Всего несколькими фразами Тейту удалось погрузить в сладостные грезы целую колонию. Теперь в ближайшее время ему никто не помешает упиваться своим величием и строить планы по узурпированию власти.

Зали почувствовала себя невыносимо одинокой в этом море лиц. Она бежала из толпы, задыхаясь, рвалась на свободу – подальше от всего этого балагана. Но куда? На тысячи километров вокруг не было существа, которому она смогла бы положить головы на колени и просто молчать, зная, что её поймут без слов.

Спустя несколько кварталов она остановилась, тяжело дыша. Пронзительно красное солнце клонилось к закату, обещая душную безвыходную ночь. Зали посмотрела по сторонам, и с удивлением поняла, что всё это время бежала в противоположную от дома сторону. В критический момент ноги сами понесли её на край города, к району отверженных. И самое странное, что возвращаться обратно совсем не хотелось.

Мысль о том, чтобы войти в пустую квартиру и провести эту ночь, ворочаясь на скомканных простынях под мерное гудение систем охлаждения навеяла такую тоску, что Зали, вздохнув, побрела дальше – к дому Ное. По дороге она размышляла о том, как это несправедливо, что отчаянье и страх абсолютного одиночества заставляет нас покрепче прижаться к тому, кто готов предать при любой возможности, или даже к тому, кто уже предал и готов был убить.

Она шла на запад с покорностью осужденного преступника, идущего на казнь. И чем ближе Зали подходила к дому, знакомому каждой своей трещиной, своей покосившейся дверью и деформированными от жары оконными рамами, тем страшнее ей становилось. Но не из-за того, что она направляется к опасному чужаку, дикому и свирепому как посаженный в клетку годавр, а лишь из-за того, что он по какой-то неведомой причине может не впустить её, оставить её наедине со своим отчаяньем.

Поднявшись по лестнице, Зали постучала в дверь. Ное открыл моментально, будто специально стоял в коридоре, ожидая её прихода. На нем был походный костюм и сапоги.

– Куда-то собираешься? – вместо приветствия спросила Зали, взглянув на него глазами бездомного пса.

– Нет, только пришел. Еще не успел разуться. – Затем он вздохнул и по-отечески приобнял Зали. – Я рад, что ты здесь.

– Сегодня Тейт устроил настоящее представление на площади, – сказала Зали, когда с приветствиями было покончено, и они разместились на кухне.

– Знаю, – сказал Ное. – Я был там. Не мог пропустить такое шоу.

– Что думаешь?

– Думаю, что Тейт уверенно подгребает власть под себя. Ты заметила, что Келгани всё время простоял у него за спиной и даже слова не сказал? Думаю, это только начало. Надо с ним кончать, пока не поздно.

– У тебя есть какой-нибудь конкретный план?

– Нууу… – Ное стал задумчиво колотить ложкой растворимый суп. – Мы постепенно продвигаемся в этом направлении. И ударим, как только будем готовы.

– Хорошо, – Зали вздохнула и предпочла больше не говорить на эту тему.

Постепенно всё вернулось в норму. Зали вновь научилась доверять Ное, не бояться поворачиваться к нему спиной. И когда ей удавалось вырваться к нему из полутемного подвала лаборатории, тревога и удушающий страх перед окружающим миром отступали, уступая место умиротворению и мыслям о том, что всё происходит как нужно, жизнь движется по своему логическому пути, и когда-нибудь всё обязательно будет хорошо.

Однако, их отношения нельзя было назвать идеальными. Первая влюбленность со свойственной этому чувству манерой видеть только достоинства партнера и непрестанно им восхищаться, схлынула, как морская волна, и оставила на берегу отношений не самые приятные «сокровища».

Понемногу Зали начала замечать, что весь тот пыл, с которым Ное говорит о будущих свершениях, куда-то исчезает, стоит ей завести разговор о планировании конкретных действий. Чем дальше, тем больше она понимала, что образ надежного защитника, который она нарисовала в своем воображении, является лишь иллюзией, отголоском детской потребности в сильном и мудром отце. И этот образ никак не соответствует Ное.

Несколько лет совместной жизни и регулярных безрезультатных разговоров о светлом будущем окончательно утвердили Зали во мнении, что, в конце концов, это её война, и ей самой придется принимать за всё отвечать, когда наступит решающий момент.

В первые секунды осознания этого факта её охватил ужас, какой может охватить существо, внезапно оказавшееся в абсолютной пустоте – без ориентиров и почвы под ногами. Но потом Зали с удивлением обнаружила, что, наконец, перестала метаться, и где-то внутри впервые за долгое время появилась твердая уверенность в своих силах. С потерей надежды на надежное мужское плечо, она потеряла и зависимость от Ное, а значит, обрела свободу самостоятельно принимать решения.

С новыми силами Зали углубилась в работу и даже начала получать от нее удовольствие. В разработке генератора наметилось уверенное развитие, и появилась призрачная возможность в обозримом будущем получить позитивные результаты. Убедившись в том, что её труд начинает приносить плоды, Зали поделилась своей радостью с Ное. В ответ она ожидала услышать одобрение, какой-нибудь очередной геройский и безумный план, включающий в себя использование возможностей генератора, или, в крайнем случае, вежливую прохладцу, с которой пожилые супруги нередко встречают успехи своих половин. Однако, реакция Ное её поразила.

– Ты должна уничтожить все разработки, – сказал он.

– Как ты себе это представляешь? – спросила Зали, улыбнувшись. Она всё еще надеялась, что это просто неудачная шутка.

– Элементарно. Приходишь в лабораторию и уничтожаешь все файлы. А главное, чип. Иначе Тейт сможет начать всё сначала.

– Ты с ума сошел, – только и смогла сказать Зали.

– А мне кажется, что это ты теряешь рассудок. У тебя в руках такая сила, такая власть, а ты продолжаешь работать на этого психа.

– Легко сказать «уничтожь файлы». Тебе не приходило в голову, скольких я этим поставлю под удар? Не сомневайся, и дня не пройдет, как все, кто на меня работает, включая уборщиков, пропадут без вести или будут казнены под каким-нибудь предлогом.

– Ты слишком много думаешь о других, – Ное начал всерьез заводиться. – Путь к великим целям всегда усеян костями жертв.

– Меня ты тоже готов принести в жертву? И не надо делать вид, будто не знаешь, что я первая окажусь под ударом.

– Я этого не допущу, – угрюмо сказал Ное.

– Ну конечно, ты не допустишь! И многого ты не допустил за время своей войны? Твои тайные отряды такие тайные, что за последние четыре года я не слышала ничего об их деятельности. Видать, хорошо скрываются.

Ное сжал кулаки и с ненавистью уставился в стену, но Зали этого не заметила. Она продолжала:

– И потом, даже если я все сделаю, как ты говоришь, принесу в жертву себя и своих ученых, что тебе это даст? Чего ты этим добьешься? Думаешь, Тейта это остановит? Как бы не так! Уверена, что у него в запасе найдутся и другие планы. Мы ведь даже не знаем, кто у него на крючке, и какие силы там замешаны. Пока нам это неизвестно, нечего и соваться. Ты со своими бойцами ему и в подметки не годишься! Заигрался в солдатиков, всё норовишь сделать чужими руками. – Зали была готова выложить всё, о чем долго молчала, не желая задеть Ное. – А сам? Если такой смелый, поднимай свою армию, веди на штурм. Что, кишка тонка? Конечно, сбежать в район отверженных и играться в аж-сула, прячась за железной дверью, проще, чем действительно что-то делать. Четырнадцать лет в глубоком подполье – подумать только!

– Ты хочешь сказать, что я трус? – Ное тяжело поднялся со стула и сделал шаг к Зали.

– Хуже. Ты трус, который прикидывается героем. Ты так долго борешься за то, чтобы тебя не сломили… На самом деле тебя давно, много лет назад, переломали через колено и выбросили. И ты сам себя доломал, стал никчемным и жалким.

В следующую секунду Зали услышала звонкий шлепок у самого уха, и её щека запылала огнем. Но сильнее, чем пощечина, её обжег взгляд Ное. В этом взгляде было столько клокочущей ненависти, что весь мир вокруг растворился, сжался до размеров его зрачков. Ное занес руку для второго удара, но в последний миг сдержался. Он отвел глаза и, смотря куда-то в стену, тихо и четко сказал: