Риччи наблюдал за боевиками с нависающего над ранчо холма. Рядом с ним, скрываясь за цепью холмов, расположилось две пехотные роты и рота тяжелого оружия его батальона. Рота А, с которой в бой решил пойти сам подполковник, должна была захватить особняк и ближайший к нему барак. Роте В предстояла более сложная задача – при поддержке огня с холмов атаковать второй барак, стоящий на открытом месте, у дороги.

Рота С еще не вышла на позицию. По плану она должна была атаковать с противоположной стороны – от рощи вблизи мелкой речки, взять третий барак и погреб, в котором держали заложников (это было установлено, когда одного из пленников отвели на допрос в штаб, а затем привели обратно).

Подполковник обратил внимание, что двое боевиков вывели из ангара девушку и повели ее в особняк. Отрегулировав увеличение, он взглянул пленнице в лицо. Это была Марго!

Разумеется, о том, чтобы атаковать немедленно, до выхода третьей роты на позицию, и речи не было. Кроме того, Джон не думал, что, Марго грозит серьезная опасность. В отличие от Валерии Шеннон, ее боевики к смерти не приговаривали. Родители Марго были богаты. Так что боевики вряд ли сделают ей какую-либо серьезную гадость, надеясь получить выкуп.

Шло время. Над лагерем сгустились синие сумерки. В особняке загорелись окна, из-за которых донеслись музыки и шум: по-видимому, там пьянствовали главари боевиков. То и другое вполне устраивало Риччи: темнота даст преимущество штурмовикам, а о том, что пьяный полевой командир врага лучше трезвого, и говорить не приходилось.

– Господин полковник, третья рота вышла на позиции – раздался в наушниках голос капитана Пирса. Риччи активизировал нашлемную систему ночного видения, и база боевиков озарилась холодным зеленым светом.

– Шлемы в ночной режим, – скомандовал он. – Снайперам занять позиции. Саперам приготовиться. Атака через пятнадцать минут.

Шли минуты. Риччи хотел дать бойцам роты С отдохнуть после тяжелого пешего марша. И вот наконец – атака!

Первыми в бой вступили снайпера. Один за другими погибли часовые; рухнули на пол вышки оба пулеметчика. Затем вперед двинулись похожие на крупных (размером с собаку) пауков-сенокосцев роботы-саперы, проделавшие проходы в колючей проволоке, через которые в атаку ринулись штурмовики.

Подполковник Риччи лично вел взвод в атаку на особняк. Ворвавшись с холл, он сразил очередью из 'Сполоха' двоих охранников, еще одного застрелил ординарец командира. Повернув налево, Риччи бросил в угловую комнату светошумовую гранату и ворвался следом. Штурмовики последовали за ним.

Последовала немая сцена. Риччи увидел несколько бородатых мужиков, и дамочек нетяжелого поведения, сидящих за заставленным бутылками и закусками столом. Причем, все были настолько пьяны, что даже не попытались схватиться за оружие! Марго Кестрел, одетая в 'костюм Евы', пыталась встать со стула, но у нее это не получалось.

– Так, – распорядился Риччи. – Сержант Шелли, убери отсюда этих белых и горячих мятежников. Это главари, их отделить от остальных. Дама… без лифчика – не террористка, а заложница. Ее ты лично отведешь в медвзвод.

Пока штурмовики отделения Шелли возились с пленными, за окнами особняка раздались выстрелы. В наушниках Риччи раздался нервный голос командира второй роты: – Командир, нас прижали огнем!

– Первому взводу, – к северным окнам! – приказал комбат. Отобрав у пулеметчика из отделения Шелли пульт управления лафетом тяжелого пулемета (все равно отделение конвоирует пленных), Риччи направил 'сенокосца' к окну. Когда автолафет выдавил окно стволом, подполковник сам стал к пулемету.

Вовремя! Боевики уже пошли в контратаку от второго барака, пытаясь пробиться к особняку и освободить своих вождей (ходя и непонятно, зачем им эти 'герои революции'). Риччи дал длинную очередь из 15-мм пулемета, положив врагов на землю (большинство упавших уже не встало). Штурмовики накрыли огнем тех боевиков, кто оказался на открытом месте.

Опросив по нашлемной рации командиров рот, Риччи несколько успокоился: роты А и С свои задачи выполнили. Все заложники были освобождены; два из трех бараков захвачены. Штурмовики, подойдя к станам строений, просто забросали бараки газовыми гранатами. Но третий барак все еще держался. Боевики стреляли из окон; те же, кто уцелел после неудачной атаки на особняк, укрывались за машинами и разным хламом во дворе ранчо.

Возможно, от полицейского спецназа боевики смогли бы отбиться. Но у штурмового батальона было тяжелое оружие. Заложники были уже освобождены; главари боевиков захвачены, так что можно было не стесняться. Риччи приказал использовать тяжелое оружие.

Через минуту в ночном небе раздался свист мин – 81-милиметровые ротные и 120-милиметровые батальонные минометы принялась за работу. Барак скрылся в пламени взрывов; когда пыль рассеялась на месте строения осталась груда обломков. Уцелевшие боевики, не дожидаясь продолжения, подняли руки.

5.

20 сентября 2765 г. Планета Дальняя, город Гагарин.

– Сима, ты долго? Опять голодным останешься.

– Да не волнуйся ты так, – пожал плечами Сайман Уайт. – Наш грузовик простоит под разгрузкой еще минут сорок. Еще успеем сделать один рейс.

– Тебе-то хорошо, ты ведь каторжник, – проворчал напарник Саймана Иван Прохоров, усаживаясь за стол. – Отбыл свой срок и смылся. А мне двоих детей кормить.

– А кто тебе сказал, что я здесь не женюсь? – буркнул Сайман Уайт, поставил тарелки на свой поднос и направился к 'поилке' – пищевому автомату в столовой для персонала космопорта Гагарин-Северный.

Вот уже два месяца бывший миллиардер работал водителем грузовика в компании по грузоперевозкам 'Южная Дорога'. Работа была достаточно тяжелой, жить приходилось в рабочем общежитии (к счастью полупустом; сам Сайман в одиночку разместился в четырехместной комнате). Зато платили довольно много – при питании в столовой и символической оплате за койку Сайман за два месяца накопил на ноутбук. А вот о том, чтобы снять квартиру, ему думать пока не приходилось.

Все изменилось, когда в Югороссии началась хлебная страда (за теплый период местного года, длившийся тринадцать земных месяцев, хлеборобы Дальней снимали по три урожая). Общежитие быстро заполнилось новоприбывшими водителями; самого Саймана, до того перевозившего руду для завода спецсталей в Гагарине, также бросили на перевозку зерна.

Только поработав на хлебной страде, Уайт оценил, насколько умело и эффективно Земля эксплуатирует свои колонии. Большая часть пшеницы, риса и кукурузы были уже на корню скуплены земными компаниями. Поэтому и зерно с ферм везли в основном на космодромы, в меньшей степени – в морской порт (для отправки в промышленные города Северороссии) и на местные элеваторы.

Сейчас машина, которой управляли Уайт и Прохоров, разгружалась именно в космопорту. Одним из преимуществ нынешней работы была возможность воспользоваться столовой для персонала предприятия. Что Сайман и собирался сделать. Подойдя к 'поилке', он остановился; место было уже занято. Молодая девушка стояла и смотрела на меню, высветившееся на экране машины, с некоторой рассеянностью.