— Живо-о-ой… Что ж я, силы своей не знаю? В самую пропорцию вдарил. Но вы, батяня, не забудьте — сговорено было: следующая тачка мне… Эта, стало быть.

— Тебе, тебе…

Ступени крыльца заскрипели под грузными шагами, и я поднял веки — совсем чуть-чуть, глянув на мир сквозь узкую щёлочку.

Глава семейства спускался с крыльца. И теперь можно было хорошо разглядеть предмет, который он в течение нашего разговора укрывал за деревянной балюстрадой — многозарядный дробовик, укороченный, так называемый «фермерский» вариант. Едва ли конструкторы этого оружия предполагали, что фермеры будут стрелять из него не в волков или лихих людей, но в мирных проезжих…

Колян же достал из кармана толстую верёвку и старательно её распутывал — понятно, для каких целей.

Однако надо заканчивать комедию — пока не подошёл Антоха, этот молчун тоже при стволе, именно он пальнул пару раз в воздух, отвлекая моё внимание.

Если не силу, то точность своих ударов Колян переоценивал. Его дубинка лишь скользнула мне по затылку — заметив боковым зрением удар, я «снял» его, перевёл в касательный, слегка пригнув голову. Но по плечу и спине черенок лопаты врезал весьма чувствительно.

Фермер оказался стреляным воробьём — не стал подходить вплотную, остановился, наполовину спустившись с крыльца, дробовик наготове. И явно собирался так стоять, пока сын меня не свяжет. Тем хуже для него: станет ли он стрелять, рискуя зацепить Коляна, или нет, — неизвестно. Но для меня риск схлопотать заряд картечи недопустим.

Пора!

«Горчичник» выстрелил тихонько, деликатно, — звук, с которым загрохотал по ступеням фермерский дробовик, выпавший из руки хозяина, был гораздо громче.

Колен ничего не понял: медленно перевёл взгляд с рухнувшего отца на меня, помотал головой — словно пытался отогнать кошмарное видение. Пистолет в руке беспомощного, лежащего в грязи раба никак не укладывался в мировоззрение юноши.

Ему я прострелил не голову, как папаше, — всего лишь коленную чашечку. Не от избытка гуманизма, просто порой серьёзно ранить врага гораздо выгоднее, чем убить. Я мог ошибаться в оценке численности противника — если поблизости есть ещё вооружённые люди, покалеченный Колян их на какое-то время отвлечёт. Да и вид разнесённого вдребезги колена изрядно деморализует.

Но где бугай-Антоха?

Я присел, используя «гарпию» как прикрытие, и не обращая внимания на воющего и корчащегося в грязи раненого. Стреляет «горчичник» негромко, однако Антоха должен был услышать если не его хлопки, то хотя бы вой Коляна, — и сообразить, что дело неладно.

Сейчас он выскочит из-за одной из надворных построек, и можно будет поставить финальную точку.

Вместо этого я увидел Счастливцева — тот выбрался из своего убежища и пытался перевалиться через спинки сидений, причём метил на водительское место.

— Куда?! — рыкнул я приглушённо.

— Рвём когти!

— Ещё один остался…

— Какой один! Щас полтора десятка подвалят!

Фёдор махнул рукой куда-то в сторону холма и монастыря. По дороге, уходившей в поля, к нам быстро катил грузовик. В кузове люди, вооружённые, — и в самом деле больше десятка.

Понятно… Антоха теперь не высунется — дожидается подмоги. Понятно и другое: отчего рабовладельцы спокойно сидели на месте, а не занимались розыском сбежавшего Фёдора — по его следу шли соседи-коллеги… А теперь возвращаются, вызванные по рации.

Всё это я подумал на ходу, прыгая за руль и трогая «гарпию» с места. Нет никакого резона начинать партизанскую войну со всем здешним рабовладельческим сообществом.

Разворачиваясь, я увидел неприятную вещь: створки ворот неторопливо закрывались. Мгновением спустя показался и виновник этого — из будки выскочил Антоха. И предмет в его руках мне крайне не понравился…

Уверенным, свидетельствующим о немалом опыте движением бугай раздвинул телескопическую трубу гранатомёта. Присматриваться и определять модель было некогда, но что-то устаревшее, снятое с вооружения…

Всё застыло, как в стоп-кадре. Я не знал, что делать. Чтобы разогнать «гарпию» и размазать Антоху по воротам, мне требовалось три-четыре секунды. Чтобы высунуться из машины и выстрелить — две или три.

Ему же достаточно одной, много полутора, — и кумулятивная граната положит конец моим приключениям…

Не задумываясь, я ударил по тугой красной клавише. Анкерная пушка оглушительно бабахнула.

Честно говоря, попасть я не рассчитывал — отвлечь внимание, сбить прицел, выиграть драгоценные мгновения.

Однако попал…

Анкер ударил бугая точно в середину груди, прошил навылет и его, и створку ворот. И, конечно же, сработал пирозаряд, намертво приковав «гарпию» к загарпуненной добыче.

Вылезать и отцеплять трос не было времени — грузовик со своими вооружёнными пассажирами приблизился на расстояние, достаточное для прицельной стрельбы.

Двигатель взвыл. Скрежещущий удар, ворота рухнули, и «гарпия» вырвалась на свободу из разорённого дворянского гнезда. Сзади на тросе волочилась половинка ворот и то, что осталось от бугая Антохи.

Проклятая железяка скрежетала по бетону, с грохотом подпрыгивала, цеплялась за стыки плит, — но никак не желала отвалиться. Но я не обращал внимания, как можно быстрее преодолел обсаженную липами бетонку и повернул налево, на восток, — откуда приехал.

— Куда? — встревожился Счастливцев. — Дорогу ж перекроют… дурой той бронированной…

— Теодор, не бренчите… — отмахнулся я, выбирая место, где откос насыпи был пониже, а кустарник на нём рос не слишком густой.

Вот здесь, пожалуй…

«Гарпия» сползла с дороги, забираясь всё глубже в кусты. Загудела лебёдка, сматывая трос и затягивая в убежище наш сюрреалистический «прицеп».

Расчёт оказался точен — бортовой «урал» с кузовом, набитым вооружёнными людьми, прокатил мимо в азарте погони. Фора получена неплохая. Надеюсь, здешние фермеры не содержат в складчину боевой вертолёт…

Пока я отцеплял трос от анкера, Счастливцев вылез из салона и начал с остервенением пинать кровавое месиво, мало уже напоминающее человеческое тело. Лицо у Фёдора при этом было не самым приятным. Понятно, натерпелся мужик, но…

— Поехали, — я попытался оторвать его от увлекательного занятия.

— Езжай сам, — пропыхтел Счастливцев. — Я обратно… За так, что ли, пахал? Добра-то в доме навалом… Освобожу ребят, стволы захватим, гульнём… И за щиты те, и за всё сочтёмся…

Отговаривать его я не стал. Выбрался на дорогу и покатил в одиночестве на восток. Не стоило всё-таки лезть не в своё дело… Что сейчас начнётся в рабовладельческой усадьбе, не хотелось даже представлять. И о судьбе подстреленного мною Коляна и Маши, якобы способной изнасиловать медведя, тоже не хотелось думать. Ладно, чёрт с ними… В конце концов, бунт рабов, бессмысленный и беспощадный, — профессиональный риск рабовладельцев. Знали, на что шли.

— Раз дело до стрельбы дошло, — сказал генерал-майор Барсев, — то потянул ты, Андрей, за правильную ниточку. Теперь бы ещё понять, за какую именно…

Попробовали понять — все вместе, втроём. Перебрали всё, что сделали за минувшие сутки Стрельцов, Лось и вся группа «Немезида». Нить, если таковая и присутствовала, в глаза не бросалась.

— Одно ясно: моргуны здесь ни при чём, — вынес вердикт генерал. — Не того полёта птицы.

Десять минут спустя его мнение кардинально изменилось — после того, как на генеральский стол легли результаты вскрытия незадачливого киллера Владимира Челядинцева.

— Моргун… — протянул Барсук изумлённо. — В ранней стадии… Ну и дела.

Как выяснилось, пуля Стрельцова не зацепила игровой чип, присоединённый к имплантированному разъёму. Игра на нём была записана примитивнейшая — усечённая и упрощённая версия известной «стрелялки». Но с двумя важными дополнениями: пространственная игровая карта данной локации полностью соответствовала дому-башне ФСР; и отсутствовал блокиратор двигательной активности игрока. В результате получился моргун-лунатик — движущийся и действующий в реальном пространстве, но при этом полностью остающийся сознанием в своём виртуальном мире.