— Вы что, бросите меня тут?!

— Нет. Подавай им свой знак, — и Святоша швырнул четки ему на грудь. — Мы уйдем, а они тебя заберут.

Дрес набрал воздуха в грудь, насколько позволяли ему путы, и чуть невнятно произнес:

— Мраморная могила Авасхе.

— Что за?.. — изумился Святоша, но вместо Дреса из пут уже вырвался огромный воин, все тело которого было белесым морозным туманом. Он указал на меня таким же туманным клинком, и на том месте, где у людей бывают глаза, у него образовались два антрацитово-черных провала.

— Кошмар... – содрогнувшись, пробормотала я.

— Он вынет души из наших тел! — не помня себя от ужаса, взвыл Басх.

— Не разговаривай! Береги дыхание! – Святоша сцапал наше оружие и часть поклажи, отвесил пинка ученому, а меня схватил за локоть, и мы втроем помчались вверх от обрыва, не разбирая дороги.

Воплощение Авасхе, более известное, как Жертва ради Мести, следовало за нами почти по пятам. Двигалось оно медленнее, чем мы, но ему, в отличие от нас, ничуть не мешали ни камни, ни выступающие из-под земли корни, ни деревья – оно просто проходило насквозь. Стрелять в него было совершенно без толку, так же, как и пытаться колдовать. По крайней мере, я вообще не знала никаких способов нанести Жертве ради Мести хоть какой-то урон. Можно попробовать камешки покидать — может, от смеха умрет.

Вокруг меня мелькали сосны, и я захлебывалась воздухом. Свистевший в ушах ветер уносил прочь редкие обрывки мыслей. Святоша бежал позади меня, подталкивая Басха. Хуже всего было то, что ученый уже выдыхался. В отличие от Жертвы.

— Эта тварь лазит по деревьям?! — выкрикнул напарник на бегу. Наши шансы он оценивал здраво.

— Она за нами в небо улетит, если будет надо! — проорал в ответ Басх, и сделал это зря. Слова заставили его закашляться, и он, споткнувшись, остановился, что означало в нашем случае верную смерть. Святоша склонился над ним, и на его обострившемся до сходства с волчьей мордой лице я прочла явственное желание бросить ученого здесь и бежать.

Только смысла в этом нет. Жертве нужен тот, на кого был настроен анкор. То есть, я.

— Святоша, он за мной, — робко сказала я, тяжело дыша и глядя на стремительно приближающуюся к нам фигуру. — Может, разделимся? Я могу попробовать спрятаться...

— Пошла ты! — рявкнул Святоша, дернув Басха вверх и неожиданно оказавшись рядом со мной. — Нашлась тут благородная! Бегом, мать твою!

Пинка я получила такого, что хватило бы сдвинуть с места небольшую избу, и выбирать уже не приходилось.

Мы выбежали на какую-то тропинку между густо растущим можжевельником, и Жертва ради Мести снова скрылась из виду. Но то, что мы увидели буквально через несколько мгновений, снова заставило нас остановиться как вкопанных.

Посреди деревьев высился обелиск. О, мрак! Столько слышала о них, но не видела никогда... Подумать только! Он был гораздо больше, чем я воображала...

Обелиск испускал сияние — слабое, но заметное даже днем. Серебристые полоски света перебегали по его поверхности, сразу обращая внимание на то, что он весь покрыт был какими-то невероятно завораживающими узорами. Красивый, но... Какого черта?!

— Дерьмо, — сквозь стиснутые зубы прошипела я. — И в какую сторону бежать отсюда?

Святоша не ответил, глядя на обелиск широко распахнутыми глазами. В них светилось почти что восхищение, которое показалось мне совсем не ко времени здесь и сейчас. И тут мой сумасшедший напарник заорал на весь лес:

— Как куда?! Вперед, конечно! Бегом! Обнимите эту штуку так, как будто всю жизнь только этого и ждали!

— Ты совсем на голову заскорбел?! — возмутилась я. — Это же...

— Именно! Именно, Навелин! Беги!!

По имени он меня называл только в самых крайних случаях. Мы бросились к обелиску и приникли к его холодной поверхности. Свечение непонятных узоров вблизи, казалось, заполняло собой все, выгоняло из головы последние мысли.

Из-за деревьев вырвалась Жертва ради Мести, полыхая наполненными тьмой провалами. Казалось, что у него на лице две маленькие, но очень глубокие бездны, в которые он всей душой жаждет нас утянуть... Если только душа у него есть. Басх, кажется, молился. Не очень понимая, зачем, я ткнулась в обелиск лбом и зажмурилась, как будто он мог защитить.

Хотя в действительности он мог лишь зашвырнуть нас в неведомые дали, на что Святоша и рассчитывал. Участь, конечно, еще та, но это куда лучше, чем сдохнуть от туманного меча Жертвы. Какие же страшные глаза у этой магической твари...

Экое странное чувство. Волосы треплет ветер... И, похоже, меняется.

— Эй, Белка, открывай уже глаза. Страшен был сон!

Я разлепила веки, превозмогая боль. Голова почему-то была тяжелой, тело — наоборот, легким, как перышко, и голову эту самую держать отказывалось. Я попыталась ее поднять — и не пожалела.

Над моей головой шумел бор. Только уже не тот. Совсем не тот, это было очевидно. Там, где мы в последний раз отдыхали, пики Итерскау еще только вырисовывались вдали темными силуэтами. А здесь они закрывали полнеба и нависали над головой. Под моими ногами были уже не листья, а снежный покров, и рыжие стволы сосен обступали нас куда плотнее, чем в окрестностях покинутой стоянки.

Басх сидел на земле и ощупывал себя. Святоша стоял с ошалевшим лицом, на котором застыла улыбка юродивого. Я оторвалась от обелиска и с тупым удивлением поняла, что он почему-то оказался сосной.

— Где мы?

— Где-то глубоко в Сандермау, грызун. Ух! — Святоша ликовал. — А я уже стал бояться, что не сработает!

— А... А Жертва?

— Эта тварь? Осталась там.

— Не успела?!

— Нет. Когда она была уже в двух шагах, подул ветер. Ну, как обычно, вроде...

— Воздух вдруг стал похож на ленты, — вдруг сказал Басх. — Шелковые. И нас как будто окутало этим шелком, а потом... Очень было красиво... И вот мы оказались совсем в другом месте! Вы не рассказывали мне о том, что мы можем с таким... столкнуться.

— Ну уж извините, — обиженно отозвалась я, понемногу приходя в себя. — Мы не знали, что на нас натравят Жертву ради Мести.

— Да я не о ней! — Басх испуганно замахал руками. — Я об этих удивительных устройствах.

— Это устройства?..

— Да, очень на то похоже... Я что-то слышал о таких столбах раньше. Маэримм — кажется, так они назывались. Великолепный пример колдовской резьбы... Вы ведь знали, что именно при помощи резьбы эльфы придавали магические свойства своим изделиям?

— Нет, конечно, — вяло соврала я по привычке. — Впервые слышу.

— Странно, ведь ваш лук, насколько я понимаю, украшен кем-то, кто весьма дотошно вникал в суть этой традиции...

— Я купила его у Коупа. А он перекупил его у кого-то еще, — я пожала плечами. — Там вроде бы даже были байки о Девяти Стражах.

— Да, можно представить, — согласился Басх, — работа и впрямь наитончайшая, хотя, конечно, вряд ли выполнена рукой эльфийского мастера...

— Уж ты-то в этом точно разбираешься, — услышали мы насмешливый голос Святоши и обернулись.

У его ног лежала выпотрошенная и похудевшая сумка молодого историка. Валялись свитки, перья, несколько книг. Далеко не все, что Басх взял с собой в поход, но все, что удалось спасти после недавнего привала. Ничего странного или необычного в этом, казалось бы, не было... Но главное Святоша держал в руке.

Мне сразу стало как-то нехорошо, а в ушах зазвучал голос Гведалина, да так отчетливо, словно наироу стоял за моей спиной. “Видишь, пол-локтя длиной, по форме — как конус. Зеленого цвета, в узорах. Какую-то ценность имеет, но не для нас...”.

— Ох ты, — восхитилась я. — А нам ведь за вашу голову четыреста эффи обещали, представляете?

— Обокрал Адемику? — спросил Святоша с дружелюбным спокойствием. — И айтвараса за тобой посылали, и эту призрачную тварь... Так?

Лицо Басха побелело. Он стоял, смотрел на Святошу, и стискивал кулаки так сильно, что костяшки, казалось, вот-вот проткнут кожу.