— А почему бы и нет? Доверять больше никому нельзя, а одному мне не справиться. Для хардильеров и двое-то слишком много, но выбора у меня нет.

"Теперь его нет и у меня!" — подумал Фарадан, но вслух сказал:

— Вы можете полностью на меня рассчитывать!

После всего сказанного, отказаться Фарадан не мог. И обвинить министра в измене тоже вряд ли получится. Так как, если случится чудо, и Эль Мизар не избавится от него раньше, Консорциум все равно поверит министру, а не ему. В любом случае, он окажется крайним! Это было ужасно. Политике он предпочитал мелкие делишки и нехитрые развлечения. Игра по-крупному была явно не для него.

С другой стороны, он всегда уважал Эль Мизара, гордился службой у него. И возможно, это шанс стать кем-то большим, чем мелким жуликом и мальчиком на побегушках!

— С чего начнем?

— С императора, естественно, — министр в очередной раз выпустил облако дыма.

— Вы предлагаете свою кандидатуру?

— Упаси боже! Это было бы слишком… обременительно. Меня никогда не привлекали столь публичные должности. Они всегда держат в излишнем напряжении. Нет! Но до меня дошли сведения, что законный наследник еще жив. Дангарам случайно удалось захватить его на одной из дальних планет. После уничтожения императорской семьи на Кабероне у них начались некоторые проблемы. Ну кто бы мог подумать! Поэтому мы и пустили их на Каберон. Так вот, они решили не убивать его на месте, а отправить подальше от себя. Полагаю, затем они хотели свалить его гибель на нас. Консорциум выслал перехватчиков, чтобы уничтожить корабль с наследником на территории дангар. Но что-то пошло не так, и Брунадар скрылся. С ним еще была эта удивительная женщина — Тайла, неподражаемое творение генетиков, — Эль Мизар сделал еще одну затяжку, и, кажется, полностью ушел в себя.

— Тайла! — встрепенулся Фарадан. — Тогда я не удивлен, что что-то пошло не так.

— Так вы знакомы? Удивительно, порой огромная галактика оказывается так тесна! Может, ты слышал и об истории с дангарским главнокомандующим?

— О да! — Фарадан захихикал, от чего из его ноздрей вырвалось две струйки сиреневого дымка. — Она затрахала его до смерти! — его неудержимо тянуло расхохотаться. — Простите, министр, я просто хотел сказать, что вы ей не заплатили, а я бы на вашем месте поостерегся, порой женщины бывают такими мстительными!

— Вообще-то это секретная информация, а вы смотрю, про меня уже и анекдотов насочиняли, — хихиканье заразило и Эль Мизара. — Хотя, если честно, отомстила. Она сдала нашу шпионскую сеть имперским службам.

— Ага, и получила свои деньги от них!

— Вообще-то мне плевать на шпионскую сеть, а теперь это и вовсе не имеет никакого значения… Кстати, насчет денег — на восстановлении империи ты сможешь неплохо заработать.

— Вы пытаетесь подкупить меня!? — Фарадан продолжал хохотать.

— Знаю, знаю, о моем состоянии тоже ходят анекдоты, но я предпочитаю политический капитал. Боюсь, тебе этого не понять! — (Эль Мизар, для хардильера, был удивительно равнодушен к деньгам, поэтому устраивал всех на своем посту, так как считался неподкупным). — Но я имел в виду не это. Дело в том, что я навел справки о твоем состоянии.

Фарадан побледнел и перестал смеяться

— Помимо кораблей и личного имущества, — продолжал министр, — все твои сбережения в хардильерских арридо. Ты — молодец, вовремя избавился от имперской валюты, но теперь подумай — если империя пала навсегда и начнется война с дангарами, ты даже не успеешь ничего потратить. Как хороший пилот, ты попадешь прямо на передовую. И хорошо, если моими стараниями тебя удастся устроить на транспортник, а то ведь угодишь на истребитель.

— Нет уж, нет уж, лучше восстановим империю! И что вы там говорили насчет заработать?

— Ты истинный хардильер! — Эль Мизар набивал очередную трубку, затем он неторопливо раскурил ее. — Подумай сам, сколько сейчас стоит имперская валюта?

— Да ничего она не стоит, — Фарадан начал понимать, к чему клонит министр.

— Вот и вложи в нее часть своих средств. Только сделай это по-тихому, чтобы никто ничего не заподозрил — и ты будешь богаче самого императора.

— Не беспокойтесь, в этом я спец! Здорово! Большая игра — большие ставки! — от ударной дозы зелья и информации мозг Фарадана почти вскипел, но он понял, что это его шанс и был абсолютно счастлив. — И, кажется, я догадываюсь, где нам искать наследника.

Эль Мизар, увлекшийся было видением извивающихся стен, подпрыгнул на месте:

— Что ты имеешь в виду?!

— Помните наши минные поля в окрестностях Флоры Альфа 7? Если с ним была Тайла, то они могут быть только там. Я продал ей карты.

— Карты минных полей? — до этого Эль Мизару казалось, что карты минных полей вокруг взорванной планеты — абсолютно бесполезная вещь. — И что же ты получил?

— Карту расположения дангарских мин… ну… и еще кое-что.

— Ты переспал с ней?! Зачем тебе это? — Эль Мизар казался немного смущенным. — Ну, я имею в виду не Тайлу, карту дангарских мин?

— Как же вы не понимаете, это уникальное место. Там можно спрятать что угодно, а карты полей есть только у нас с Тайлой. Ну какой дурак туда еще сунется? А с Тайлой мы давние друзья. Кстати, про историю с главнокомандующим Одигаром я знаю лично от нее. Никто от меня об этом никогда не узнает и никаких анекдотов про вас мы не сочиняли.

Авторитет Фарадана вырос в глазах министра в несколько раз:

— Мы отправляемся туда! Прямо отсюда! — он попытался встать с топчана, нелепо вздернув ноги, но неуклюже шмякнулся обратно. — Но не прямо сейчас…

— … И радуга, словно нимб, сияла над ее головой, когда я увидел ее впервые. Мокрая, после только что закончившегося дождя, одежда прилипла к ее телу. Ее нежная фарфоровая кожа просвечивала сквозь тонкие складки платья. Она казалась нимфой — хозяйкой источника, дарующего вечное блаженство, которая только что покинула его, дабы принести радость в этот грешный мир. Золотистое сияние укутывало ее даже в пасмурный день. Подобно тонкому лучу солнца, изменчивому и неуловимому, озаряла она все на своем пути. "Богиня!" — подумал я. И чтобы быть с ней, я должен стать богом! Эриан!.. Мелодия этого имени не смолкала в моей душе ни днем, ни ночью. Неделями ходил я вокруг да около, не смея приблизиться и заговорить с ней. Щедрой наградой часов ожидания я в императорском саду, казалось мне ее появление. Порой она просто неспешно прогуливалась по аллеям, порой купалась обнаженной в фонтанном пруду. Капли воды бриллиантами сверкали на ее мраморной коже, и казалась она самой прекрасной из статуй, что словно по волшебству, ожила среди своих неподвижных подруг. И кружила она меж них в танце, приглашая присоединиться, но ни одна не откликнулась, стыдясь, ибо грубыми и неуклюжими стали бы они по сравнению с ней. Временами, она вспоминала о своей божественной природе и принималась творить. Как чудесно она рисовала! Она точно передавала внешний облик изображенного, и в то же время казалось, что там нарисовано нечто совсем иное. Наверное, думал я, она видит мир совсем иначе, чем мы, простые смертные. Непостижимым образом, обыкновенный сорный цветок, что я порой затаптывал, проходя мимо, превращался в необыкновенно прекрасный и загадочный шедевр природы. Как хотел я быть тем неприметным цветком, что и живет — то несколько дней, ведь он привлек ее внимание! Порой она рисовала фрукты, иногда съедая их или откусывая крохотные кусочки. Как хотел я быть той вишенкой, что исчезла меж алых губ! Я хотел стать ее кистями, ведь они постоянно чувствовали ее нежные прикосновения, когда, слегка высунув кончик языка, творила она! Как хотел я поделиться с кем-нибудь чувствами, переполнявшими меня, но лишь маленький принц стал поверенным моих чувств. Лишь он внимал сказкам про прекрасную фею, что живет совсем рядом, но остается недостижимой для простых смертных. В попытках отвлечься, с головой уходил я в работу, чтоб быстрей пронеслось то время, что не мог видеть ее. Даже ночью не мог я спать. Без устали работая сам, не давал я передышки и всем остальным. И раньше срока создал я крейсер, равных которому не было доселе. И доволен остался мной император. "Назови его сам!" — предложил он. "Пусть зовется он — Эриан!" — не задумываясь, воскликнул я. От чего-то смутился император, и так сказал: "Негоже называть военный корабль именем… женским, ибо звучит оно слишком мягко и женщины… склонны к непостоянству. Надо нечто более твердое и неизменное". "Тогда, пусть будет "Аксиома"! — ответил я. — И будет она истиной в высшей инстанции, непоколебимой, словно сама Каберонская империя!" Наградил меня император, на прощанье сказав, что лишь богу было под силу создать подобный шедевр. И высшей наградой стали для меня его слова, ибо богом назвал он меня. Я стал богом, а значит, стал достоин приблизиться к НЕЙ! Опрометью бросился я в императорский сад, желая найти свою любимую. И была она там. Впервые, не скрываясь, подошел я к ней, по-прежнему не зная, что сказать. И чем ближе я подходил, тем медленнее шел. Вот она повернула голову в мою сторону. И остановился я, и сердце замерло в ожидании ее приговора — стоит ли биться дальше. Благостью всех богов Вселенной снизошла на меня ее приветливая улыбка! С тех пор стал я приходить к ней каждый день. Часами беседовали мы. Как легка, мила и внимательна оказалась она! Вскоре, я интересовал ее куда больше, чем все цветы вокруг, позабыты оказались кисти. Казалось мне, что весь мир превратился в вакуум, где остались лишь мы двое… Как снисходительно слушала она меня! Не помня себя от счастья, рассказывал я ей обо всем. А сколько участия и интереса проявляла она к моей работе! О, если бы тогда посмел хоть кто сказать о НЕЙ плохое слово, я бросился бы на него и зубами разорвал богохульнику горло. О, если бы я только мог представить себе ее истинные мотивы! Тем больнее было мое падение с вершин блаженства в черную бездну отчаяния!