Лицо Квикка выглядело озабоченным, очки поблёскивали на солнце, не позволяя заглянуть в глаза.

— Ну как же? Мэрит Хиванд сказала, что общалась с Ларсом с твоей помощью. Что ты сделал, чтобы мать поговорила с сыном? Развёл костёр — и Ларс явился в виде дыма? — Медведев начал заводиться, заметив, что Квикк покусывает губы, пытаясь удержать улыбку. — Или своими песнями ты вызвал его дух?

Тут Квикк не выдержал и рассмеялся, прикрывая рот маленькой сухой ладонью:

— Он пришёл в виде человека. Ногами. Спустился с горы вниз. Пошёл домой — поговорил с родителями, потом пошёл ко мне — поговорил со мной. Выпил кофе, съел сладкую булку. На другой день вернулся на гору.

Медведев молчал, осознавая услышанное. В его представлении Ларс никак не мог запросто покинуть Верхний мир, чтобы повидаться с родственниками. Но если это правда, — а он не сомневался, что Мэрит и Квикк сказали правду, — то у Медведева не было причин плохо относиться к нойду. Он хоть и заколдовал его от пьянства обманным образом, но Ларса ни чему не принуждал. Ларс свободен в своём выборе, никто его не удерживает на горе насильно.

— А когда он приходил? Почему ко мне не зашёл? Мог хотя бы позвонить…

— Он сам решает, что ему делать.

— Ну конечно. Но я был бы рад услышать, что он в порядке и не жалеет, что остался там, наверху. Вдруг у него проблемы?

— Эх, Александр… Он будет в порядке, если ты в это поверишь. А если не веришь, то ему плохо. Верхний мир зависит от людей, от того, во что они верят. Ты не понимаешь, ты не саам...

Медведев задумчиво пил кофе, размышляя над словами нойда. Мир духов, построенный исключительно на вере людей. Должно быть, это очень хрупкий мир. Медведев пообещал себе начать верить в то, что в Верхнем мире все здоровы и счастливы. Особенно Ларс.

— Ты знаешь, я решил записать все истории, которые слышал от Ларса. Он же был просто переполнен сказками, постоянно их рассказывал. Это никому не повредит?

— Нет-нет, это очень хорошо. Пиши. Потом давай читать людям. Или рассказывай. Когда много людей верят в саамские сказки — духам приятно, они любят такое. Лучше всего детям рассказывать, они верят сильнее взрослых.

— Вот как? Спасибо тебе. Извини, я был груб с тобой. Это потому, что я многого не понимаю… — Медведев подождал, пока Квикк улыбнётся и продолжил: — А ещё я хочу подняться к сейду.

— Но Ларса там нет. Там ничего нет, кроме сейда.

— Я знаю, что Ларс не в этом мире, я просто хочу снова увидеть вершину горы. Я был там два раза, но в первый раз был пьян, а во второй — болен. Меня тянет туда, понимаешь?

— Тебе нельзя одному. Раз в неделю на Бломан поднимаются туристы из Тромсё. Гид местный, соблюдает правила. Хочешь с туристами пойти? Нет? Тогда жди летнее солнцестояние, пойдёшь со мной.

— Это тот день, когда…

— Когда старый Хозяин отдаст власть новому. Ты сможешь показать ему своё уважение и сделать подарки.

— Подарки? Это как зимой, когда ты сжёг игрушечный снегоход, а потом я видел его около хижины Свена?

— Ты видел у Свена снегоход? — Квикк хохотнул. — Ну что поделать? Если ребёнок верит, что дух ездит по тундре на снегоходе, то — дух ездит по тундре на снегоходе. Таковы правила. Приноси с собой вещи, которые ты хочешь подарить Верхнему миру, и я помогу тебе.

***

Лето нагрянуло неожиданно. В начале июня разразилось несколько жестоких гроз, а потом с юга пришла жара. Медведев, заваливший свой рорбу книгами из деревенской библиотеки и многочисленными цветными бумажками, которые он заполнял, читая саамские легенды, только отметил про себя, что вот, дух-громовик Термес взялся за работу. Дождь пошёл — это чокк-каппер его послал, тот, кого нельзя называть по имени. Хотя по имени никого из духов называть нельзя, настоящие имена — только для посвящённых.

Легенды и сказки плотно входили в повседневную жизнь Медведева и занимали всё более значительное место. Ему казалось, сама природа начала рассказывать о себе единственным доступным ей языком — языком грома, дождя, ветра, расцветающей земли и полночного солнца. Он погружался в сказочный мир, сидя на веранде и заполняя ежедневник размашистым почерком.

Дважды в неделю приходил Анте Нюсто и забирал его на ночную рыбалку. Они всю ночь — благо, солнце больше не садилось — ловили рыбу. Не тралом, а аккуратно, на наживку, чтобы не помять, — и утром отвозили в Тромсё, где их ждали закупщики из городских ресторанов. Летом город, который в путеводителях назывался воротами в Арктику, наводняли толпы туристов, жаждавших новых впечатлений и свежей рыбы. Они сполна получали всё что хотели. Анте неплохо зарабатывал на поставках дорогой рыбы и щедро платил своему помощнику, который так кстати не спешил покидать Норвегию.

В один из июньских вечеров, когда воздух был неподвижен от зноя и даже птицы кричали тише, чем обычно, Медведев услышал, как к домику, шурша колёсами по гравию, подъехала машина. Это был не тот день, когда Анте брал его на рыбалку, и Медведев вышел на веранду. К нему редко приезжали гости.

Он увидел смутно знакомый чёрный джип, из которого выскочила темноволосая девочка, за ней — крупный зверь с пушистым хвостом, затем вышел водитель. Загорелый, с широкой белозубой улыбкой, он, казалось, стал ещё выше ростом. Настоящий великан. В одной руке он держал картонную коробку, из которой торчали красные крабовые клешни, в другой — банку майонеза.

— Привет! Как дела? Я слышал, ты пишешь сказки?