5. Путеводный свет

5. Путеводный свет

Прощание вышло скомканным. Медведев злился на Ларса и не мог скрыть своих чувств. Молодой парень, у которого впереди вся жизнь, перед которым открывается масса возможностей, вдруг решает погрузиться в старые саамские сказки и в какие-то непонятные колдовские ритуалы.

— Я понимаю, что ты принял решение, но могу я что-нибудь сделать для тебя?

— Конечно. Верь в то, что я существую. Мне нужно, чтобы в меня верили, от этого зависит моя жизнь.

— И что же, ты станешь теперь Хозяином северного сияния и сможешь затаскивать людей в свой мир за волосы? Ну, если они будут свистеть без шапки во время сияния?

Ларс рассмеялся:

— Речь шла про капюшон! Александр, не знаю, смогу ли я куда-нибудь затаскивать людей — меня Свен должен научить. И да, двадцать первого июня я стану духом, если буду готов.

— Ладно, Ларс Нила Хиванд, желаю тебе удачи. В конце концов, ты единственный из моих друзей, кто имеет шанс превратиться в самого настоящего духа. Я в тебя верю.

Медведев похлопал парня по плечу и начал быстро спускаться к заливу. Ларс повалился спиной на край скалы, он чувствовал себя не таким весёлым и уверенным, каким старался выглядеть перед штурманом. Рядом с ним стояла лиса: пушистый хвост с белым кончиком опущен, а на морде прямо-таки написана задумчивость.

Медведев сбежал по каменным ступеням до седловины, где они оставили свои лыжи, и съехал на приличной скорости до подножия Бломана, когда внезапно почувствовал, насколько здоров и силён, в каком отличном физическом состоянии находится. Остановился, осознавая открывшуюся истину: в какой-то момент он действительно поверил и в духов, и в Верхний мир — и в этот момент мир духов перестал отторгать его как чужеродный элемент, перестал уничтожать как угрозу. Он находился в месте, существование которого теперь не отрицал, и ощущал в себе удивительную гармонию. И если Ларс в своём решении опирался на похожее чувство, то Медведев готов был понять его. Не целиком и не без оговорок, но — был готов.

Он добрался до траулера после заката. Небо подсвечивалось ровным перламутровым сиянием, создавая иллюзию пасмурного дня, но любой северянин знал, что иногда с такого рассеянного света начинается северное сияние. Капитан Анте тепло обнял Медведева, задержал в объятиях и сказал «спасибо», но Медведев не спросил, за что именно. Боцман Йохан и трое матросов, пошатываясь от слабости, вышли из своих кают поприветствовать штурмана, будто он вернулся из опасного похода. Впрочем, в некотором смысле так и было.

— Поднять якорь, — распорядился Медведев. — Идём по курсу на Венгсо.


Они ещё не вышли из узкого залива, как небо заполыхало таким невообразимо ярким алым сиянием, что люди, стоявшие на палубе, испытали безотчётный страх. Медведев выглянул из рубки: с вершины горы изливались широкие потоки красного свечения, словно на Бломане началось извержение вулкана.

Через несколько минут мигнули и зажглись экраны радара и картплоттера. Заработали мобильные и спутниковые устройства, а через полтора часа траулер пришвартовался у причала рыбзавода. Весь экипаж «Саги» был бодр и совершенно здоров.

***

Весь апрель рыбачили. Медведев не знал, что именно капитан рассказал боцману и матросам об исчезновении Ларса: они были норвежцами и вряд ли поверили бы в саамские сказки. Но какую-то приемлемую версию капитан всё-таки озвучил, потому что ребята нередко вспоминали Ларса добрым словом, жалея, что лишились горячих булок с корицей и жареных тресковых языков.

В начале мая «Сага» выгрузила из трюма последние тонны трески и застыла на деревенском причале. Йохан с матросами уехал в Тромсё, Анте жил с семьей в деревне у подножия горы. Медведев мог уехать в Мурманск, но не спешил покидать Норвегию. Он еще в море начал записывать сказки, которые слышал от Ларса. Он чувствовал, будто в этих сказках сокрыто больше, чем ему казалось раньше. Часто он слушал саама в пол-уха, пока следил за приборами и вёл траулер, но теперь пытался восстановить в памяти все его рассказы.

Сразу вспомнилось, что дети, зачатые под северным сиянием, считаются помеченными духами. Что это значит? Половина людей, живущих в этих широтах, была зачата в те ночи, когда на небе играло сияние, — это частое природное явление. Может быть, он сам из таких людей. Потом всплыло в памяти: если старуха в Верхнем мире трясёт штанами — жди метель. Как только Медведев вспоминал нечто похожее, он открывал ежедневник с логотипом Мурманского морского порта и делал подробные записи, надеясь разобраться с ними позже.

Медведеву хотелось понять, с чем ему пришлось столкнуться. Странные и непонятные события, происходившие на Бломане, не отпускали его, заставляли в задумчивости сидеть над раскрытым дневником с ручкой в руке. Несколько недель назад он оставил матроса, который спас ему жизнь, на горе, в каком-то мистическом месте, и теперь его грызло то ли чувство вины, то ли потребность убедиться, что с человеком всё в порядке. Первое, что он решил сделать, — навестить родителей Ларса и шамана Квикка. Второе — подняться к сейду. Посмотреть, что там да как.

Но сначала Медведев съездил в Тромсё, забрал свой Ниссан, на котором приехал из Мурманска, и арендовал на острове Сёр-Квалёй маленький красный рорбу — дощатый рыбацкий домик на сваях у кромки моря — без особенных удобств, зато с прекрасным видом на гору Бломан.

Хотя стоял май, весна только вступала в свои права. Тундра освободилась от снега и покрылась нежным ковром свежей зелени, солнце скрывалось за горизонтом всё позже и появлялось всё раньше, а на окрестных скалах поселились шумные колонии перелётных птиц. Медведев любил это время года, когда природа бурно оживала и торопилась воспроизвести новые поколения растений, рыб, зверей и птиц, пока предоставляется возможность. В этом году кроме привычной весенней радости и воодушевления он чувствовал вдохновение — непреодолимое желание сидеть на террасе, прислушиваясь к шуму прибоя и крикам птиц, и покрывать страницы дневника затейливыми историями, которые он слышал от Ларса во время зимних ночных вахт. Языческая красота этих историй увлекла его, и ему хотелось записывать их здесь — на саамской земле, где пахнет водорослями и вяленой треской, а солнце кружит над Бломаном сутки напролёт.

Нехитрые продукты Медведев покупал в саамской деревне, где местные жители помнили его по январскому походу к сейду и всегда приветливо здоровались. Большой дом родителей Ларса стоял пустой: в мае у оленеводов много работы в тундре с новорождёнными телятами-пыжиками. И когда он однажды увидел припаркованный джип, то не раздумывая постучался в двери.

В доме оказалась только мать Ларса с одной из младших дочерей. Медведев не помнил всех Хивандов по именам, поэтому неловко представился и познакомился с хозяйкой. Мэрит приняла его радушно, кинулась готовить еду. Медведев почувствовал на себе легендарное саамское гостеприимство, хотя ему было неудобно, что он доставил столько хлопот хозяйке. Наконец она накрыла стол и присела напротив. Женщина плохо говорила на английском, но Александр надеялся, что они смогут понять друг друга, особенно если маленькая Лив придёт на помощь.

— Мэрит, я хотел вам рассказать про один случай. Вы знаете, весной, когда мы рыбачили с вашим сыном, я упал в воду — сам виноват, полез на трал без страховочного пояса. Я тогда сильно ударился головой, а море было очень холодным, морозы ещё не кончились...

Мэрит внимательно слушала, в её чёрных глазах отражались испуг и сочувствие. Лив тихонько подошла к столу и пристроилась в дальнем конце, не сводя глаз с Медведева. Они обе имели дело с морем и хорошо знали, что падение в холодную воду — это не более пяти минут жизни.

— Я стал тонуть, вы понимаете? Не знал, в какой стороне поверхность, и начал быстро замерзать. — Медведев ненадолго задумался, вспоминая тот день, а потом продолжил: — Вообще-то есть порядок, который нужно соблюдать при команде «Человек за бортом»: выбрасывается спасательный круг, начинается манёвр судна. Но мне бы это не помогло, я ушёл под воду и не знал, куда плыть. И такой адский холод, он обжигал, словно огонь…

Лив ахнула и тихо спросила:

— Но как вам удалось спастись?

— Ларс нарушил правила: он просто прыгнул за борт и спас меня. Помог вытащить на палубу, потому что я не мог цепляться за верёвки. И пока меня привязывали и поднимали, он всё время находился в воде, страховал меня, а вы же понимаете, она ужасно холодная... Он, наверное, минут десять там провёл, а то и больше… Ваш сын спас мне жизнь.

Мэрит улыбнулась и закивала головой:

— Да, да, Ларс правильно поступил. Я рада, что он не оставил человека в море. Спасибо за ваш рассказ, я не знала об этом, он не рассказывал.

— Но это ещё не всё, о чём я хотел поговорить. Через какое-то время на траулере полетели все приборы, мы дошли до Венгсо, а завода нет. И людей нигде нет. Об этом вы слышали? — Он дождался, пока Мэрит и Лив кивнули, и продолжил: — Ларс тогда убедил всех, что должен подняться на гору, чтобы проверить связь и посмотреть на Тромсё. Он единственный хорошо себя чувствовал, а мы все как больные были… Я пошёл с ним, хотел помочь. Но там, на горе, кое-что случилось, вы знаете? Я могу говорить откровенно? Я чувствую свою вину… Он рисковал своей жизнью, чтобы спасти меня, а я бросил его одного. Я должен был уговорить Ларса спуститься или остаться с ним на горе… Вдруг ему там плохо и нужна помощь?

Медведев посмотрел на Мэрит и Лив. Хозяйка похлопала его по руке и придвинула тарелку с ухой, по саамскому обычаю заправленной ржаной мукой.

— Ешь, пожалуйста.

Он кивнул и начал есть, ему не хотелось обижать мать Ларса.

— Ты не волнуйся, с Ларсом всё хорошо. Он доволен и хочет жить там. Быть верхним.

— Правда? Откуда вы знаете?

— Это так. Он сам сказал.

— Сам сказал? Вы с ним общались?

— Да, да, общались, у него всё хорошо, ему не нужна помощь.

Медведев вспомнил про нойда, посредника между людьми и духами, и уточнил:

— Вы через нойда с ним говорили?

— Да, да, нойд тоже говорил.

Александр доел уху и горячо поблагодарил Мэрит. Пообещал заходить в гости и, ответно пригласив в свой рыбацкий домик, направился к машине. Заметив, что стеснительная Лив вышла его проводить, он нашёл для неё в бардачке пакетик финской карамели в шоколаде. Протянул девочке угощение и услышал: «Спасибо. Мама всё правильно вам сказала, Ларсу хорошо, он мне тоже это говорил».

Квикк копался в земле на своём заднем дворе, вероятно, желая посадить какие-то растения. Увидев Медведева, он бросил лопату и пригласил гостя на веранду. Усадил в пластиковое кресло и принёс из дома горячий кофе с картофельными ватрушками. День был тёплый, деревня выглядела идиллически, но Медведева грызло смутное раздражение:

— Давно не виделись, Квикк. С того дня, когда ты заколдовал меня от пьянства, хотя я не просил об этом.

— Да, помню. Хороший был день, солнце взошло.

— А Ларсу ты в тот день дал оленьей крови. Он говорил, это обряд такой — чтобы стать ближе к духам.

— Ну как-то так, да.

— А теперь он настолько близок к духам, что с ним самим нужно общаться с помощью шамана.

— Я не понимаю тебя.