— Хмм…. Знакомый предмет! — заметил капитан. — Хорошо, что ты не солгал! Ты знаешь, что остров, возле которого ты упал с неба, принадлежит пиратам?

— Пиратам? На планете есть пираты? А вы, случайно, не они?

— Нет, мы не морские разбойники! Мы….. Впрочем, тебе это знать пока не нужно! Решение моё такое! Ты остаешься на моем корабле до особого распоряжения Правителя острова — государства, к которому приписан мой корабль! Я доложу ему о тебе, и он решит, как с тобой поступить дальше!

Ты поступаешь ко мне на службу в качестве эрзац-матроса, то есть ты пока не матрос, ты — кандидат в матросы. Если ты сможешь освоить всё, что положено знать и уметь моряку моего корабля и после того как Правитель решить твою участь, ты сможешь продолжить службу на моем корабле или любом корабле нашего острова-государства, при условии, что ты будешь на этот корабль нанят!

Что касается твоего жалования…. Эрзац-матросы в качестве компенсации за свой труд получают пищу, воду, одежду и место в помещении третьей палубы. Там, где живут все рядовые члены команды! Я думаю, что это хорошо, поскольку пленные и заключенные имеют право проживать не выше второго уровня, то есть ниже ватерлинии корабля.

Заречнев по достоинству оценил щедрость капитана. Длительное пребывание в трюме вряд ли благотворно сказалось на его здоровье и состоянии его "новой" ноги, скорее наоборот.

— Благодарю! — ответил он радостным голосом. — Когда прикажете начинать?

— Немедленно! Тебя проводят в трюм, поставят на довольствие, переоденут…. Матросам, если будут расспрашивать, кто ты и откуда, можешь говорить что угодно, но лучше — примерно то же, что только что сказал мне! Думаю, им будет интересно пообщаться с человеком, упавшим в наши моря с неба! — он едва заметно улыбнулся.

В каюту капитана вошел тот самый мужчина, который наблюдал за Сашкой в трубу, скупо двинул головой.

— Это наш боцман! — пояснил капитан. — Теперь он для тебя — и бог, и правитель, и судья в одном лице! Всё, что скажет тебе боцман, имеет силу прямого приказа и обязательно для выполнения! — он вновь сделал паузу, очевидно, ожидая вопроса о санкциях за невыполненные приказы.

Однако землянин промолчал.

Промолчал и капитан, верно поняв, что для "небесного" солдата по имени Чак нет ситуаций, при которых он не выполняет приказы своего командира.

— Что мне дела…. - начал говорить Сашка, едва за ними захлопнулась дверь капитанской каюты. Боцман дернулся, остановился.

— Запомни! — сказал он. — Матрос может сказать что-то своим командирам только тогда, когда у него они что-то спросят! Матросы не говорят! Матросы выполняют приказы! Еще раз заговоришь с кем-то из руководства, тебя выпорют плетью! А теперь иди за мной! Я покажу тебе твое место и назначу тебе твоего наставника!

…"Наставником" оказался молодой парень — помощник повара. Из одежды на нем был только грязный кожаный фартук неопределенного цвета и…. огромный нож, которым он чистил и потрошил свежевыловленную рыбу. Сашка повел плечами, свыкаясь с новой хламидой, выданной ему корабельным интендантом, мысленно хмыкнул, пытаясь представить, кого качества пищи готовят в таких антисанитарных условиях, однако вслух ничего не сказал — ему не очень хотелось подставлять свою спину под удары местного палача. Вдруг этот поваренок — то самое начальство, к которому нельзя обращаться первому? С другой стороны — его боевой клинок у него же не отобрали! Означает ли это, что он имеет полное право защищать свою честь и жизнь своим личным оружием?

— Рыбу чистить умеешь? — на всякий случай уточнил поваренок у своего нового "ученика". Землянин кивнул утвердительно.

— Тогда — задание: к полудню вычистить всю рыбу их этой бадьи! Справишься?

Сашка неопределенно пожал плечами, поискал глазами "рабочий" нож.

— Что-то не так? — насторожился помощник кока.

— Мне нужен нож для работы! — ответил Заречнев.

— У тебя есть нож!

— Этот — для войны! — спокойно пояснил Александр, и замолчал, спокойно глядя в лицо парня в грязном фартуке.

Игру "в гляделки" проиграл поваренок, как менее опытный. Он шагнул куда-то за переборку, подал Сашке тяжелый и широкий нож с деревянной ручкой.

— Что-то не так? — Поинтересовался он, заметив, что новичок не спешит начинать работу.

— Нож тупой! Нужно поточить! — ответил землянин, пристально глядя в глаза своего "наставника". Тот покрутил головой, наклонился, пошарил под столом, передал Сашке брусок шершавого камня, сточенного со всех сторон. Заречнев принял наждак, уперся острием "рыбного" ножа в стол, начал энергично затачивать "орудие труда"….

Две недели пролетели как один день. Подъем — до рассвета, отбой — после заката. И работа, работа, работа….

Много работы.

Натаскать в камбуз пресной воды из трюма и морской — из-за борта. Почистить овощи на сотню человек. Почистить рыбу на сотню голодных матросов; три раза за день перетащить из трюма сотню "столовых приборов" — деревянных чашек, деревянных тарелок, деревянных кружек, деревянных ложек. После завтрака, обеда или ужина помыть в морской воде всё это "хозяйство", вытереть относительно чистой тряпкой каждый предмет, перенести "приборы" обратно в трюм.

Принести, унести, подать, сбегать….

У эрзац-матроса торгового судна — тяжелая служба. Особенно — если одна нога значительно слабее другой и эта, слабейшая, всё время норовит подвести своего хозяина, запнуться обо что-нибудь на камбузе, в кубрике или на палубе так, что боль отдалась во всем теле.

Матросы — аборигены расспросами Заречнева не донимали; пока присматривались.

Светлокожему "спасёнышу" отвели место в уголке огромного кубрика, расположенного между второй и третьей палубами, занятому исключительно рядовым корабельным составом. Вечерами, после завершения "рыбоочистительной" вахты и довольно сытного ужина, Сашка подвешивал на крюки выданный ему полотняной гамак, забирался на него прямо в выданной одежде — не новой, конечно, но вполне чистой, ложился на правый бок так, чтобы ножны его оружия все время находились под его ногой, и очень быстро засыпал. Однажды один из матросов попытался что-то спросить у него; Александр сделал вид, что не понял вопроса и впредь не реагировал ни на какие реплики сослуживцев.

Очень скоро он заслужил репутацию молчаливого, не очень умного, но сносного парня — не такого как все, но вполне терпимого.

Александр уже довольно хорошо понимал, о чем говорят между собой аборигены, однако своего знания не выдавал, полагая, что в определенный момент это может сослужить ему хорошую службу.

Постепенно он привык к тяжелой и монотонной работе, более-менее адаптировался к вечно качающейся палубе. Единственное, что весьма расстраивало его обыденность, была непрекращающаяся боль в "новой" левой ноге. Поразмыслив, Сашка пришел к выводу, что все его микротравмы из-за того, что связочно-мышечная структура его стопы слишком слаба для того, чтобы ежедневно, по многу часов скакать с палубы на палубу, как горный козел — с камня на камень.

"Ногу срочно нужно чем-то укрепить". — Решил землянин. — "Иначе со временем травмы левой стопы вполне реально могут превратиться в хронические, со всеми вытекающими….

Другими словами — срочно нужна обувь: мягкая, с твердой подошвой, плотно обтягивающая весь голеностопный сустав.

Типа борцовок, в которых он когда-то выступал на соревнованиях по САМБО.

Однажды, много лет назад ему уже приходилось мастерить что-то подобное — на планете Дракон; там, где он впоследствии обрел себе друга. Тогда сырьем для "кожаного чулка" послужила шкура безвременно почившего дракона-огневика — Ужаса Неба, зачем-то решившего поохотиться за рептилиями, преследующими бесхвостого пленника.

Здесь, на корабле, Сашка тоже смог бы сшить себе такую обувь, если бы у него была какая-нибудь подходящая шкура.