Слезы навернулись на глаза, она сморгнула их, заставив уйти обратно. Он их не заслужил. Больше нет.

- Напротив, мисс Фостер. Это очень большое дело. Как думаешь, почему я настоял на том, чтобы тебя привели одну? Я хотел дать тебе время для того, чтобы ты смогла с этим справиться. Но я также знал, что ты не захочешь объяснять это своим друзьям. Так что, я попросил Тиергана взять их с собой, чтобы я мог все рассказать им... и я расскажу. Как только ты будешь готова для разговора со мной.

- И это должно компенсировать тот факт, что ты позволил мне неделю верить, что ты умер? - Она повернулась к Тиергану. - Вы знали?

- Не вини его, - сказал ей мистер Форкл. - Это я настоял на том, чтобы остальные члены Коллектива подождали говорить вам.

- Что за больная игра...

- Никаких игр, - перебил мистер Форкл. - Только отчаянный, наполовину сформирован план. Я думал, что готов к этому, но это было... невероятно трудно.

- Я должна пожалеть тебя? Бедный мистер Форкл... изображать смерть, должно быть, так тяжело.

Больше частей встало на свои места, каждая более отвратительная, чем предыдущая.

- Поэтому ты попросил Оралье забрать тело и убедиться, что его никто не увидит? И поэтому ты сказал мне не сажать свое дурацкое семечко Уондерлинг? - Она сорвала медальон с шеи. - Это вообще настоящее семя?

- Пожалуйста, - прошептал он, протягивая руки, будто обращаясь к дикому животному. - Пожалуйста, осторожнее с этим.

- Почему?

- Потому что это все, что у меня осталось, - его голос надломился, когда он добавил, - это семя не подделка, мисс Фостер. Все это действительно произошло в Люменарии.

Ему понадобилось несколько глубоких вдохов, прежде чем он добавил:

- То, что ты держишь в руках - это все, что осталось от моего брата.

Слова проходили через мозг Софи, как через ил.

- Твоего... брата.

Мистер Форкл кивнул и отвел взгляд, чтобы вытереть глаза.

- Моего брата-близнеца. Идентичного близнеца.

Ладно. Теперь Софи нужно было присесть.

Все колебалось и дрожало... или это была она. Она больше не знала.

Она ничего не знала.

Тиерган обнял ее за плечи и подвел к одному из кресел.

- Вы знали об этом? - спросила она, соблазн отпихнуть Тиергана был велик. Но у нее не было сил.

Он кивнул, когда опустил ее на комковатую подушку.

- Как долго? - потребовала ответа Софи. - До Люменарии?

- Да, - признался Тиерган. - Но они скрывали правду от нас в течение многих лет. Это было только до Проекта Мунларк, когда мы пытались выяснить, как следить за тобой, пока ты будешь жить в Запретных Городах. Мы часто шутили, что Форкл, казалось, способен быть в двух местах одновременно. Мы никогда не понимали, что он действительно мог это делать.

- Это был секрет, который никогда не должен был быть открыт, - тихо добавил мистер Форкл... хотя Софи только тогда поняла, что это не мистер Форкл.

Не на самом деле.

Она с трудом сглотнула ком в горле. Она не заметила, как сильно надежда наполнила ее, пока она не отбросила ее.

- Итак, твой брат, - сказала она. - Он был единственным, кто...

Ее слова застыли, когда она пыталась найти способ описать их отношения.

Мистер Форкл не обязательно был ей отцом. Но он часто заботился о ней. И иногда он даже заставлял ее поверить, что ему не все равно.

- Он был одним из тех, кто жил по соседству со мной? - закончила она неубедительно.

- Это та часть, которая будет особенно запутана. - Он подошел ближе, выглядя и двигаясь так знакомо, что это разбивало ей сердце. - Между нами никогда не было разделения. Я - он, а он - я. У нас была только одна жизнь, которую мы делили поровну.

Софи нахмурилась.

- Это значит... Иногда я была с тобой?

- В некотором роде это всегда был я. Мы разделили каждую мысль. Каждое чувство. Каждое воспоминание. Не было ничего отдельного, кроме нашего тела. Физически, наше время пришлось разделить, поэтому мы создали жесткий график и никогда не отклонялись, даже когда это было неудобно. Но прошу тебя не пытаться угадать. Наше существование было гладким. Все, что мы когда-либо говорили или делали, шло от нас обоих, хотя только один из нас присутствовал в тот момент.

- Это... не имеет смысла.

- Знаю. Но для нас это был совершенно естественный способ бытия. - Он утонул в кресле напротив нее, глядя в окно. - Куда бы ни шел один из нас, что бы мы ни видели, или чего бы не добивались индивидуально, это было просто частью нашего коллективного целого. Мы всегда обдумывали все друг с другом до того, как принимали решения, и мы обновляли информацию друг другу во всем. Прежде чем мы проявились как Телепаты, мы сделали это привычкой, было поздно переосмысливать каждую деталь наших дней. И как только мы смогли соединить наши умы, то начали обмениваться воспоминаниями полностью... ничего не тая. Так что, когда ты была с ним, это было ничем иным, как если бы ты была со мной.

- Но почему? - Софи должна была спросить. - Зачем лгать всем и жить так?

- Потому что варианта было два - либо делить жизнь, либо сталкиваться с презрением идентичных близнецов. И когда мы родились, наш мир был еще более строгим, чем то, что ты видишь сейчас. Нам бы никогда не разрешили обучаться в Ложносвете или не пригласили присоединиться к дворянству... и это было бы только началом ограничений. Но, несмотря ни на что, решение также принимали не мы. Когда я появился на свет... через две минуты и двенадцать секунд после появления моего брата... мои родители должны были сделать выбор. И они его сделали.

- Они не знали, что у них близнецы? - спросила Софи, с трудом веря в это. Даже люди знали, как это выяснить раньше времени.

- Они утверждают, что этого не знали... и ты должна иметь в виду, что это было давно. Тогда они не делали столько тестов. Хотя думаю, что мои родители подозревали. Мне кажется довольно подозрительным, что моя мать выбрала рожать где-то в частном месте, вместо того, чтобы пойти в родильный центр. Мой отец был врачом и настаивал, что беременность моей матери была настолько здоровой, что они не видели причин, чтобы заставить ее покинуть комфорт дома для родов. Но это также сделало их невероятно легко фальсифицировать документы и стереть любой след моего существования.

Он приподнял опухшие складки вокруг шеи, показав регистрационный кулон на натянутой серебряной цепи.

- Технически, подача, которую генерирует этот кристалл не моя, и никогда не была. Но это единственная жизнь, которую я когда-либо знал. Мама однажды сказала мне, что если бы мы были идентичными близнецами, она бы просто забрала меня и подделала вторую беременность. Но мы были идентичны. Они никогда не могли зарегистрировать меня, не отдав ДНК. Мой отец придумал гораздо более сложное решение. Он дал нам одно имя. Одну дату начала. Одну зарегистрированную нить ДНК. И с того момента мы были воспитаны видеть себя двумя половинами единого целого. Только один из нас не выходил из дома в любой момент времени. И нам никогда не позволяли упомянуть о существовании другого... никому.

- Звучит ужасно, - пробормотала Софи.

- Возможно. Но это была единственная жизнь, которую мы знали, поэтому мы никогда не сопротивлялись. Нам потребовалось более десяти лет, чтобы понять, что другие не делят свою жизнь ни с кем другим. Мы всегда считали, что у всех есть такие же, как они, спрятанные дома.

- И ты не разозлился, когда узнал, что они лгали тебе? - спросила Софи.

- Конечно, разозлился. Но если бы мы всем рассказали, наши родители были бы изгнаны за фальсификацию записей реестра, а мы с братом стали бы окончательными изгоями. Единственный логичный путь был тот, на котором мы уже были. Поэтому мы решили рассматривать это как преимущество. И во многом так и было. Только у нас была встроенная система резервного копирования. Только мы могли делать работу одного человека за половину времени. Как сказал Тиерган, мы могли быть в двух местах сразу. И, в конце концов, мы поняли, что скрывать одного из нас, пока другого нет в мире, было феноменальным идиотизмом. Так мы овладели искусством маскировки. Но каждую роль играли мы оба. Мы также начали изучать генетику, пытаясь определить, есть ли повод для предубеждения мира против многоплодных беременностей. Нигде мы не могли найти каких-либо доказательств опасной «неполноценности» в наших генетических обстоятельствах.