Его лица коснулось легкое движение воздуха. Отлично, ветер меняется. Еще несколько секунд – и он смоет застоявшуюся затхлую картину, освежив ее краски и полутона. Как в проматываемой задом наперед видеозаписи, мимо Игана заскользили воспоминания о недавно происходивших в вольере событиях. Человек, большой кусок размороженной говядины, Онариец, его кровь, боль и гнев, человеческий адреналин, человеческая кровь… Стоп! Есть! Иган вцепился в извивающуюся, терпкую нить, тянущуюся от разозленного животного. Да уж, разъярился он не на шутку. Чувствуется, что поврежденный зуб доставляет ему немало беспокойства. Иган мог, не открывая глаз, совершенно точно показать, где именно засел Онариец. Сейчас он на противоположной стороне вольера, как раз там, откуда дует ветер. Это хорошо. В том случае, если он все же заметит незваного гостя, в запасе будет немного времени. Где-то пара секунд. Что ж, теперь можно и заходить.
Иган глубоко вздохнул и открыл глаза. Открывая калитку, он невидящим взором смотрел прямо перед собой. Визуальная картина окружающего мира по сравнению с картиной обонятельной казалась настолько бледной и неинформативной, что зрение сейчас больше отвлекало его, нежели помогало. Онарийца отсюда все равно не разглядеть, в то же время как по запаху Иган мог определить его положение с точностью до метра. Он осторожно двинулся в противоположную сторону, подбираясь к раненому. Сзади сухо щелкнул запертый диспетчером замок.
Внутрь вольера не прорывались никакие звуки извне, заглушаемые системой искусственной биосферы. Вместо детского визга и разноголосого завывания аттракционов воздух здесь был наполнен щебетом несуществующих птиц и шелестом листвы. Только душное покрывало запахов заполоненного людьми зоопарка портило идиллическую картину. Аккуратно поглощать одни запахи и убедительно воспроизводить другие существующая техника пока не умела.
Иган уже подошел вплотную к границе открытого участка, как вдруг резко остановился. Все его тело напряглось, ноздри затрепетали. Этот запах… Он ощущал его уже давно, но здесь, в нескольких шагах от израненного человека, он становился столь сильным, что далее игнорировать его стало уже невозможно.
Запах свежей крови.
Черт! Этот момент он как-то упустил из виду. Ведь чем дальше, тем труднее будет сохранять самоконтроль, но ничего не попишешь, отступать уже поздно.
Иган закрыл ладонью лицо и, стараясь дышать только ртом, двинулся в сторону, пытаясь увернуться от тугого, как струя из пожарного брандспойта, шлейфа кровавого аромата. По сравнению с ним все прочие запахи казались не более чем тонкими ниточками. Несколькими метрами левее он, наконец, смог осторожно перевести дух. Уже лучше, но теперь придется больше полагаться на традиционные зрение и слух.
Он ступил на раскаленный солнцем песок, подбираясь к распростертому Роману с наветренной стороны. Спиной Иган почти физически ощущал десятки буравящих его любопытных взглядов. Адреналин буквально пропитал окружающий воздух. Толпа жаждала зрелищ.
В нескольких шагах от раненого Игану все же пришлось зажать нос. Тяжелый, сладковатый, туманящий разум запах просачивался, казалось, прямо сквозь кожу, заставляя сердце колотиться все сильнее. Кровь гулко бухала в ушах и застилала глаза красноватым туманом. В такие моменты он бы все отдал за способность вообще не дышать!
Опустившись на корточки рядом с Романом, Иган попробовал нащупать у него пульс. Есть! Слабый, еле различимый, но ровный и стабильный…
Иган зажмурился. Его одурманенное сознание отчаянно порывалось вырваться из-под контроля. Нет! Не сейчас! Он же обещал! Чужая Жизнь, пульсирующая под его средним пальцем, манила и влекла, дразня своей беззащитностью. Забрать ее сейчас так легко – достаточно чуть сильнее сдавить артерию. Слиться с ней, вобрать ее в себя – что может быть прекрасней?… НЕТ!!! Он обещал!… Да, он гарантировал сохранность Онарийца, но не давал гарантий насчет Романа. Никто ничего и не заметит… НЕТ! Достаточно только начать, уступить один-единственный раз, как дальше все пойдет вразнос. Тогда и за жизнь Онарийца нельзя будет поручиться. Нет!… Всего одно движение!… Нет. Точка.
Скрипнув зубами, Иган отнял руку от шеи Романа и вынул из кобуры один из инъекторов. Вколов раненому анестетик, он отбросил в сторону ненужный более инструмент и достал аэрозольный баллончик, которым обработал раны. Парню здорово досталось, ему крупно повезет, если удастся сохранить ногу, которую Онариец почти оторвал. Да что там! При такой потере крови надо радоваться, если вообще жив останешься.
Продолжая зажимать нос, Иган поднялся и на негнущихся ногах отошел от Романа. Его переполняли раздражение и злость. В первую очередь, на самого себя за то, что он едва не поддался минутной слабости, едва не позволил себе сделать то, чего так страстно желал, потом на Онарийца, на Анатоля, на «Зоопланету», ее посетителей и весь остальной мир. Впрочем, это, возможно, и к лучшему. Злость – страшное оружие, если только знать, как его правильно использовать.
Повернувшись спиной к неподвижному телу, он расправил плечи и глубоко вздохнул. Потускневшие, было, запахи вспыхнули и засверкали с новой силой. Недавнее возбуждение словно прочистило какие-то каналы в его голове, и теперь воздух вокруг был наполнен десятками, сотнями туго натянутых и звенящих струн. Это были уже не просто запахи, а нечто большее. Каждая из них вела к чьей-нибудь жизни, будь то человек за ограждением, затаившаяся в ветвях птица или крохотный муравей. Иган почти физически ощущал, как на их противоположных концах пульсируют чужие сердца.
Вы хотели зрелищ? Будут вам зрелища!
Остановившись посередине песчаной площадки, Иган запрокинул голову, и над зоопарком разнесся пронзительный вибрирующий вой – клич самца Онарийского Леопарда, заявляющего свои права на данную территорию.