Девушка развернулась спиной к подруге и, не выпуская ее руки из своей, потянула за собой в сияющий, но отчего-то не просматриваемый зал, как будто там за порогом клубилось какое-то марево.

«Нас». Лишь на мгновение в голове Маши задержалась эта легкая оговорка подруги. Конечно, там ни кто не мог ждать Машу, там все ждали Яну, которая и так, видно, сильно задержалась, позволив себе лично встретить подругу. «Нас». А может, Яна сказала это специально, пытаясь так хоть немножко уровнять подругу с собой. «Но куда там, она невеста, а через мгновение жена, ее свадьба проходит в неописуемом по красоте дворце, набитом лакеями и прислугой. А я, похоже, что я и вправду всего лишь маленькая, еще ничего не понимающая и ничего не достигшая девчонка, которую тащат вслед за золушкой, лишь пытаясь утешить, и заглушить ее несостоятельность». Грустная, ядовитая и совершено не уместная мысль, но деваться было некуда, она пробралась в сознание и зашевелилась, закопошилась там маленьким, противным червячком, паразитом, грызущим, подтачивающим самолюбие и душевное равновесие девушки.

«Что это?» — испугалась своим мыслям Маша. — «Синдром подружки невесты? Зависть одноразовому платью? У нее уже, а у меня неизвестно когда? Бред.»

Маша, поражаясь сама себе, все еще шла за подругой. Нелепая улыбка на ее лице, застывшая вначале, сейчас медленно сползала вниз. Сперва с глаз, которые из сияющих и веселых стали прозрачными, стеклянными. Далее, минуя скулы и разглаживая округлившиеся и приподнятые щечки, она соскользнула и с губ, продержавшихся дольше всех и сдавшихся последними.

«Ты чего? Соберись, это не твой праздник» — корила себя девушка, а потом, сдаваясь и откровенничая сама с собой, призналась, одновременно удивляясь своим мыслям еще больше. — «Я что? Я завидую?»

Она чуть не споткнулась об очередной порог в новый зал. Пока она терялась в своих мыслях, кажущимся ей крамольными, низкими и грязными, от которых было охота тут же отмыться, содрать, стереть их с себя, Маша не заметила, как влекомая подругой, она оказалась в зале, который просто физически не мог существовать, но он тут был.

«Зал. Да нет, это не зал. Это целый стадион с футбольным полем по центру. Но как?» — Маша вспоминала габариты дворца и убеждала себя, что, в принципе, это не возможно. И, о Боже, зал не имел ни одной опорной колонны. — «Нереально. Как?» — девушка подняла вверх голову и обмерла. Над ее головой раскинулась яркая голубая гладь неба.

«Так он стеклянный что ли?»

Но сколько Маша не всматривалась в пространство над головой, она так и не смогла заметить хоть одного неровного отблеска, вызванного преломляющимся в стекле светом. И ни одной крепежной балки, фермы. Зал же, точнее стадион, был не пуст. Накрытые столы, стоящий отдельными небольшими островками, равномерно занимали все пространство вокруг, не затрагивая лишь его центральную часть, в которой сейчас и находились девушки. Люди, сидящие на своих местах, обернулись на вновь прибывших и зааплодировали. Они все смотрели на Янку. Все до единого.

Маша почувствовала себя пустым местом. Неуместная, раскрасневшаяся, с размазанной или не размазанной тушью под глазами, какая уже разница. Она была лишняя здесь.

«Черт как неловко. Хоть прямо на месте провалиться, прямо сейчас».

Но где же вся радость за подругу, где тот восторг, который она испытала, когда увидела Янку на балконе, и который сейчас охватывал всех присутствующих? Почему ее гложет зависть к подруге и стыд за себя? Люди. Тысяча человек, не меньше, все еще хлопали, приветствуя виновницу сегодняшнего торжества. А Маша, пронзенная насквозь их невидящими взглядами, в не ловкости повернувшись в сторону, тоже старалась смотреть сквозь них.

За огромными витражными окнами раскинулся тот самый сад, который Маша уже видела внизу. Дерево к дереву, газоны, вырисовывающие какие-то геометрические фигура, белые фонтанчики и росчерки тропинок, одновременно соединяющие и разделяющие собой разноцветные островки клумб. А за садом, вытянувшись в длинную цепочку, сверкали снежными шапками горы. Прекрасные и величественные. Почти вечные.

«Почему их так много? Зачем их так много? И почему я одна? Где Виктор? Почему он не поехал? Почему не спасает меня сейчас от этого непонятного стыда и страха?»

Маша вновь осмотрела весь зал. Впереди, перед слегка приоткрытой дверью, на небольшом возвышении, как у рыцарей в средние века, стоял один, пока что пустой стол, с двумя тронами за ним.

«А это, наверное, и есть места для небожителей».

И вот, наконец-то, выпустив руку подруги, Янка поплыла вперед. Маша хотела ее остановить, но смутившись еще сильнее, остановилась сама. А Янка, зайдя за стол, юркнула в полуприкрытую дверь, которая тут же закрылась за ней. А Маша осталась стоять по центру этого стадиона, не решаясь двинуться, да и не зная, куда ей идти. Места ей никто не указал, а интересоваться сейчас было не у кого.

«Ну, уж нет, только не сейчас. Куда-нибудь денусь незаметно, да и все. Отойду назад и в сторону. Все равно никто из них меня не видит».

— Я невидимка, — тихо прошептала себе девушка и потихоньку, не оборачиваясь, двинулась спиной назад. — Невидимка.

И так, отступая шаг за шагом, убегая от незаслуженного пустого внимания и приобретая с каждым метром все больше уверенности в себе и своих действиях, Маша чуть не споткнулась, когда на очередном шаге уперлась в чью-то грудь. Одновременно испугавшись и потеряв всю вновь приобретенную уверенность, девушка с тихим бормотанием извинений в адрес стоящего сзади человека неловко обернулась и, уже не таясь, показывая всем присутствующим спину, собралась броситься к входу, но развернувшись, остановилась как вкопанная, не смея двигаться дальше. Страх и неуверенность, охватившие девушку, когда она вошла в зал, сменились непониманием, и радостью. Перед нею стоял Виктор. В черном, матовом костюме, из под которого выглядывала белая рубашка с высоким стоячим воротником, в блестящих, глянцевых туфлях, высоко подняв голову, он, слегка улыбаясь, смотрел на подругу. Стоял не двигаясь.

«Он все-таки вырвался с работы. Он приехал, что бы спасти меня от них».

— Спасибо, — Маша подалась вперед и обняла парня. — Спасибо, что приехал.

Ее не интересовало, когда он успел купить билеты, как узнал, где будет церемония, почему он так вычурно одет в костюм, который Маша ни разу не видела в его гардеробе. Она была благодарна ему, что он все-таки смог приехать. Что теперь, она будет не одна. Не затеряется и не сотрется под тысячей взглядов этих чужих людей. Она прижималась к своему парню, отогреваясь душой от холода, который продрал ее до самых костей в этом теплом, наполненном летним солнцем дворце.

— Спасибо, — Маша потянулась поцеловать парня, который на объятия подруги лишь накрыл ее плечи своей рукой, но подняв голову вверх, ожидая встретить губы своего парня, с сожалением уткнулась в его подбородок. Виктор стоял, высоко вскинув голову, и смотрел перед собой, не замечая попыток Маши. — Вить, а как ты сюда успел?

— Я тут всегда был, — ответил надменный, несвойственный парню голос.

Зал вновь зааплодировал. А Виктор, с какой-то страной улыбкой, больно похлопав по плечу Машу и отстранив ее от себя, двинулся вперед через зал. Люди хлопали во всю, и Маша, ничего не понимающая в поведении парня, да и в происходящем вокруг, обернулась лицом к тронам.

Расправив плечи и вздернув вверх голову, Виктор шел к вновь вышедшей Яне, на которую опять смотрели сотни глаз. Платье слегка колыхалось от ее движения, а длинные, ниже плеч, кудрявые ярко рыжие волосы горели обжигающим глаза костром, струились вниз и, пружиня, скользили вверх, двигаясь независимо, живя своей нереальной жизнью.

Обомлевшая от поведения своего парня, Маша не сразу заметила это явное преображение своей подруги, а заметив, тут же забыло о нем и, вся сжавшись, съежившись, смотрела, как ее парень, приблизившись к Янке, нежно обнял ее, страстно прижался к ней всем телом и приник к ее губам своими, впился в нее своим языком, переплетаясь и скользя им по ее языку, и, властно запустив свою руку в ее огненно-рыжие волосы, направлял ее голову так, что бы Маше было все отчетливо видно, чтобы она не подумала, что это все розыгрыш. Это правда. И в один из моментов, когда, утолив свою жажду, Виктор все-таки приоткрыл глаза, закрывшиеся от получаемого им удовольствия, он, продолжая целовать Яну, улыбнулся Маше и подмигнул ее одним глазом.