– У каждого свои недостатки, – сказал Ное. – Стоп, а это еще кто?

– Где? – вполголоса спросил ишчелианец.

– У вас за спиной. Не оборачивайся, – так же тихо ответил Ное.

На миг в разговоре повисла пауза. Затем от компании странников отделился громила-камаштлианец и с поразительной проворностью метнулся к Звериному камню. Через минуту он за шиворот, как провинившегося ребенка, выволок на равнину совсем молодого воина. Тот отчаянно упирался, но было заметно, что на успех он особо не рассчитывал.

Притащив чужака к машинам, громила швырнул его на землю и встал над ним, скрестив руки на груди.

Зали затаила дыхание.

– Ты кто такой? – грозно спросил Ное.

– Авинакен Альч.

– Сам вижу, что авинакен. Что ты тут делаешь? Кто тебя послал?

– Никто, – пролепетал юноша, едва дыша от страха.

– Скажи еще, что ты тут гулял, – проворчал один из ишчелианцев.

– Гулял, – кивнул юноша. – Размышлял о жизни. Сидел на камне, а тут вы… Я не специально, честное слово. И я ничего не слышал. – он судорожно сглотнул. – И не видел.

– Ну-ну, – хмыкнул Ное. – Поглядите-ка, он размышлял о жизни! Прямо слезы на глаза наворачиваются. И что, ты пешком пришел сюда поразмышлять?

– Его машина стоит там, за камнем, – махнул рукой громила.

– Как предусмотрительно, – сказал Ное. – Интересно, и почему я не верю ни единому слову этого авинакена?

– Ладно-ладно, я всё скажу, – запричитал пленник. – Я сбежал из учебной зоны. Наком совсем озверел, муштра по двадцать часов в сутки! Я сломался, не выдержал. В городе меня бы все равно нашли, так что я сел в машину и…

– И? – с напускной заинтересованностью переспросил ишчлеианец, державший в руках рюкзак.

– И поехал. Сам не знаю, куда. Надеялся, что по пути придумаю, что делать дальше. А потом закончился бензин, автомобиль заглох.

– Значит, ты не просто дизертир. Ты, ко всему прочему, еще и глуп как сотня дикарей, – сказал Ное. – Может, ты и правильно сделал, что сбежал из учебки. Наша армия не много потеряла в твоем лице.

– Ну и что будем с ним делать? – спросил молчавший до этого ишчелианец, небрежно указав на пленника дулом чакки.

В этот миг Зали сжала кулаки и зашептала, будто пытаясь вложить свои слова в уста Ное «Отпустить, отпустить с миром. Он или одумается и вернется в учебную зону, или его в конце концов убьет пустыня». Однако Ное не спешил внять этим неслышным увещеваниям. Он скрестил руки на груди и молча глядел на беспомощного авинакена, стоящего перед ним на коленях, будто ожидая, что тот сам предложит варианты выхода из ситуации или станет умолять, чтобы его отпустили. Но всё же в венах этого пленника текла кровь камаштлианцев, поэтому он, несмотря на свое униженное положение, молчал, гордо вскинув голову и ожидая вердикта, как сам Ное много лет назад ждал приговора перед толпой странников. Если бы ночь была не так темна, Зали увидела бы на лице любимого кривую скептическую ухмылку под прищуренным глазом.

Наконец, Ное сказал:

– Безусловно, его нельзя отпускать. Не стоит надеяться на то, что его прикончит пустыня. – Затем он обратился к пленнику, – Не знаю, что тебя привело сюда – глупость или злой умысел, но, сам понимаешь, ты выбрал очень неподходящее время для прогулки.

Ное достал из-за пояса пистолет и наставил его на авинакена. Тот широко распахнул глаза, глядя прямо на дуло – в ту точку, откуда вот-вот за ним придет смерть.

Зали зажмурилась, ожидая услышать выстрел, но слышала только гулкие удары собственного сердца. Затем в тишине снова зазвучал голос Ное:

– Нет, не так. Сделаем по-другому. Ольт, принеси-ка мне пушку из новой партии. Заодно и опробуем оружие.

Ольт молча отправился к грузовику и вернулся, неся в руках увесистый пулемет – такой же, какие были у ишчелианцев. Ное принял оружие, уважительно взвесил его в руках и снова прицелился. На этот раз тишину взрезал раскатистый грохот, сопровождаемый короткими частыми вспышками. За несколько секунд тело пленника превратилось в кровавое месиво и нелепо распласталось на стремительно буреющем песке.

Зали приникла к оконному стеклу и видела всё будто в замедленной съемке. Вот глаза авинакена вспыхивают, отражая вырвавшийся из дула огонь, но уже в следующий миг безжизненно потухают. Вот его рот открывается в яростном молчаливом крике (а может, крик этот был вовсе и не молчаливым, только его заглушил рокот новенькой «Чакки»), вот тело сотрясается от ударов первых пуль, и руки по инерции вскидываются глупо и беспомощно. Три бесконечных секунды, за которые живое существо со всеми своими планами, надеждами и страхами превращается в корм для диких зверей, в истерзанный кусок мяса, в идеального свидетеля чужого преступления.

Опустив оружие, Ное довольно сказал:

– А неплохая пушка. Действительно неплохая.

– Мы других и не делаем, – важно заметил ишчелианец.

– Ну да, – заметил Ольт. – Особенно в прошлый раз, когда в трети винтовок были сбиты прицелы.

– Позволю себе вам напомнить, что в прошлый раз вы получили неплохую скидку. И потом, мы принесли свои извинения, – уязвленно сказал ишчелианец.

– С каких пор это стало причиной торговать бракованным оружием?!

– Если вам не нравится наш товар, обратитесь к другим продавцам. Если найдете таких.

– Ладно-ладно, – примирительно сказал Ное. – Не будем ворошить прошлое. Давайте лучше разберемся с телом.

– А что с ним разбираться? Засунуть в машину и поджечь. Если кто-то найдет его здесь, то решат, что авария. Несчастный случай.

Один из ишчелианцев метнулся к машине, на которой они приехали, и принес канистру с бензином. Ное с Ольтом подхватили труп и, ругаясь как киничиец после трех бокалов спиртного, поволокли его за Звериный камень, где, по словам громилы, стояла машина несчастного.

Несколько минут Зали не слышала ничего, кроме шороха ветра между жесткими ветками куцей пустынной растительности. Затем раздался взрыв, и ночное небо окрасилось багрянцем. Вскоре из-за Звериного камня показались странники.

– Отлично бабахнуло, – довольно констатировал щуплый ишчелианец.

– Это точно, – согласился Ное, но по голосу было слышно, что он чем-то озабочен, и ему сейчас не до восхищения фейерверком. – Все-таки, история этого авинакена не показалась мне правдоподобной, – наконец сказал он.

– Я тоже не поверил ни единому слову, – согласился ишчелианец. – С поставками пока придется повременить. Если его действительно кто-то подослал, нам лучше не светиться.

– Узнать бы только, кто и зачем… Все-таки, рановато я его пристрелил.

Зали слышала голос Ное, разбирала каждое слово, но не верила своим ушам. Сейчас, в густом воздухе этой душной ночи она видела не того сильного и гордого странника, которого полюбила. В этой неправдоподобной, ужасающей постановке действовал незнакомец, безжалостный чужак, злобный двойник Ное, поправший все законы, кроме закона личного выживания.

Бежать, бежать отсюда как можно скорее. Бежать, не оглядываясь. Камаштли, способный убить безоружного беспомощного собрата, не может быть тем, с кем хочется быть рядом. Тем, на кого полагаешься в трудную минуту.

Конечно, Зали понимала, что бунт, к которому они готовятся, и в котором она собирается принять непосредственное участие, никак не обойдется без жертв. Но там речь шла о вооруженном противнике, в то время как тут состоялась жестокая расправа, которая ни на секунду не тронула сердца палачей.

Зали до боли закусила губу, пытаясь не заплакать. Она чувствовала такую обиду, какую может чувствовать только ребенок, которого предали самые близкие. И ведь Ное действительно предал Зали, растоптал идеалы, которые казались ей незыблемыми; с легкостью, играючи перевернул все привычные представления о жизни.

А Ольт? Он с молчаливым безразличием одобрил эту несправедливость, не проронил ни слова. Тот самый Ольт, которого Зали всегда считала одним из честнейших и благороднейших представителей всей их колонии. Тот самый Ольт, который без раздумий бросился на её защиту, когда за ней пришли камаштли из особого подразделения, отвечающего за поимку внутрирасовых преступников. Его Зали тоже не узнавала.