– Джон, у вас очень оживленная мимика.

Очнувшись от дум, Джон снова неприятно поразился – его лицо стало выдавать его внутренние переживания. И все из-за Лу. Чтобы там не мутили срединники, Джон отказывался верить в причастность Лу к интригам спецслужб.

Джон решил объяснить Компелле свои переживания очень просто:

– Тори, у меня на Луне с девушкой возникли проблемы.

– О-о!!! – как все итальянцы, Компелла изобразил величайшее сочувствие Джону. – Да, да… Любовь!

Джон был уверен на сто процентов, что Компелле передали на этот счет информацию и велели следить за Джоном во все глаза! Ох, уж, это вечное недоверие, царящее в спецорганизациях и в политике!

– Вам сообщали об этом? – спросил напрямую Джон.

Снаружи бушевал ветер невероятной силы, и было хорошо слышно, как по обшивке марсохода скребли мириады песчинок красного марсианского песка, насыщенного окислами железа.

Тори Компелла, секунду глядя в глаза Джону, опустил взгляд.

– Нет.

Потом посмотрел снова.

– Кое-что о вас я узнал сам, ожидая вашего прибытия.

Джон хмыкнул.

– Поэтому, не удивляйтесь, если я буду букой.

Компелла, виртуозно сгримасничал, (мол, все ясно), отвернулся к лобовому обзорному экрану, расположенному перед зоной управления, и, создававшему иллюзию стекла, словно в земном транспорте. Сидевший слева от Компеллы водитель, в наушниках, сквозь которые просачивался грохот новейших электронных мелодий, вел себя, словно был на Земле – смотрел не на маленький экранчик внизу, а прямо на большой экран, и усиленно пережевывал жевательную резинку. Марсоход уверенно «прорезал» муть встречного песчаного бурана.

Свон и Полак, сидевшие сзади Джона, болтали и смеялись, а Джон, снова «перескочив» в мыслях на русский язык, не понимал их тихого английского говора.

Хлобысть! Вдруг лобовой экран накрыло чем-то огромным, а грохот, похожий на удар брезентового полотна, заставил вздрогнуть всех, находившихся внутри машины.

Марсоход мгновенно встал.

Компелла, в изумлении, обернулся к Джону.

Джон сам был поражен сверх всякой меры – во весь экран, закрытый красным полотном, вызывающе давила черная надпись на русском языке: «Сделано в Вологде. Россия.».

– Что скажите?! – потрясенно спросил Компелла, обращаясь не только к Джону, но и ко всем.

Джон не сдержал улыбки. За его спиной Свон и Полак откровенно расхохотались.

Компелла возмущенно добавил:

– Федералы превратили Марс в свою помойку!

Водитель марсохода, перестав жевать и, убавив громкость своего электронного плеера, сказал Компелле:

– Я разверну машину, ветер сорвет тряпку с экрана.

– Нет! – подал голос Джон. – Сделаем выход.

Он обернулся к Полаку.

– Капрал, наденьте скафандр и освободите экран. Посмотрим, что это.

Через десять минут, в течение которых капрал Полак влезал в скафандр, потом, ругаясь, через шлюз марсохода, выходил наружу, страхуясь от шквального урагана специальными скобами, добирался до развернутых камер захвата максимального обзора, передававших внешнюю информацию на большой экран зоны управления, все стало ясно. Полак вернулся и, выйдя из шлюза в пассажирский отсек, как был в скафандре, но с отстегнутым забралом шлема, могучей рукой в неудобной перчатке с толстыми пальцами, метнул красный резиновый полог.

– Это матрац.

– Что?! – поразился Компелла.

– Резиновый надувной матрац. Испорченный.

Видя полное обалдение начальника марсианской станции, капрал Полак пояснил:

– Матрац. На них спят… Или сношаются.

Водитель марсохода тут же спросил Компеллу:

– Босс, а у нас почему нет надувных матрацев?

Компелла сразу озверел:

– С кем ты собрался сношаться, Винсон? На базе нет женщин!

– С моей надувной малышкой Сарой! – нашелся водитель.

Джон, уже не сдерживая себя, легко и радостно расхохотался. Слава богу, что ребята здесь живут юморные, и, видимо, достаточно дружно.

Компелла, глядя на водителя очень строго, заявил:

– С Сарой ты и так хорошо резвишься на своей полке! В соседних каютах спать невозможно! Любовник!.. Поехали!

Теперь хохотали все, не исключая водителя…

Когда марсоход плавно двинулся дальше, Джон, глядя сквозь боковой иллюминатор на черноту ночи (прозрачное покрытие иллюминатора лизали сонмы марсианских песчинок, гонимых ураганом), постепенно обрел серьезность, уходя мысленно в переживания о главном – выживет ли он, после этой, самой важной операции в его жизни?

Иван еще раз проверил фазу запуска своей системы – на проекции монитора яркие желтые и красные индикаторы вспыхивали мерцающими звездочками, сигнализируя, что все функционирует нормально, аппаратура готова к работе, и можно начинать испытания.

В помещение монтажа заглянул Андрей, приветливо поздоровался с инженерами Возницыным и Спицким.

– Как успехи, господа?

– У него спрашивайте. Он – наше все, – пошутил Возницын, кивая на Ивана.

– Не путайте, наше все – это Пушкин, – пошутил в ответ Андрей, опустил руку на плечо Ивана. – Готов?

– Система готова к настроечным испытаниям, все агрегаты в норме. Мы готовы, Андрей.

– Пойдем. Поговорим, – вдруг предложил Андрей.

У Ивана засосало в середине груди – все-таки сомневался «главный кореш» относительно его проекта. Тянет до последнего. Еще раз попытается убедиться в том, что Иван уверен на сто процентов, и не пойдет на попятную. А о какой попятной может идти речь – дорогостоящее оборудование доставлено на планету, собрано и готово к работе.

Иван считал предстоящий разговор излишним – только возникает ненужная нервозность в инженерном коллективе. Он уже все давно обдумал и принял решение по своему проекту еще там, на Земле, иначе бы не полетел сюда, на Марс. Ему не стать состоятельным человеком без реализации своего проекта, и это решало все для него. Андрею проще рассуждать, что лучше так или эдак – он политик, сытый, обеспеченный на остаток жизни сверх всякой меры. А Иван не желал довольствоваться ролью середняка-ученого. Он тоже хотел позволять себе никогда не думать о финансовой стороне жизни – захотел, оплатил, получил.

Иван пожал плечом, сбрасывая этим движением руку Андрея, хмыкнул:

– Давай, поговорим.

– Ты еще не завтракал? – Андрей мягко улыбался. – Пойдем в столовую, там пообщаемся.

– Хорошо.

Покинув помещение монтажа, по длинному коридору зашагали к столовой.

– Зуева видел сегодня? – спросил Иван, чтобы не молчать.

– Видел. Он уже в раскопе. Не понимаю, что он пытается найти в шахте?

– Говорит, следы древней бактериальной жизни.

– Темнит он, – посмеялся Андрей, показывая Ивану свой благодушный настрой.

– Темнит, – также шутливо согласился Иван, но остался напряженным.

В столовой, заставленной серыми столами, завтракали трое техников.

Андрей и Иван молча кивнули, получили в ответ такие же сдержанные кивки – старожилы не выказывали особой симпатии к временным-«залетным», тем более к высокому начальству, каким считался Андрей.

Кухня, с контейнерами готовых блюд, открылась, как только сенсоры считали их приближение. Андрей, не особо вникая в выбор блюд, большой ложкой накидал в порционные углубления разноса всего помаленьку. Досадующий Иван – лишний этот разговор, не нужный ни ему, ни Андрею, ограничился липкой кашей из злаков.

У кулера с набором соков, коктейлей и напитков, держа палец на кнопке и глядя на тугую струю фруктового, обогащенного кислородом коктейля, Андрей начал:

– Больше сомнений не осталось, Иван?

Иван опустил глаза, хмыкнул.

– Уже давно не осталось.

– И все же, проверив несколько раз твои выкладки, я испытываю колебания, дружище…

– Андрей!

– Подожди… Ты какой напиток будешь? Или сок?

– Я сам наберу…

Иван поставил прозрачный стакан в кулер и надавил кнопку с кисловатым напитком из красной смородины.

– За какой стол сядем? – Андрей аккуратно поднял разнос.