Понимала, что не до нее. Но у своей служанки она

выспросила о нем все, что могла.

Детей у него нет, отец его тоже был Прыгуном и почему-то так и не вернулся с какой-то

планеты. Женщин у него полно, можно сказать, любая сочла бы за счастье стать любовницей

хозяина. Только ему не до них. Госпожу Ла Кси он любит. Всегда любил. И всех заставил ее

любить. Госпожа Ла Кси добра и прекрасна, почему бы нет? Госпожа Ла Кси часто гостила у

хозяина. У нее даже есть свои покои в его замке. Но она никогда не была его любовницей. А

почему, этого никто не знает.

С утра в больнице было солнечно. В коридоре собралась очередь из пациентов. Она

отобрала себе и Ла Кси легких, а остальных отправила к доктору Арнольду и Густаву.

Ингерда смотрела на свою помощницу, на ее красивые густые волосы, рассыпанные по

белому халату, на ее плавные женственные движения, на нежный профиль с прелестным

носиком и длинными ресницами и пыталась понять, что же такое было между ней и Лецием.

И как она могла по уши в него не влюбиться, а мечтать о каком-то недостижимом эрхе, будь

он хоть трижды бесподобен? Неужели то, что рядом, никогда не ценится по достоинству?

Хотя и ей, Ингерде, понадобилось прилететь с далекой Земли, чтобы найти своего

прекрасного принца здесь. Почему все в мире так перепутано?

- Ин, я не могу. . - Ла Кси вскочила и отбежала к окну.

У старухи, которая сидела перед ней, были ужасные язвы на руках и ногах. Она сидела,

опустив облысевшую голову, и тупо смотрела в пол.

- Сейчас, - сказала ей Ингерда, - не волнуйтесь, я все сделаю.

- 179 -

Она обработала язвы, наложила аппликаторы и повязки. Ла Кси все еще стояла у окна.

На солнечном свету ее волосы казались золотым облаком.

- Кто из нас аппир? - спросила потом Ингерда, - ты или я?

- Извини, - сказала красавица, - просто голова от тошноты закружилась.

- Посмотри, - вздохнула Ингерда, - не утонул там этот парень в душе?

Леций появился, как всегда, неожиданно, даже сердце екнуло. Он подпрыгнул к столу и

оперся о его край. Парик на нем был светлый, тот самый, в котором он сидел на пригорке.

Ингерда сочла, что это хороший признак.

- Как у вас дела? - спросил он, - справляетесь?

- Куда же мы денемся? - улыбнулась она, - дай я хоть тебя перебинтую?

- Меня?

- Конечно. И без очереди.

- Не стоит, - сказал он.

Ингерда подошла совсем близко.

- Скажи, тебе, правда, так некогда? Или ты просто не хочешь меня видеть?

- Не то и не другое, - ответил Леций.

- Я, наверно, очень глупая, - сказала она грустно, - один человек говорил мне, что глупых

девчонок нужно наказывать... но я так и не поумнела. Я не понимаю, почему мы не можем

опять куда-нибудь полететь хоть на полчаса?

- Можем, - ответил он, - конечно, можем.

Она обрадовалась, но тут же вспомнила про своих больных.

- Только я сейчас занята, - вздохнула она обреченно.

- Приходи ко мне, когда освободишься, - сказал он, - я буду тебя ждать.

*****************************************

****************************74

В пруду плавали рыбы, чирикали птички, журчала вода. За раздвинутой портьерой

висели многочисленные разноцветные костюмы, и виднелась целая выставка париков. Сам

хозяин, одетый в рабочий серый комбинезон, задумчиво сидел на краю своего ложа. Когда

она вошла, он поднялся.

- Зачем ты встал? - возмутилась она, - я же не принцесса в самом деле!

- Обними меня, - попросил он.

Об этом и просить было не нужно. Ингерда прижалась к нему, трясь щекой о