Все с интересом начали смотреть на меня. А я че, я ниче.

— Не знаю я, почему он запаниковал. Увидел мои лезвия и как заорет "Мы вас уничтожили! Этого не может быть!". И отшатнулся, как будто сильно испуган.

— Ты понял, о чем он говорил!?

— Ну да, я думал, все поняли…

— У Вас получилось очень интересное оружие профессор, — повернулся Слепков к Петрову. — Вам нужно еще раз внимательно его изучить. Думаю на сегодня достаточно. Не будем больше вам мешать, товарищи ученые. До свидания.

Мы тоже попрощались, и Батя направил мою коляску к выходу. Уже находясь в лифте Слепков, обратился ко мне:

— Ну и задал ты мне работку главный корабельный старшина, чуднее не придумаешь.

— Это какую? — не на шутку удивился я.

— Собирать легенды, сказки, предания инопланетных рас о воинах с силовыми клинками выдвигающимися из рук и их противниках.

Следующие три недели были худшими в моей жизни. Мурашов носился со мной как наседка со своими цыплятами. Следил, правильно ли я лежу, не перенапрягаюсь ли, вовремя делаю зарядку или нет. К концу третьей недели хотелось лезть на стену от этой заботы. Я все конечно понимаю — пациент с тяжелым ранением от неизвестного оружия, неоценимый опыт и новые знания для медицины, но я, же живой человек! Единственными развлечениями были короткие прогулки и визиты сослуживцев. Да еще два раза слетал со Слепковым в лабораторию к Лазареву. Правда, нового ничего не узнал, а жаль.

Слепков, спасибо ему за это, заставил меня написать подробный рапорт, на его имя, о бое с личем и обо всех способностях, которые он использовал. Два дня я был при деле, вспоминая все подробности, а потом все стало по-старому.

Также порадовали письма от Джугашвили. Как только узнал что я в больнице? Выйти на голосвязь он не мог, как я понял, был на каком-то задании, но писал стабильно, раз в неделю. Костя всегда описывал разные интересные случаи со службы, иногда я смеялся до колик, а иногда было грустно. Похоже, он хорошо знал как это — потерять друга и подбадривал меня как мог.

Выписывая меня, Сергей Александрович выглядел расстроенным. Он не ожидал такого быстрого восстановления. Любимая лабораторная мышка нагло сбежала.

Вернувшись на службу, я тот час загремел на переподготовку, и еще четыре недели меня гоняли как сидорову козу, готовя к возвращению в строй.

Когда я, наконец, вернулся и принял командование подразделением, до конца практики оставалась всего неделя и поучаствовать в какой-нибудь заварушке не удалось. Практику посчитали успешной, всему подразделению объявили благодарность за отличное несение службы, и нас, ценной бандеролью, отправили на Сварог.

Начало учебного года оказалось с грустным сюрпризом. На общем построении первого сентября всю нашу группу наградили медалями "За боевые заслуги", а меня и Серегу — еще и Орденом "Славы". Поскольку, мне орден вручали второй степени, третьей — был за тот же ТХ-41 еще во время срочной службы, я автоматически повышался в звании до младлея. Правда, никакой радости от этого нет, только пустота.

Серегины награды получали его родители. Мама плакала, отец держался. Мы встретились с ними после построения. Они благодарили нас за то, что мы отомстили за их сына и рассказывали, как Сергей был рад служить вместе с нами. Потом все вместе выпили за его память.

На следующий день начались занятия.

Я думал, на третьем курсе было тяжело, ага щас. Тогда были цветочки. Объем материала увеличился раза в два: разведывательно-диверсионная деятельность, выживание, десантирование в неблагоприятных условиях, штурм различных укреплений, абордажи, управление малыми и средними боевыми кораблями, прорыв окружения, уход от погони, разнообразная тактика и стратегия. Это сильно сокращенный вариант наших занятий. И, конечно, куча практики. Нашим основным противником стали курсанты пятого курса. Они и так не были подарком, так мы еще почти всегда были в меньшинстве. Доставалось нам здорово, но трудности закаляют характер. В результате мы стали сильнее, хитрее и изобретательнее. Через полгода мы уже мало в чем им уступали и при равных силах, соотношение побед и поражений было примерно одинаковым.

Первые пару месяцев мне было особенно тяжело — не готов был к руководящей должности. Командовать группой совсем не то, что командовать отделением. Там дал мне Сергей приказ, а я уже думаю, как мне это сделать. Здесь же пришлось смотреть уже глобальнее — если отдам такой приказ, правильно ли я сделаю? Не угроблю ль я всю группу? Достаточно сил я выделил для выполнения задания? Думать приходилось на десять шагов вперед. Результат моей ошибки — смерть группы и провал задания. Как командир я был в ответе за жизни своих людей, это не простая ноша и ее тяжело нести. Не верьте тем, кто говорит, что руководить легко и просто. Эти люди либо никогда ни за что не отвечали и не руководили, либо хреновые руководители. И если на гражданке это не так критично, то в армии равноценно поражению и смерти.

Кстати, факт того, что я являюсь обладателем экземпляра засекреченного оружия, для моих ребят не стал неожиданностью — они давно это подозревали. Несмотря на всю секретность, со второго курса, начали ходить слухи о новом оружии которое изобрели в академии и теперь доверяют лучшим бойцам. Мой частые тренировки с Ефименко не прошли не замеченными, и народ быстро сложил два плюс два. Зато теперь можно было погонять наших псиоников как следует, да и остальным перепадало.

Гибель Сергея еще больше сплотила нашу и без того дружную группу. Как нам потом рассказали преподаватели — практика после третьего курса самая сложная. Курсантов специально посылают в самые опасные места. Что-то вроде негласного экзамена. Эта практика редко обходится без потерь. С нашего потока ГСН из пяти групп у моей потери были самыми низкими. Хотя вляпались мы по самое дальше некуда. Во второй группе погибло трое, в третьей — девятеро, в четвертой — пятеро, в пятой — трое. По результатам практики третью группу расформировали. Личный состав распределили по второй, четвертой и пятой группам. Так же нам намекнули, что младшим группам знать об этом не следует. Теоретически, в академии все курсанты стрессоустойчивые, но могут найтись личности кричащие, что их отправляют на убой. А это совсем не так. Ведь каждая группа или взвод прикомандированы к опытному боевому подразделению. Все вспомнили своих сослуживцев на время практики и вынуждены были согласиться. Так что проблем не возникло. Тем более теперь нас официально предупредили — после четвертого курса будет то же самое, кто против — забирайте документы или переводитесь в другой военный ВУЗ, препятствовать не станем. Не ушел никто.

В ноябре наконец связался по голосвязи с Костей. Он поздравил меня с получением наград и звания лично, а не через письмо. Рассказал каперанг и где пропадал. Четыре месяца на линкоре "Иван Серко" с ТАКРом "Адмирал Лазарев", двумя крейсерами и двенадцатью эсминцами выслеживал в нейтральных территориях особо наглую пиратскую эскадру, которая нападала на торговые корабли и станции. Эскадра оказалась очень сильной — семь крейсеров и девятнадцать эсминцев. В конце концов, они их выследили, прижали к газовому гиганту и разнесли на атомы. Только паре эсминцев удалось скрыться. Я поздравил его с очередной победой, а он пригласил меня приехать погостить на зимних каникулах. У него мол, тоже отпуск. Мы ударили по рукам и завершили разговор. А зимние каникулы удались на славу. Отдохнули мы здорово, до сих пор приятно вспомнить. Вино, шашлыки, девушки…