– Мы не знаем, шеф, – замялся Стинни. – Мы только видели огромный пролом в стене и покореженную аппаратную, через которую в робота можно было вставлять новые оружейные блоки.

Робертс молчал: кто‑то на Мелии оказался настолько смел и безрассуден, что взломал стену полицейского участка и выкрал самую дорогую машину, которая когда‑либо работала на местную полицию.

– Стинни, совершено преступление, о котором я и помыслить не мог, а вы ничего не знаете. Ничего!

– Не стоит так горячиться, сэр, – Стинни решил постоять за себя и всех полисменов участка. – Но наши законы несовершенны. Никто не считается с полицией. Никто. Мы ни на что не имеем права. Но мы же отвечаем за все. А наши заработки вызывают смех даже у детей. Любой бродяга может легко заработать за день больше чем полицейский за неделю. Мы рискуем жизнью, а что получаем взамен? Бесплатное питание из автоматов? Да любой нищий может в течение дня получить на него талоны за два часа. А вы видели, где живут наши ребята? Не вы офицеры, а простые полисмены? И после этого они все ещё служат в полиции. Да им памятники нужно ставить.

– Начальство с меня снимет шкуру за этого робота, – произнес Робертс более спокойно, понимая, что Стинни прав.

– А за погибших на этой неделе во время разборок в подводном городе Корфа и Ставинского с вас не спросят? Я знаю, что нет. Кому есть до нас дело? Жак, первый среди нас кто осмелился поднять пистолет на преступников. И где он теперь? Бежал под крыло Клу, потому, что боялся, что его упрячут в подводную тюрьму.

– Ладно, ладно. Успокойся. Я даже не узнаю тебя. Майор Хорсер работает над изменением законов относительно полиции. И Жака наказывать он не собирался. Он был на его стороне. Лучше выскажи твои предположения относительно робота. Может быть, он сам сбежал. Ну, там сбой в программе или ещё что.

– Он не мог уйти сам. После случая с канализацией я сам лично поставил ему программу локализации. Кто‑то просто унес робота.

– Он весит 328 килограммов. Человеку такое не под силу.

– Человеку – да. Но ирхи достаточно сильны для этого, а для кунукугура – это вообще плевое дело. Он и 700 килограммов унесет.

Робертс закивал головой: да, конечно, на Мелии можно ожидать чего угодно. Здесь даже верблюда протянут сквозь игольное ушко. Конечно, если за это кто‑нибудь заплатит. Вот, оно! Заплатит!

– За роботом корпорации Гамильтона в первую очередь должны были охотиться илинийцы. Илинийцы – лучшие мастера‑робототехники в Галактике. Они и только они.

– Может быть и они. А может быть и бандиты. Перепрограммировать робота и заставить его служить той стороне. Тоже вполне подходящая версия. Но, илинийцы помешаны на технике. Может быть, они бояться конкуренции? – размышлял вслух Стинни.

– Нужно отработать эти версии…

– Седьмой день подряд идет дождь! – майор Хорсер закрыл окно, когда первые капли застучали по вязкому пуленепробиваемому стеклу. – У наших небесных механиков мозги, наверное, плавают в воде. И заказала же какая‑то мерзость именно желтый дождь. Ну, фиолетовый, ну, зеленый – это куда ни шло. Но желтый!

В своей речи эльсинорец играл на публику, молча и с почтением ожидавшую, пока шеф выговориться по поводу скверной погоды, и проклянет всех, кто придумал торговать погодой за деньги. Хотя каждый на Мелии понимал, что это приносит в бюджет огромный доход. Да и вносит некоторое разнообразие в местную жизнь.

Мячикоподбный Хлес, чья исконная форма выразительно выделялась среди других сотрудников, поспешно откатился назад: желтый цвет был цветом его родной планеты, где песка хватило бы на всю Мелию, а светило было куда жарче мелианского. И почему это майору не нравиться желтый цвет? Некогда эльсинорцы очень любили желтых хлесов и устраивали целые облавы на его родную планету.

– Итак, – Хорсер обернулся именно к Хлесу. – Что удалось выяснить относительно землянина?

– Вполне очевидно, что у него либо раздвоенное, либо совмещенное сознание, – многозначительно изрек инспектор.

– Так раздвоенное или совмещенное?

Хлес заюлили на месте, что для гуманоидов означало бы пожатие плечами и ссылку на высших существ:

– Это определить слишком трудно. У него очень высокий уровень блокировки, мне не удалось его взломать. Очевидно, земляне далеко продвинулись в области психологического контроля. Раздвоенное сознание расколоть проще – оно вмещает только два кода – две личности. А совмещенное сознание – три, четыре, пять, и даже десять сущностей. Они могут некоторое время вообще не проявляться, находиться в состоянии своеобразного сна.

– Значит, совмещенное, – подытожил Хорсер, который в лекциях Хлеса явно не нуждался.

– Да, – подтвердил Хлес.

Эльсинорец погрузился в анализ: "Это означает, что одна из личностей этого Жака вполне может быть агентом ЗФЗ, другая – игроком, а третья – вообще неизвестно кто. Да, давненько я не встречал ничего подобного. А если он действует не один, а в компании с кем‑то?

– Что удалось узнать о Миранде?

– Она действительно связана с Кэрком, – торопливо проговорил Хлес.

– А с кем связан Кэрк?

Хлес, казалось, уменьшился в размерах – очевидно, опасался гнева своего начальника:

– Мне удалось выяснить /при этих словах стоявшие у стены риллы утробно зарычали/, что Кэрк время от времени наведывается в подземелье – к лоуменам.

– К лоуменам? Этой банде нищих и убогих? Похоже, пришел черед заняться ими. Необходимо усилить патрули возле канализационных станций, это заставит лоуменов призадуматься над зыбкостью их положения на Мелии.

– Но трогать их весьма опасно. Они хорошо заселили подземный мелианский мир, и мы даже не предполагаем, какие сюрпризы нас там ждут. Они могут легко нарушить коммуникации, и тогда нам придется активно вмешаться. Но это война. Я.. – Хлес попытался возразить майору, но то прервал его, не желая вступать в дискуссию.

– Вернемся к Жаку, – произнес эльсинорец. – Чем он сейчас занимается?

– Играет. Уже седьмой день – ровно столько, сколько идет дождь.

– И выигрывает? – в голосе Хорсера прозвучала нотка надежды.

– Нет, – бодро ответил Хлес. – Пока ещё ни разу.

– За все семь дней?!

Молчание было утвердительным ответом майору.

"Он либо необычайно хитер и одновременно наивен, либо глуп, как Хлес", – взор эльсинорца на мгновение остановился на желтом мячике, а потом с тоской на желтом дожде…

…Сегодня Жак играл в "клеть". Он вообще удивлялся, что Клу нарочно отстранил его от активных работ в биоцентре и вменил в обязанность каждый день ходить в казино.

Чиуанин объяснил это просто:

– Послушай, Жак, твоя манера игры превосходна, и ею можно наслаждаться часами. А теперь иди – разминай мозг и не мешай мне трудиться.

Жак понял, на что намекал Клу – на постоянные проигрыши, которые уже стали притчей во языцах во всех ближайших кварталах. Клу тоже приходил пару раз посмотреть на "достижения" своего подопечного.

В тот день, когда Жак входил сквозь стеклянную гирлянду в роскошный зал казино, землянина радушно приветствовал директор заведения – долговязый гуманоид из расы урийцев, выросший на родной планете – Урии, а затем осевший на Мелии, где тяготение было немного большим, что и давало о себе знать появившимся брюшком.

– Желаю вам удачи в сегодняшней игре, – зубы урийца обнажились в белоснежной улыбке.

Жак учтиво кивнул. Он выбрал "клеть" – новую разновидность; он всегда выбирал новые игры.

Крупье бросил на стол очередную пару металлических пластин, которыми игроки‑соперники закрывали ячейки "клети". Весь фокус состоял в том, что только одна из пластин могла при помощи магнитных полей занять положенное место.

Землянин протянул руку и взял ближайшую к себе. Она беспомощно полетала вокруг шаровидной клети и упала обратно на сукно стола.

Трубчатолицый противник довольно заурчал и ухватил вторую платину, которая отлично легла в свободную ячейку.