— Егор, помоги мне.

От неожиданности парень резко развернулся на месте и чуть не сбил стоящего рядом Антона.

— Антон? — часто дыша от неожиданного испуга, Егор недоуменно смотрел на друга. — Ты откуда здесь? Как сюда попал?

Действительно, пока Егор двигался по пустыне, он то и дело крутил головой, пытаясь увидеть хоть что-нибудь, заметить хоть какой-нибудь предмет, выделяющийся из общей картины. Но кругом было пусто и тихо. И вот буквально из воздуха появился друг.

— Ты как здесь? Откуда? — повторил Егор свой вопрос, в недоумении уставившись на Антона. Тот же отчего-то молча замер на месте, как видео на паузе в проигрывателе. — Эй, Анто-он! — Егор положил руку на плечо друга и покачал его. Антон не шелохнулся, да и одежда на нем, тоже осталась недвижима, как будто в один миг окаменела. — Антон, да что с тобой? — от накатывающего страха Егор попятился назад, прочь от друга, который стоял как статуя, не шевелился и ни на что не реагировал.

Глаза товарища, не мигая, смотрели сквозь Егора. Лицо было бледным и каким-то восковым. Полуоткрытый от непроизнесенного слова рот был искажен, словно вовсе и не говорить он собирался, а хотел кричать.

Егор, отошедший на пару шагов, все же переборол свой страх и медленно двинулся обратно к другу.

— Антон, — парень еще раз потормошил товарища за каменное плечо. — Антон, очнись.

Взгляд друга, нацеленный до этого куда-то вдаль, неожиданно, сфокусировался на Егоре, стал осмысленным, и, вздрогнув всем телом, Антон вдруг закричал:

— ААА! — он рванул Егора за рукав куртки, а сам, разворачиваясь на месте, бросился в противоположную сторону. — Быстрее! Им надо помочь! — орал он, убегая от друга.

Егору не оставалось ничего другого, как броситься вслед за Антоном, хоть он и был напуган поведением товарища, но все же не узнать, куда он бежит и зачем, да и что в принципе здесь происходит, да и где это здесь находится, Егор не мог.

Бежать пришлось быстро. Антон, никогда не отличавшийся спортивными достижениями, втопил, как ужаленный, и силы у него, в отличие от начавшего сбиваться и задыхаться Егора, никуда не исчезали, а наоборот, он вроде бы даже прибавлялось в скорости. Бежать в таком темпе было невозможно. Егор уже чувствовал, как сердце его пытается вырваться из груди, как легкие наполняются тяжестью и каждый неверный шаг отдается режущей болью в правом боку. Как ноги, начинают заплетаться и, теряя ритм, отказываются бежать дальше. Уже чуть ли не падая, Егор из последних сил прокричал:

— Антон, стой. Я больше не могу.

Как будто сорвавшийся до этого с цепи, Антон остановился, как вкопанный, вновь замерев на месте, будто и неживой вовсе. Егор, схватившись за бок, согнулся пополам, а сухое выжигающее дыхание рвалось из него, чуть ли не вытягивая вслед за собой легкие.

Никогда раньше Егор не чувствовал себя так плохо после физической нагрузки, а Антон, никогда раньше не подвергавший себя такой физической нагрузке, стоял, как не в чем не бывало, но, как казалось Егору, Антон даже не то что не сбился с дыхания, он вроде бы как и не дышал вовсе. Товарищ располагался к нему спиной, так и не удосужившись повернуться, и плечи его не поднимались и не опускались вниз, сколько бы Егор не пытался уловить это незаметное движение. Он хотел было вновь спросить друга об их местоположении, но Антон, опережая его, произнес короткие, односложные предложения:

— Быстрее, им надо помочь. Их надо спасти. Они там все застряли, — и, не давая Егору полностью отдышаться, двинулся дальше.

— Стой! — Егор направился за товарищем, с трудом перебарывая подступившую к горлу тошноту. — Стой, Антон.

Но Антон будто и не слышал друга вовсе. Он шел вперед, не обращая внимания на окрикивающего его товарища. Егор плелся сзади. И толи в глазах у него от усталости начало все плыть и путаться, толи из-за его неровного хода (он то притормаживал, то немного ускоряться), но Антон, идущий шагах в двадцати впереди, вдруг неожиданно оказался на десять шагов ближе и тут же, протекая вперед, он уже шел на тридцать шагов дальше. Егор встряхнул головой, пытаясь прогнать наваждение, но оно не отступало, а Антон все также, то удалялся, то приближался в одно мгновение.

— Что за чертовщина? — Егор, будучи не в силах уже даже идти дальше, из-за сильной рези в боку, остановился, согнувшись пополам, и потерял товарища из виду, пытаясь отдышаться и справиться с резкой болью. Когда же он вновь поднял голову, то Антон и вовсе исчез, как и не было его.

Егор несколько раз крутанулся на месте, выкрикивая имя товарища, но результата его действия не принесли. Антон исчез также неожиданно, как и появился. Егор все еще не мог прийти в себя, мысли путались, конечно, если можно было назвать мыслями те обрывочные образы, мельтешащие в голове у парня. Наконец-то отдышавшись, Егор еще раз посмотрел вокруг, пробежал взглядом по лежащей перед ним плоской пустоши, но так и не увидел даже следа Антона.

— Антон! — еще раз позвал Егор, и чуть не кувыркнулся вперед через голов, когда над самым ухом прозвучал голос друга.

— Мы должны им помочь.

Тяжело дыша, но не из-за бега, а из-за накатывающего волнами страха, Егор чувствовал, как у него по спине скатываются тяжелые капли пота. Антон, вновь появившийся перед парнем, сейчас стоял возле невесть откуда взявшейся ямы огромного размера. В руках же он держал обыкновенную совковую лопату.

— Мы должны им помочь, — повторил Антон и, развернувшись, принялся осыпать края ямы вниз.

Послышались глухие удары, как если бы грунт падал на крышку гроба. Еще будучи не в силах преодолеть свой страх, Егор стоял на месте и не решался приблизиться к краю котлована, из которого, как ему уже казалось, стали доносится чьи-то голоса.

— Кому помочь, Антон? — в ужасе спросил Егор, понимая, что ответ находится там, внизу.

— Им, — парень подцепил еще порцию грунта и скинул ее вниз. — Они застряли. Но я им помогу.

Чувствуя, что еще мгновение и он лишиться чувств от захлестывающего его чрезмерного ужаса, Егор все же сделал шаг вперед, для того что бы заглянуть в эту яму, которую методично забрасывал Антон. Куски обожженной коричневой земли срывались с лопаты и улетали вниз, гулко ударяясь там обо что-то. И Егора всего передернуло от того, что он там увидел. Антон, не останавливаясь, как робот, закидывал землей стоящий в яме вагон электропоезда метро. Четко вписавшись в размеры ямы, он выглядел здесь так же дико и неправдоподобно, как и вся эта пустыня целиком, с неадекватно ведущим себя Антоном. И было совсем непонятно, как он тут мог оказаться.

Вагон стоял на дне ямы, не касаясь своими краями ее склонов, но свет в его салоне горел, как будто бы он был подключен к электросети, и находился в составе. В салоне, прильнув к дверям и окнам, стояли люди: старики, дети, женщины, мужчины. Они плакали и бессильно били руками в прозрачную преграду, и как понимал Егор, молили о том, что бы их выпустили.

— Им надо помочь, — опять, как заведенный, повторил Антон.

Егор, не осознавая, что он делает, схватился за лопату и, сильно дернув, вырвал ее из рук друга.

— Что ты делаешь? — заорал он на товарища. — Что здесь происходит? Что это все такое?

Антон стоял как вкопанный и немигающими глазами смотрел сквозь Егора.

— Их надо закопать. Они застряли, — проговорил он бесстрастным голосом.

— Как закопать? Там же живые люди! — Егор кричал, понимая что, страх, овладевший им вначале, перерастает в злобу и заставляет его ударить своего друга, что бы тот не говорил таким голосом такие слова, что бы он не смотрел на него и на тех людей в вагоне, как на несуществующие и ничего не стоящие вещи.

— Они застряли. Поезда в метро ездят под землей. Им надо помочь выбраться, — Антон протянул руку к Егору и взялся за лопату, но Егор не спешил ее отдавать. Схватившись за нее двумя руками, он не мог поверить в происходящее. Тщедушный Антон одной рукой держал черенок так, что выдернуть его сейчас было не возможно. Он словно врос в землю и лопату держал так, что та даже не шевелилась от прилагаемых Егором усилий. А потом Антон потянул ее на себя резко и неотвратимо. Егор почувствовал, как земля ушла у него из-под ног и он, крепко держась за черенок лопаты, полетел влекомый сильным движением Антона через край ямы на крышу вагона, который содрогался от ударов, колотящих о стенки внутри людей, молящих выпустить их на свободу.