– Я ошибаюсь, или вы раньше работали в Сиянь-граде? Мне рекомендовал вас один прокуратор из Шимака. Для трудоустройства.

Он округлил глаза, потом вздохнул и помрачнел.

– Алексей сказал? Вот ведь дороги как пересекаются… В нынешнем положении мне будет сложно повлиять на трудоустройство. Я уже не майор. Впрочем, разберётесь с вашей проблемой, и я попробую вам помочь.

Мы пошли по хмурым коридорам бункера, использовавшегося как поселковая администрация и как воинская часть одновременно. Дорога закончилась у широких бункерных дверей с табличкой «Департамент прокураторов Восточной Субдиректории. Сектор Чёрной Серьги».

– Альберт, это Стефан из третьего отряда, я вам подарок привёл, с «Токси-чипом», – сказал Стефан в переговорное устройство.

– Ой! Давай, впускай.

– Не бойтесь, проходите, – сказал Стефан и провёл своим УНИ по считывателю.

Я не спешил заходить.

Прокураторов я недолюбливал по той причине, что за дверью с похожей табличкой оборвалась моя воинская карьера в Западной оборонительной армии.

Во время конфликта в Югроси меня подставили. Я дослужился до сержанта и надеялся поступать в военную академию. Когда основная фаза конфликта уже завершалась, а войска были отведены, мой полк расквартировали в Белополисе, юго-западном городе недалеко от новообразованной границы. В ту ночь кто-то проник в один из двух танков-сферолётов моего взвода, воспользовался моей картой активации и дал из наземного положения залп по границе. Возможно, это был кто-то из моих мичманов, возможно – пара недолюбливавших меня парней из других взводов. Снаряды легли в пустом поле, никто не пострадал, но ситуация тянула на международный скандал. Сначала к прокуратору вызвали моего командира, он перевёл стрелки на меня. Меня допрашивали на детекторе лжи с визиопрограмматором, результат, разумеется, оказался отрицательным. Прокуратор поразмыслил и сказал:

– Сам понимаешь, всё указывает на тебя. Даже если это сделал кто-то из твоих парней, позволять им пользоваться своим идентификатором – серьёзное преступление. Короче, давать тебе срок я не стану, но сделаю всё от себя зависящее, чтобы ты не продолжил военную карьеру.

После демобилизации я дважды проваливал вступительные экзамены в военную академию в Рутенграде и один раз – в нашу, в Средополисе.

Не скажу, чтобы я во всём винил то решение прокуратора и не чувствовал вины за собой. Моя вина в том, что я не смог распознать мерзавца среди «своих» и плохо прятал свой идентификатор. Впрочем, гораздо позже я стал подозревать уже совсем другие силы.

Так или иначе, дверь с надписью «Департамент прокураторов» вызывал у меня в душе не самые приятные воспоминания и подозрения.

Внутри оказалась небольшая приёмная с двумя дверями. Маленькая брюнетка-секретарь с восточными глазами испуганно вскочила, увидев нас.

– Альберт занят! Нужно пока что снять голограмму для дела!

– Погодите, Лариса! – Стефан перешёл на бас, явно заигрывая с девушкой. – Дело мы будем заводить позже. Мы с Альбертом уже обо всём договорились.

Секретарь, немного посомневавшись, скопировала данные с УНИ и пустила нас в кабинет своего начальника.

Прокуратору, казалось, нет и двадцати лет. Он глядел на меня испуганными глазами студента-хирурга, первый раз делающего операцию.

– Вот, привёл, – Стефан указал на меня жестом, которым, наверное, работорговцы указывают на товар. – Нашли на заброшенном тракте, утверждает, что чип вживили в монастыре. Сейчас на программаторе аварийный режим.

– Ой, наверное, надо проверить на детекторе лжи? Или нет, не стоит?

Я не выдержал и рассмеялся – скорее нервно, чем надсмехаясь над ним. Парень был настолько зелёный и неопытный, что, казалось, он задаёт мне вопрос, а не решает сам. Впрочем, не удивительно – в настолько глухих посёлках или начинают карьеру парни вроде него, или, наоборот, заканчивают свой трудовой путь уставшие от суеты пенсионеры.

– Может, сначала проводите меня в техническую службу и обследуете? – предложил я.

– Да, нужно обследовать, идёмте, – Альберт слегка покраснел, поняв, насколько глупо выглядит его интонация.

Стефан раскланялся и ушёл. Прокуратор проводил меня в соседний кабинет – большую лабораторию, под завязку забитую оборудованием. Там сидели два мужика, по комплекции и внешности мало отличавшихся от головорезов синдиката, и играли в какую-то увлекательную настольную игру. Увидев начальника, они быстро выключили голопроектор.

– Ребята, помните, у нас где-то был программатор «Токси Чипа»?

– А что, опять? – лениво потянувшись, сказал один из них.

– Да, вот, привели.

– Не поможет, – сказал второй. – У нас старая модель. Как и у тюремщиков. И у них серии разные. И пароль мы не знаем. Нет, конечно, он может быть «один-два-три-четыре», но мы же не в Денне, синдикаты обычно поумнее действуют.

– Синдикаты?! – чуть не взвизгнул Альберт.

– А вы что думаете? Это явно какие-то их внутренние разборки. Откуда у тебя чип, парень?

– Я тебе не парень, – огрызнулся я в ответ. – Монастырь. Я проштрафился, работал там батраком. Выкрал программатор, пытался бежать.

Врать становилось всё тяжелее. Я почувствовал, что зря расслабился, увидев такого молодого прокуратора.

– В наручники… – немного неохотно скомандовал Альберт. – Возьмите анализ генной пробы и фото сетчатки для сравнения с базой заключённых. Пока что в камеру для защиты свидетелей.

Сопротивляться было бессмысленно, и надежда ещё оставалось, поэтому я выругался и покорно позволил скрутить руки за спиной. Потом неожиданно для себя у меня проснулось красноречие.

– Проверяйте, делайте, что хотите, но помните, что чип сработает через сорок четыре часа. Я уже записал видеообращение и отправил его другу. Если вы хотите, чтобы у вас на руках оказался труп или человек-овощ, которого вы не спасли – можете и дальше проводить ваши… следственные мероприятия.

– Не беспокойтесь, мы всё успеем.

Меня снова повели по коридорам и лифтам куда-то вниз, впихнули внутрь, сняли наручники и закрыли дверь. Камера оказалась вполне приличной и походила скорее на небольшой номер в отеле. Здесь оказался холодильник с продуктами, мультиварка, терминал для выхода в сеть, нормальный санузел. Программатор оставили при мне.

От нечего делать я приготовил обед и поел. Посмотрел новости – показывали видео с дикарских войн в Денне, землетрясение в Новой Персии, спуск на воду нового авианосца в Бриззе, сезон размножения шерстистых носорогов в Амирлании. Взглянул в программатор – оставалось жить сорок два с половиной часа.

Дверь щёлкнула, вошёл один из сотрудников департамента с кучей приборов. Взял анализ крови, посветил камерой в зрачок. Я спросил:

– Что хоть решают? Удастся перепрограммировать?

– С чипом ничего не сделать, – покачал головой он. – Вообще, есть два способа. Рискованный и малоосуществимый. Или мы достаём чип хирургическим образом, при этом мы не знаем точно, что там за яд, и сработает ли антидот, если капсула вскроется во время операции. Или мы ищем программатор из той же серии. В этом вашем монастыре могли быть ещё такие программаторы?

– Понятия не имею.

– У кого вы его выкрали?

Я мысленно выругался. Пришлось называть имя наугад.

– У жреца Георгия.

– В общем, ждите. Альберт работает над этим.

Снова безделие, просмотр новостей, фильмов. Кажется, мне даже удалось вздремнуть.

Проснулся, когда на таймере оставалось тридцать девять часов, а за окном было уже три пополудни.

Вскоре дверь открылась во второй раз, и сказали выходить. Наручников надевать не стали, чему я немного обрадовался.

Альберт предложил присесть, подождал, пока из кабинета выйдут его коллеги, и спросил:

– Стоян, кто вы?

– В смысле?

– Кто вы на самом деле? Ваш генокод на сто процентов совпадает с генокодом Антона Этоллина, погибшего месяц назад на ферме под Шимаком. Как и сетчатка.

Я нервно сглотнул слюну.