Ниирк вроде ночью спал, но выглядел каким-то безнадежно уставшим. Их долго везли в закрытом автомобиле. Потом они попали в бараки. Там снаряжали и готовили участников игр. Кололи им сдерживающую распрыскивание жидкости сыворотку и объясняли сценарий выступления. Маленькие информационные боты демонстрировали схемы действия, а обслуживающие дроиды снаряжали обреченных гуманоидов. В помещении, в основном были нелазги, привезенные с тысяч планет империи или купленные на рынке приговоренных к смерти. Каждый из них чем-то не угодил Высокой Империи. Кто-то заслуживал гораздо больше, чем смерть, а кто-то не обидел и травинки. Не смотря на это кваргам, людям, фрохам, ретам (о, их очень любили выставлять на арену), иногда лазгам и другим представителям разумной жизни в Галактике предстояло доказать свою тягу к выживанию и умереть. Кому достойно, а кому нет. Пощаду мог заслужить только один из тысячи. Таковые, выбирались Императором по итогам игр.

Эсхатона и Ниирка решили поставить в паре. Их связали металлической цепью. Бот проиграл им сцену сражения. Ее взяли из истории лазгов. Спивелинские войны когда-то привели к поражению республики, которая пыталась противостоять имперским устремлениям старейших родов Лазгуса. Битва за Гофрон — вот что должны были симулировать смертники из группы кварга и толианина. На той планете состоялся один из самых ожесточенных боев того времени. Республиканцы, пытаясь противостоять десанту империи активировали нейтронную бомбу. Она вырубила все вооружение обеих сторон, заставив их сражаться в рукопашную. Затяжные бои велись несколько дней, пока имперцы не оказались в ловушке в густых лесах Гофрона. Вот там-то и пролилось немало лазгийской крови. Напарникам дали две обесточенных лазерных винтовки. Все должно было выглядеть натурально. Игры происходили каждый месяц. Они транслировались на всю территорию Высокой Империи и такие эфиры даже продавались другим расам. Миллиарды гуманоидов смотрели и обсуждали действия игроков. Обязательно принимали участие в таких представлениях лазги, которые желали прославиться. Им выдавали лучшее по сравнению со смертниками вооружение и искусно вплетали в сценарий, в качестве героев-спасателей или справедливых мстителей. Все подробности игр можно было не только посмотреть но и прочувствовать с помощью виртуальных симуляторов. И все в прямом эфире. Для этого в легких костюмах участников встраивали датчики, сенсоры и камеры, передававшие сигнал в центр обработки.

Короче, популярности игр могли бы позавидовать самые шикарные задумки человеческой расы, из которых, кстати, и позаимствовали многие элементы лазгийских гладиаторских боев. Сам стадион, где проводилось «мероприятие» представлял собой овальный шар. Все террасы этого сооружения имели свою автономную искусственную гравитацию, которая позволяла наблюдать игру под любым углом. Посередине строения висела сфера, в которой и происходило само действо. Воссозданный с точностью до деревца Гофронский лес кишел своей флорой и фауной. Над ним висели проекционные небеса, с которых иногда мог пойти настоящий кислотный дождь. Полная правдоподобность соблюдалась. После завершения подготовки всех гуманоидов заключали в левитацонные поля, которые по мере развития сценария доставляли обреченных в нужную точку.

Ниирк ничего не говорил. Он только нервно подергивал своими длинными усиками. Кварг пытался наладить винтовку, но все напрасно. Элемент питания полностью удалили.

— У нас есть шанс, если будем держаться вместе, — пытался подбодрить Эсхатон отчаявшегося напарника. Хотя цепь не оставляла надежды на применение им своего редкого дара.

— Ты помнишь, что я сказал тебе вчера? Пообещай мне, что выживешь! — голос толианина был необычайно тверд.

— Да. Но я…

— Я должен отдать тебе долг. Ты пощадил меня тогда, когда я пытался забрать твою жизнь. Сегодня я верну его. Но ты должен пообещать!

Кварг не мог оставить Ниирка без этого обещания:

— Я обещаю! Клянусь Кодексом! — глядя в фасетчатые глаза, сказал Эсхатон.

Толианин кивнул и с размаху вогнал дуло винтовки себе в голову. Длинная половина оружия с легкостью пробила мягкую переднюю часть лица Ниирка. Удар был точен, рука гуманоида не дрогнула. Он осел на пол левитационной сферы. Кварг немедленно подскочил к своему напарнику. У того не наблюдалось никаких признаков жизни. Пульс не прощупывался. Тело мгновенно остывало. Кожа покрылась темными пятнами. Толианин был мертв. Рассчитывать на то, что кто-то окажет медицинскую помощь смертнику, не приходилось. Эсхатон понял, ради чего его спутник пожертвовал собой. Осталось только сорвать цепь с ноги умершего товарища, и он свободен, применять свое умение. Кварг так и сделал ради Ниирка.

Род стоял над пропастью. Внизу не было ничего. Как, собственно и вверху и по бокам. Его окружал космический вакуум. А еще в пустоте плавали останки его врагов. Порезанных, разорванных и побежденных. Мелкие замерзшие частицы крови стучались в его шлем, ища спокойствия в темном пространстве. Надежный, тяжелый бронированный экзоскелет прочно держал на поверхности астероида, на котором произошла недолгая схватка. Все чему его учили до этого момента пригодилось. Разведывательный пункт Конфедерации был уничтожен. Это давало возможность флоту Союза Свободных Миров начать внезапное наступление. Полчаса назад транспортный бот доставил его на несущийся в космосе камень. Дальше он сделал свою работу. Теперь Род мог отдыхать, наблюдая за тем, как из хорошо видимых отсюда Врат один за другим выскальзывают линкоры. В этом присутствовало что-то завораживающее и одновременно ужасное. Корабли шли истреблять своих собратьев. Эта операция должна была нанести сокрушающий удар по ресурсам конфедератов. Было решено атаковать добывающие колонии во Внешнем Кольце. Бывший рудокоп понимал, что наступление затронет и его родную Планету 86. Но он ничего не мог поделать. Отныне его жизнь, поступки и решения обрели внешних хозяев, которых заботило только достижение своих целей.

С Родом связались и приказали оторваться от орбиты астероида. Небольшой крейсер подобрал его в космосе. Командование решило задействовать свою супертехнологичную игрушку еще в одном задании. На этот раз ему поручили возглавить захват перерабатывающего завода, расположенного на планете неподалеку. Род ждал в шлюзе, пока не прозвучит сигнал атаки и его не спустят на врага.

Нарастающий гул. Взрыв. Толчок. Люк шлюза оторвало с корнями и унесло куда-то в разряженной атмосфере Планеты 25 (собрата по несчастью других промышленных планет). Все вокруг замелькало. Корабль подбили при входе в околопланетное пространство. Видимо сопротивление оказалось сильнее, чем предполагалось. Род не стал ждать, пока крейсер взорвется, и прыгнул, активировав реактивный ранец. Встроенный в костюм ИИ сразу оценил окружающую обстановку. Немного дальше на севере шла артподготовка по территории добывающих предприятий. Через какую-то минуту там начнется высадка десанта. Зачем захватывать планету, если достаточно было разрушить все, Роду было непонятно. Но значит у командования свои причины на это. А его дело обеспечить успех операции.

Под ним расположились довольно сильные укрепления Конфедератов. Сотни башен вели прицельный огонь. Несмотря на предварительный обстрел этого сектора, щиты выдержали, и сейчас защита завода причиняла значительные неудобства войскам Союза. Внизу было видно, как солдаты Конфедерации перегруппировываются и готовятся дать отпор вторгшейся армии. Род устремился в центр оборонительных сооружений противника. Выпустив весь запас самонаводящихся ракет, он пробился через щиты и подавил сопротивление в этом месте. Взрывные волны немного побросали суперсолдата заключенного в надежную оболочку из энергетических полей. Но через секунду он уже твердо стоял на ногах посреди затухающих последствий своей атаки. За ним должен высаживаться спецназ, так что надо подавить остатки защитной системы. Разложив из руки экзоскелета импульсную пушку, Род устремился рушить бастионы врага. Композитные укрытия разлетались на куски от модифицированных зарядов. Автоматические системы выходили из строя от нейтронных гранат. Наконец появились боевые дроиды. О, как же они походили на инквизиторов, которыми всю жизнь стращали его на родной планете. И как же легко и приятно было крошить этот металлолом не способный причинить ему никакого вреда.