Утром Нефть не так тиха, как вечером. Позванивают два башенных крана на крыльях строящегося города-кольца. Очередные дирижабли привезли сюда очередные кубики-комнаты, и краны торопливо разгружают их, пока безветренно. Ибо ветры здесь часты, злы, и если ударит ветер неожиданно — комнаты раскачаются на подвеске, и придётся срочно увозить их обратно в Заводской район, укрытый от ветров лесистыми холмами. Бывает, не по разу возят их взад-вперёд дирижабли, если близкое Плато ветров выбросит сюда стремительную порцию холодного приполярного воздуха.

По главной улице в обе стороны бегут юркие разноцветные грузовички — от вертолётной площадки к приземистым складам и ремонтным мастерским, а от них — обратно к вертолётной площадке. Значит, пришло новое оборудование и для нефтепромыслов, и для ремонтников. Часть его выгружают из бездонных трюмов двух последних звездолётов, часть уже производят в Заводском районе. Вертолёты приходят и с заводов, и с далёкого космодрома. Ещё совсем недавно и я возил сюда киберов с нашего корабля «Рита-3». Сейчас я потихоньку рассказываю об этом Розите.

— Ты жалеешь о том времени? — робко спрашивает она.

Что ей ответить?.. Ведь безжалостный вопрос. Хоть и тихий… Тогда я был беззаботен. Тогда жива была Бирута. Тогда и подумать было невозможно о сегодняшнем нашем тайном, пылком и запретном счастье с Розитой… Ведь совсем недавно были похороны! Ведь по сути мы с Розитой — преступники! Просто об этом никто не знает.

— Молчишь? — Розита вздыхает. — Не хочешь признаться?

— Почему? Могу признаться! Чувствую себя преступником. Хотя и до ужаса счастливым. Тяжко в этом признаваться. Никогда не думал, что бывают счастливые преступники.

— Обычное интеллигентское самоедство! — Розита усмехается. — Мы с тобой не нарушили ни одного закона. Это я тебе говорю как недоучившийся юрист… У нас на факультете ходило такое присловье: «Всё хорошее в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведёт к ожирению». Характерная шуточка, правда? Уверяю тебя, нет таких законов, которые запрещали бы нам любить друг друга. И на Земле нет, и тут. Строго говоря, у нас тут вообще нет писаных законов. Только неписаные! Мы с тобой полностью свободные люди. Мы в конце концов уже взрослые, а не мальчик с девочкой. Посмотри на себя в зеркало — ты весь седой! Ну, может, немножко поспешили. Ну, не учли какие-то условности. Но ведь и не афишируем ничего, вызов обществу не бросаем! Мелочи со временем сгладятся. Важно, что мы нашли друг друга. Могли ведь и не найти… Да и кто посмеет нас упрекнуть? Сам подумай! Вспомни Шекспира: «Пусть грешен я, но не грешнее вас!» Мудрый был человек. Мы его не умнее…

Розита раскраснелась, шаг её ускорился, я еле поспевал за ней. И расстояние до столовой сразу сократилось.

Возле входа нажатием кнопок мы заказываем кому что понравилось из здешнего не очень длинного меню, устраиваемся за дальним угловым столиком в почти пустом зале и ждём, пока блюда поспеют. Здешние жители отзавтракали уже давно.

Я вдруг соображаю, что Розита мимоходом чётко ответила на первый мой вопрос, который крутился в голове вчера на рассвете и произнести который — слава аллаху! — я не решился. «Мы с тобой полностью свободные люди», — сказала она. Значит, с Вебером у неё — ничего?.. Значит, то, что их не раз видели вместе, ни о чём не говорит?..

Уточнять это невозможно, страшно, и я спрашиваю совсем о другом:

— Ты сказала: «Как недоучившийся юрист…» Для меня это открытие! Ты училась на юридическом?

— Два года. В Гаванском университете. Потом меня соблазнили бросить факультет, уйти на эстраду. Сулили всемирную славу. Но, когда я трезво оценила свои таланты, попросилась в «Малахит», на журналистику. Я года на два старше почти всех вас. Мне сделали исключение. За красивые глаза… Только когда приехали Монтелло и другие ребята, появились курсанты постарше меня.

— Ловко ты это скрывала! Я всегда считал тебя ровесницей.

— Ты разочарован?

— Розита! Я влюблён!

— Тогда пойдём к раздаче. Видишь, там мигают зелёные огоньки? Это сигналят наши заказы.

За завтраком Розита как бы между прочим вынимает из стаканчика на столе бумажную салфетку и карандашом для подкрашивания губ лихо проводит по две гиперболы, сходящиеся вершинами в одной точке. А под ними — две другие гиперболы, вершины которых не сходятся, а словно повисают одиноко в пространстве, одна над другой. Близко, но не вместе!

— Вот тот чертёж, что представился мне прошлой ночью, — поясняет Розита. — Гиперболы наших судеб… В ту ночь они случайно сомкнулись. — Она показывает две верхние линии. — И больше такое могло не повториться. Никогда! Было бы вот так… — Она показывает нижние линии. — Всю остальную жизнь было бы вот так! — Она слегка постукивает по нижним линиям карандашом. — И никакого значения не имело бы то, что меня тянет к тебе, что тебя тянет ко мне… Ты не решился бы допекать меня своими ухаживаниями. Как это делает Вебер… Это не в твоём характере! У меня не было бы случая показать, что ты мне небезразличен. Французы точно говорят: лучше сожалеть о сделанной ошибке, чем об упущенной возможности. И я решилась!

Гиперболы её кажутся мне несколько надуманными. В конце концов, они не более, чем самооправдание. Но зачем оно? Оправдать и объяснить мы можем всё, что угодно, по любому заказу наших чувств. Мозг наш — послушный их раб. А вот вызвать сами чувства по заказу мы не можем. Но если они есть, — зачем оправдываться?

— А что, Вебер сильно допекает тебя? — вроде бы лениво интересуюсь я и, не поднимая глаз, слегка подсаливаю любимые свои макароны по-флотски.

Наконец-то выговорился этот проклятый первый вопрос! Сейчас вроде в нём не должно быть ничего острого и оскорбительного.

— Как бы тебе объяснить… — Розита задумчиво двигает вилкой по тарелке половинку бифштекса. — С тобой всё просто, легко и естественно. Что ни сделаю — всё нормально. Никакой напряжённости! А с ним каждая мелочь — как под микроскопом. Будто он меня детально изучает. Но меня не надо изучать! Я не инопланетянка! Допускаю, он гениальный архитектор. Определяет архитектурный облик целой планеты! Однако связывать с ним судьбу страшно. А ты свой парень. Столько я о тебе знаю!.. И так давно!.. И про Таню твою всё знаю!

— И это Женька разболтал? Больше говорить не о чем?

— А что тут такого? У всех в школе бывает… Думаешь, меня миновало?

Ладно, хоть этого я не видел. Хватит и «Малахита», где за ней гуртом ходили…

Неужто я начинаю ревновать к её прошлому?

Я кладу руку на её тонкие музыкальные пальцы и слегка сжимаю их. Она кладёт вторую руку поверх моей и отвечает таким же лёгким и нежным пожатием. Мы быстренько доедаем завтрак и бежим обратно в гостиницу. Надо многое успеть… В том числе закончить работу над интервью, по которому вчера вечером у Розиты возникли вовсе не глупые вопросы. В конце концов, её работа становится и моей тоже…

Вчерашнее обещание — задать все мои вопросы и самой на них ответить — Розита уже выполнила. Теперь моя очередь отвечать на её вопросы!

— Ты всё рассказал, как было. Не больше! — Розита улыбается. — Факты — и никаких комментариев, прогнозов, планов! Голый отчёт! Теперь давай делать интервью. Это другой жанр. Представляешь ты себе, как пойдут события дальше? Как ты будешь действовать? Чем тебе можно помочь?

— Смутно, Розита… Некогда было об этом думать.

— Ну, хотя бы смутно. Включить запись?

— Попробуй… Допускаю, что урумту теперь потопают за женщинами в племя ту-пу. В переводе — пещерные крысы… Живёт оно западнее купов. В пещерах речных обрывов. Похоже, маленькое безобидное племя. Можно организовать его защиту. Потом урумту останется идти только на племя айкупов. Для этого надо форсировать реку. Тут тоже можно организовать защиту. Далее — опять купы. По кругу…

— И долго они станут кружиться?

— Пока не выдохнутся. В конце концов, ни одна война не кончалась так, как планировали её организаторы. Так всегда было на Земле. Так будет и здесь.