12

В любом случае, в его распоряжении была целая неделя. Последние лет пять жизненное расписание Круна Моннера было абсолютно стабильным – встал, привел себя в порядок, спустился в "Кару", выпил чашечку кофе, выкурил трубку, ну и так далее. Кофе и трубку вполне можно и тут организовать, чередуя их с чайными церемониями и изысканными блюдами, можно еще часами в джакузи валяться, ну, а дальше-то что? Впрочем, кое-что полезное можно организовать и тут, осталось только понять степень предполагаемой полезности. С этими мыслями Крун Моннер поднялся из-за стола, поблагодарил стюардессу, а по совместительству чайного мастера (интересно, что она еще умеет?), и направился в свою каюту.

До каюты он так и не дошел – ноги сами свернули в рубку управления. Тоже, кстати, не мешает узнать, какой степенью свободы он тут реально пользуется. Пленников, пусть даже почетных и уважаемых, в рубку не пускают. Пусть даже с поклонами и улыбкой.

Тем не менее, в рубку его допустили сразу же. Крун Моннер уважительно оглядел приборные панели – да-а, отстал он от жизни… Все-таки с момента его последнего самостоятельного полета прошло лет двадцать, да и то, самостоятельным полетом назвать то непотребство было нельзя… Особенно по сравнению с пилотированием такой яхты. Половину приборов он вообще опознать не мог, хоть и догадывался примерно об их назначении.

Капитан и второй пилот были просто образцами гостеприимства, ни на секунду не давая повода усомниться, что они рады вторжению в святая святых любого корабля. Вежливо ответив на все его расспросы относительно неизвестной аппаратуры, пилоты углубились в процесс управления, хотя на данном этапе он уже не требовал такой предельной концентрации, как во время старта и разгона. Курс рассчитан и проложен, автоматика его держит, а заодно контролирует все, что может пойти не так. Пилот при этом все равно должен присутствовать на случай непредвиденных обстоятельств – в космосе их может быть много, но его роль сводится именно к контролю, а вмешивается он только в экстренном случае.

Все-таки дойдя до своей каюты, Крун Моннер остановился в нерешительности и посмотрел сначала на свою сумку, где лежал его верный голопроектор, а потом на огромную голопанель. Взвесив все "за" и "против" в сложившейся ситуации, он выбрал новенькую голопанель, чувствуя себя немножко предателем.

Его каналы и связи в данной ситуации давали не намного больше пользы, чем общедоступная информация, посему можно сделать выбор в пользу комфорта. Крун Моннер собирался за отведенный срок собрать побольше сведений об Андо, да и о других державах галактики. Для начала подойдут общие новости, а куда копать дальше, станет понятно по ходу. Все равно по-настоящему глубоко он из движущегося корабля не копнет – возможности связи во время межзвездного полета всегда были минимальными – дань той неимоверной скорости, с которой они двигались. Сколько там? Сто восемьдесят три с хвостиком триллиона километров в час? Во-во!

Вообще-то, именно информация в свое время первой преодолела скорость света. Речь идет не о философских рассуждениях на тему скорости мысли, а о самой обыкновенной физике. Ну, на тот момент необыкновенной. Но все же. Первыми скоростной барьер преодолели нейтрино. Поначалу этот факт подвергался большим сомнениям – раз за разом результаты опытов отвергались из-за возможных помех и неточностей при проведении, но со временем отвергать очевидное стало невозможным – скорость света не предел. Разогнанные нейтрино преодолели барьер. Практическое использование открытия не заставило себя долго ждать – нейтрино к тому времени и так уже рассматривали в качестве перспективного переносчика информации, и новые возможности поставили точку в бесконечных спорах.

Начало было положено, барьер пал, и куда двигаться дальше – было понятно. Ученые получили нелимитированные ресурсы на исследования, и начался золотой век квантовой физики. Тетра– и пентакварки, тау-нейтрино и долго неуловимый бозон Хиггса были открыты, изучены и поставлены на службу человечества. Давно пора, называется. За фундаментальными открытиями последовали практические – к ним уже давно были готовы морально, так что процесс подогревался со всех сторон. Корпорации потирали руки в предвкушении сверхприбылей и заключали пари на то, кто именно сделает и запатентует прорыв в той или иной области.

Разумеется, главным "призом" был новый двигатель. Ведь на тот момент проблематичным было добраться даже до ближайшей планеты, не то что звезды. И таковой был создан. С тех пор прошло много времени, но общие принципы изобретательства остались неизменными – одно тянет за собой другое и создает массу проблем для третьего. Увеличивается мощность? Не выдерживает прочность. Увеличивается прочность – становится чрезмерной масса. Разрабатывается новый композит – летят к чертям старые типы креплений, ну и так далее…

Одна из таких вечных проблем – передача информации на движущиеся со сверхсветовой скоростью объекты. Поставленная однажды задача двигаться быстрее так никогда и не была снята. И не будет. Гонку материального и нематериального всегда выигрывало нематериальное, но в последнее тысячелетие граница между первым и вторым размылась до опасной прозрачности, особенно на таких скоростях. Уравнение Эйнштейна никто не отменял – оно лишь подверглось изрядной доработке и дополнению. Физики ломали голову, порою все бросая и уходя в философы… На погибель последним, ибо тягаться в философии с отчаявшимся физиком, заливающим свое горе нешуточным градусом, могли немногие. Но прогресс шел вперед. Осваивались новые горизонты, брались рубежи, и космические корабли покоряли просторы вселенной, как было когда-то предсказано. Испытывая изрядные трудности со связью с материальным миром…

Так что в распоряжении даже самого дорогого гостя самой дорогой яхты имеются весьма ограниченные информационные возможности. Можно даже сказать, что на более медлительной посудине таких возможностей было бы куда больше.

Анализ интергалактических новостей ничего не дал. Галактика все так же медленно вращалась вокруг своей оси и, пожалуй, это была самая лучшая новость. Стабильность, она вообще всегда радует, а уж в таких глобальных вопросах – и подавно! В остальном тоже особых изменений не намечалось – Визарский посол посетил какое-то захолустье в Мазарийском союзе и проповедовал там введение демократии, в страшном сне боясь, что его кто-нибудь всерьез послушает. Гунуры предъявили очередную территориальную претензию Андо, которые ее привычно проигнорировали. Пираты опять наглеют. Карбид вольфрама держится в цене. В Савастии ортодоксы опять бастуют, требуя увеличить пособие на молебен… Есть хоть что-то новое в этой Вселенной?

13

За неделю Крун Моннер, кроме дегустаций изумительных блюд, вин и бесконечных чайных церемоний, как следует освежил свои знания в истории Андо (и в особенности их взаимоотношений со всеми соседями) и в текущей геополитике. Никаких новых идей относительно собственной высокой миссии у него не появилось, но чувствовать себя он стал немного увереннее. За всю неделю он практически ни с кем не разговаривал, разве что пару раз с капитаном на абстрактно-культурно-исторические темы, когда ему позарез был нужен взгляд коренного Андо. Остальные члены экипажа от разговоров вежливо уклонялись, а когда такой возможности не было, то отвечали максимально емко. Традиции, будь они неладны. За годы общения с разнообразным сбродом Крун Моннер порядком отвык от подлинной вежливости, так что его собственные манеры казались ему чудовищными… А ведь ему предстояло общение с истинными поборниками традиций… Традиций иерархии и безоговорочного послушания.